Дарья Борисова
В узбекском фильме «Две тысячи песен Фариды» неожиданно появляется феминистский дискурс. Кадр из фильма
На постсоветском пространстве, увы, опять достаточно горячих точек: выборы президента в Молдове, столкновения белорусов с силовиками, ситуация в Нагорном Карабахе. На этом тревожном фоне в российской столице шел 2-й Международный фестиваль кино стран Содружества «Московская премьера». Шел он «вживую» и даже с участием зарубежных гостей, что по нынешним временам просто чудо.
Кстати, в число постсоветских стран Павел Лунгин предложил включить еще одну – Израиль, где он снял фильм «Эсав» по одноименному роману Меира Шалева. «В Израиле много наших людей» – такой шутливый аргумент привел режиссер. «Эсав» был показан на открытии «Московской премьеры», Лунгин обратился к публике с экрана, сидя у веб-камеры в Париже. Действительно, «наши люди» присутствуют в этой истории из жизни нескольких поколений израильской семьи, а также в фильме снялись Юлия Пересильд и Ксения Раппопорт. А одного из главных героев (братьев-близнецов) сыграл израильтянин Марк Иванир – уроженец города Черновцы, актер русскоязычного тель-авивского театра «Гешер». Главная же звезда международного ансамбля, собранного Лунгиным в новом фильме, любимец Мартина Скорсезе и Квентина Тарантино Харви Кейтель. В фильме несколько временных пластов, повествование отнюдь не линейное, и в иные моменты устаешь от чехарды перебросок из одной эпохи в другую. Пытаясь соответствовать эпическому размаху первоисточника, фильм оказывается тяжеловатой конструкцией. Говорят все в этой израильской истории по-английски (даже русские крестьяне дореволюционной поры, которые везут в Иерусалим специально отлитый колокол) – видимо, по мысли авторов, это должно способствовать широкому мировому прокату картины, но такового пока нет.
В рамках неконкурсной программы спецпоказов на «Московской премьере» показали, помимо прочих, грузинский фильм – триумфатор фестиваля в Сан-Себастьяне «Начало» молодого режиссера Деи Кулумбегашвили и белорусский байопик «Купала» Владимира Янковского. Первый – образчик экстра-авторского, «фестивального» кино, второй же – спрессованный сериал в духе кинопродукции канала «Россия 1». Примечательно, что в Беларуси этот фильм про классика национальной литературы Янку Купалу не выпускают ни на какие – даже самые маленькие – экраны, и московский показ авторы расценивали как шанс дать ему хоть какую-то жизнь. Как известно, официальная политика отношения к России в Беларуси – что флюгер; в период работы над сценарием «Купалы» она была одной, а сегодня уже другая. Купала в фильме – последовательный борец за независимость Беларуси, за возрождение национальной культуры и укрепление позиций родного языка. В годы сталинского террора он становится жертвой преследований НКВД и 28 июня 1942 года гибнет, упав с 10-го этажа в лестничный пролет гостиницы «Москва». Можно гадать, что именно сегодня кажется крамольным тем, кто не разрешает показывать фильм в Беларуси, – очевидный образ России как захватчика и душителя национальной идентичности или репрезентация методов борьбы государства со сторонниками самоопределения Беларуси.
Образ русского как человека в военной форме, грубого, жестокого и нетерпимого к чужому языку и укладу жизни, возникает и в белорусском «Купале», и в узбекской картине «Две тысячи песен Фариды» Елкина Туйчиева (главный приз в конкурсе полнометражных фильмов). В ней действие происходит в годы Гражданской войны, когда на просторах Туркестана сходились в схватках белые и красные, воины бухарского эмира и басмачи. Затаившийся бай Комил живет с четырьмя женами в отдалении от всех, но отсидеться не удастся и ему. В узбекской картине неожиданно проступает отчетливый феминистский дискурс: Комил погибает от пули любимой жены Робии, которая однажды сбежала из дома босая и несчастная, а вернулась в сопровождении отряда красноармейцев, в кожаной комиссарской тужурке и с маузером в руках. Пожилой бай с седой клочковатой бороденкой измывался над женами в «лучших» традициях шариата, и вот одна из них отомстила за всех – киновысказывание, отсылающее и к 60–70-м, когда среднеазиатское кино лепило образ освобожденной женщины Востока.
С этими годами связана и киргизская «Шамбала» Артыка Суюндукова (приз за лучшую мужскую роль Насретдину Дубашеву) – это очередная интерпретация повести Чингиза Айтматова «Белый пароход», впервые экранизированной в 1975 году Болотом Шамшиевым. В «Шамбале» действие перенесено в наши дни, что более или менее приемлемо (отсутствие мамы и папы рядом с маленьким ребенком, увы, типичный случай в сегодняшней Киргизии: родители уезжают на заработки, оставляя детей на дедушек и бабушек). Дело портят монотонная музыка и до смешного любительская компьютерная графика, благодаря которой в фильме присутствует мистический, очень важный персонаж – мать-олениха, спасительница одного из киргизских родов.
Молдова, в которой как раз в эти дни сменился президент, предстала в фильме Аны-Феличии Скутелнику «Анишоара» затерянной в живописных горах совсем деревенской страной. В ней живут так, как 100 лет назад: месят глину и замазывают щели в покосившихся домах, лущат кукурузу на зиму, прибираются на могилах в предпасхальные дни, собираются всем селом за длинным, грубо сколоченным столом и пьют домашнее вино из глиняных кувшинов. Замечательный фильм, в котором признание бедности и патриархальности своей страны уравновешено такой любовью автора к простодушным, жизнелюбивым согражданам, что невозможно не поддаться обаянию этой солнечной земли и этих бесхитростных людей.
комментарии(0)