Тимур Бекмамбетов: "Наши идеи могут как спасать человека,так и губить мир"

Фото агентства городских новостей "Москва"

В российский прокат выходит американский фильм режиссера Альфонсо Гомеса-Рехона, основанный на реальных событиях – противостоянии Томаса Эдисона (Бенедикт Камбербэтч), Николы Теслы (Николас Холт) и Джорджа Вестингауза (Майкл Шеннон) в борьбе за повсеместное использование либо постоянного, либо переменного тока. Продюсером картины стал Тимур БЕКМАМБЕТОВ, который рассказал кинообозревателю «НГ» Наталии ГРИГОРЬЕВОЙ о том, почему его заинтересовала эта историческая драма и чем она отличается от привычных костюмных фильмов, а также о том, сменится ли «война токов» войной интернет-кино и классического кинематографа.

– Как к вам попал сценарий «Войны токов» и почему вы решили заняться этим проектом, чем он вас заинтересовал?

– Я много лет мечтал найти материал, чтобы снять фильм о Николе Тесле. Я вырос в семье энергетиков, и тема электричества мне близка и вызывает ностальгические чувства, а Тесла – одна из самых ярких фигур в мире электричества, но я никак не мог найти подходящую историю. А семь лет назад я прочитал сценарий Майкла Митника «Война токов» и понял, почему не мог. Никола Тесла – городской сумасшедший, гений, фрик, который необыкновенно привлекателен, но его невозможно полюбить. И неожиданно в этом сценарии Митника, посвященном не Тесле, а Эдисону, я впервые увидел, что надо взглянуть на историю Теслы глазами Эдисона. Эдисон уникален тем, что он был визионером, создавал новые технологии, при этом оставаясь земным, понятным, обычным человеком. И это очень важно для кино – иметь героя, с которым зритель сможет себя идентифицировать. Вместе с героем открывать электричество, бороться за новые технологические решения и так далее – такова природа драмы. «Война токов» – очень умно и, не побоюсь этого слова, элегантно написанная история, сочетающая в себе такт, юмор, напряжение, философию. И поднимающая один из самых важных и глобальных сегодняшних вопросов – ответственность людей за то, что они изобретают и создают. Когда мы в компании Bazelevs занимаемся созданием искусственного интеллекта, генерацией образов, голосов, сценариев, технологиями записи нашей цифровой жизни и съемками фильмов в формате screenlife, важно не забывать об ответственности, которая в связи с этим возникает. Потому что наши идеи могут как спасать человека, так и губить мир – и об этом в том числе «Война токов». Эдисон изобрел лампочку и осветил ею мир, но этим же электрическим током он убил человека на электрическом стуле. Такая вот уникальная поэтическая рифма лежит в основе фильма.

– На ваш взгляд, о чем этот фильм?

– Много лет назад я снимал рекламу уже не существующего сегодня банка «Империал», и в каком-то смысле фильм «Война токов» – сиквел этой рекламной кампании: очень легко можно представить себе в конце картины фразу «Томас Эдисон. Всемирная история, банк «Империал». То есть это очень красивая, наполненная смыслом притча о великих людях.

– Правда ли, что изначально вы должны были стать режиссером «Войны токов»? Почему не сложилось?

– Я увлекся форматом screenlife, и я очень много времени и внимания посвящаю разработке этого киноязыка, рассказывающего о нашей цифровой жизни. Мир глобально изменился, все большую часть нашей жизни мы проводим онлайн, важнейшие события происходят в виртуальной вселенной, но кино еще не научилось эти события осмыслять и показывать. Когда мы смотрим на открывающиеся окна в браузере, всплывающие уведомления, переписки, мы делаем определенные моральные выборы – например, опубликовать статью или испугаться, покупать какую-то вещь или нет, соглашаться на предложение или отказать. Эти решения принимаются сегодня не в кабинетах, а на экранах компьютеров и телефонов. Суть не поменялась, мы по-прежнему совершаем поступки, но они не видны камере, они видны только рекордеру, который записывает экран. И вот я последние семь лет снимаю фильмы, действие которых происходит на экранах.

– Если говорить о современных форматах, то «Война токов» – интересный случай. С одной стороны, историческая костюмная драма, с другой – снятая очень динамично и технически изобретательно, что не свойственно этому жанру. Как вам такой подход?

– Это правда, и это является невероятным достоинством фильма и одновременно его кармической проблемой. Потому что для любителей костюмных драм он может показаться слишком современным, а для любителей современного кино – слишком костюмным.

– В России, на мой взгляд, особенно в области интернет-кино и веб-сериалов, экспериментируют и любят эксперименты куда больше, чем в других странах мира.

– Я хотел бы, чтобы это было так, и делаю все возможное для этого. Например, screenlife де-факто – российское изобретение. Этот формат впервые появился у меня еще в фильме «Ночной дозор» – у героя Константина Хабенского есть сцена, где он ищет Светлану и пытается понять, откуда у нее воронка над головой, и это все происходит на экране компьютера. Тогда это, конечно, не называлось screenlife, это было интуитивное решение. Потом этот формат появился в первых «Елках», где девушка выдавала себя в скайпе за жительницу Швейцарии, а парень говорил, что он на Кубе, а на самом деле они находились в соседних комнатах в общежитии. То есть screenlife родился в России.

Первый фильм, полностью сделанный таким образом, – «Убрать из друзей», его снимала российская команда. И последний, который я снял на данный момент, – «Профиль», его я делал вместе с Ольгой Хариной, мы вместе написали сценарий и вместе фильм продюсировали. Я надеюсь, что мы не упустим эту возможность и сможем стать центром производства подобного типа кино. Нам активно помогает Высшая школа экономики. Уже выпустился один курс режиссеров и продюсеров, которых мы обучили этому языку кино, а сейчас готовится программа screenlife-журналистики для разных вузов страны.

– К слову, об учениках – какое у вас впечатление как у преподавателя от начинающих кинематографистов? Какие они?

– Тут две тенденции. Есть люди, которых интересует внешняя сторона вопроса – хлопушка, камера, кресло с надписью «режиссер» и прочая атрибутика, и с ними, к сожалению, ничего нельзя сделать. А есть те, кто стал заниматься кино, потому что ему интересно рассказывать истории о себе и мире, в котором мы сегодня живем. И поскольку этот мир как минимум наполовину находится в цифровом пространстве, то соответственно с людьми, которые искренне хотят снимать кино, мне интересно работать, и они неминуемо придут к использованию языка screenlife, чтобы их герои были современными и релевантными.

– Этот формат, на ваш взгляд, в итоге одержит победу над классическим кинематографом?

– Войны не будет никакой, но сегодня огромная часть людей проводит 30% времени онлайн. Это означает, что человеку очень важно находиться в цифровом мире, там происходят ключевые события его жизни. Если так, то 30% всего контента, рассказывающего о нашей жизни, должны быть в формате screenlife. Сейчас это примерно 1%, но в ближайшие несколько лет это направление будет стремительно развиваться. Конечно, каждый найдет свой стиль и способ рассказывать истории, но они так или иначе будут касаться нашей цифровой жизни.

– Куда будет развиваться сам формат? Может быть, в сторону большей интерактивности?

– Во-первых, он будет двигаться в сторону массовости, потому что в отличие от традиционного кино, которое требует миллионы долларов на производство, screenlife-фильм можно сделать у себя дома на лэптопе. Во-вторых, screenlife-фильмы могут быть любых жанров, так что любые истории могут найти свою интерпретацию. В-третьих, звезды очень быстро поймут, что их вклад в контент в этих произведениях окажется куда выше, чем в обычном кино, так что и их интерес к подобным проектам будет расти. А что касается режиссеров, то каждый из них будет придумывать свою версию этого языка, так как пока нет никаких правил, нет истории этого кинематографа, и у каждого есть возможность быть в чем-то первым и уникальным. Ну и, наконец, сам формат screenlife – «жизнь на экране» – будет меняться просто потому, что будет меняться понятие экрана. Мы в одном шаге от того, что экран окажется у нас в голове в виде какого-то нейроинтерфейса, подающего сигналы напрямую в мозг. И соответственно screenlife будет меняться вместе с этими изменениями – мне кажется, у него большое и интересное будущее.