Евгения Громова: "В кино меня привел Евгений Цыганов"

Создатели «Верности» уже получили Спецприз жюри «Кинотавра», а о работе Евгении Громовой благосклонно отзываются кинокритики. Кадр из фильма

В нынешнем году в программе юбилейного «Кинотавра» проявилась новая тенденция отечественного кинематографа – говорить смело и внятно о глубоко личном. Самой заметной, эмоциональной и стильной картиной конкурса стала драма Нигины Сайфуллаевой «Верность», получившая в итоге Спецприз жюри. В октябре фильм наконец выходит в широкий прокат. Специально для «НГ» кинообозреватель Ольга ГАЛИЦКАЯ поговорила с исполнительницей главной роли, актрисой Евгенией ГРОМОВОЙ об эротике в кино, о тайных страхах и личной свободе.

– Женя, как вы встретились с Нигиной Сайфуллаевой, с чего началась ваша общая работа?

– Все просто. Меня позвали на пробы. Я помню сцены, которые тогда сыграла. Вот тот момент, когда в пациентки ко мне попадает Аня Котова. Мы прочитали сцену, где она говорит, что ее муж «краснокожий». Она так здорово и смешно это говорила, что я все время смеялась, так это и оставили. Потом пришла еще раз, мы уже пробовались с Сашей Палем. Это было для меня очень приятное удивление. Потому что мы давно друг друга знали. Получились замечательные пробы, так бывает, когда встречаешь человека, которого давно знаешь, мы разговорились, и как-то очень легко все сложилось.

– Когда вы прочли сценарий, он вас не испугал, не шокировал?

– Не то что не испугал, совсем наоборот, это был, наверное, лучший сценарий, который я читала. И еще там все так красиво было рассказано. Люба Мульменко вообще замечательный автор. Все чувства прописаны, они были мне понятны и близки, возникло такое ощущение, что я прочла какой-то прекрасный роман. Я очень хотела удачно попробоваться и мечтала сыграть в этой истории у Нигины Сайфуллаевой.

– Вы ведь тоже режиссер. Сначала, насколько я знаю, учились на актрису в Питере, а позже пошли учиться режиссуре у Сергея Женовача.

– Это был режиссерский факультет, но актерская группа. До того я год проучилась в Питере, а после еще год в Москве – в Щукинском училище. Отовсюду ушла, искала свою мастерскую, где сумела бы раскрыться. Потом узнала, что курс набирает Сергей Васильевич, решила рискнуть – еще раз попробовать поступить. И он меня взял. Это мне очень пригодилось, потому что сейчас я в Норвегии работаю режиссером.

– Вы ставите в профессиональном театре?

– Делаю спектакли в театральном колледже. Поставила за год два спектакля – «Доброго человека из Сезуана» Брехта и сделала композицию по Чехову, несколько феминистическую. Взяла из разных его пьес женские диалоги, смешала их. В этом моем спектакле женщины сидят за столом и разговаривают репликами из известных пьес Чехова. Это очень пришлось по вкусу норвежцам. Им понравились эти вот рассуждения, вечные разговоры, когда мы собираемся, говорим о жизни, что надо работать, надо что-то делать, – и продолжаем сидеть. Может, это русский такой менталитет, но он оказался норвежцам совершенно понятен. Хотя они совсем другие, но так же любят размышлять, философствовать.

– Александр Паль тоже был студентом Женовача?

– Нет, он учился у Леонида Хейфеца, на курс старше меня.

– Вы тогда сразу подружились?

– Ну да, мы были товарищами, быстро нашли общий язык, дружим с тех пор.

– Когда Паль снялся в комедии «Горько!», за ним как-то быстро закрепился имидж такого, можно сказать, придурковатого, безбашенного парня, хотя и не без обаяния. В «Верности» он совсем другой, взрослый, красивый, современный молодой мужчина.

– Да, и я очень рада за Сашу. Он же многогранный актер на самом деле. И здорово, если его по-новому увидят зрители и другие режиссеры.

– Начиная сниматься в «Верности», вы уже все знали и понимали про вашу героиню?

– Не то чтобы совсем все было понятно, но из-за того, что недели за две до начала съемок мы каждый день встречались с Сашей и Нигиной, репетировали, старались подробно разобраться в словах и поступках героев, мы на площадку вышли уже хорошо подготовленными.

– Что вы думаете о своей героине? Какая она?

– Знаете, в силу того, что у нее такая чудесная профессия, она доктор-гинеколог, то есть человек, который помогает женщинам обрести радость материнства, это дает особое ощущение сосредоточенности, ответственности. При этом часто ведь бывает, что человек хорош на работе, знает свое дело и уверен в себе, но дома у него нет такой открытости и уверенности, что все правильно в собственной жизни. Проблема в том, что моя героиня рада своей работе, она свободно и легко готова обсуждать профессиональные вопросы, а дома не может просто поговорить с мужем о том, что касается их двоих. С этого же все начинается: супруги не могут начать говорить откровенно. Я знаю много таких женщин и мужчин. Не умеют разговаривать друг с другом, боятся чего-то, свои комплексы не могут преодолеть. Ты можешь быть блестящим артистом, врачом, специалистом в любой области, а в жизни не умеешь проговорить вслух тайные свои страхи. Вот она такая.

– Забавное совпадение. Сразу в двух конкурсных фильмах «Кинотавра» – в «Верности» и в «Давай разведемся!» Анны Пармас – героини, переживающие кризис семейной жизни, по профессии врачи-гинекологи. Как вы думаете, почему?

– Наверное, оттого, что это очень женская, такая особая, сокровенная профессия. Нигина и Люба Мульменко, когда работали над сценарием, выбирали что-то близкое характеру Лены, моей героини. То, что давало бы почву для всего, что с ней происходит, и раскрывало ее личность.

– После премьеры я разговаривала о «Верности» с одним своим давним знакомым, он известный актер. Так вот он сказал, что его и многих его друзей-мужчин возмутило, что муж Лены требует от нее рассказа, как и что у нее было со случайными любовниками, жаждет подробностей. Мол, такого не может быть, так мужчины не разговаривают, не выпытывают деталей интимных отношений своих жен с другими. Что вы думаете по этому поводу?

– У меня есть ответ на этот вопрос. Я лично знаю мужчину, который долго не признавал, но в итоге согласился с тем, что его очень возбуждает, когда его женщина получает удовольствие с кем-то другим. То есть изначально он испытывает ревность, злость и почти ненавидит ее. А в итоге, копаясь в себе, понимает, что на самом деле его это страшно возбуждает и он ничего не может с этим поделать. Так что, может быть, подобное мужское возмущение обнаруживает эмоции, в которых они не готовы сами себе признаться. Я думаю так.

– Для нашего кинематографа «Верность» – это новый уровень открытости, небоязни телесности и личных переживаний. Эротические сцены чуть ли не впервые в нашем кино не производят отталкивающего впечатления. Какое впечатление от съемок сложилось у вас? Что оказалось самым сложным?

– Если бы все давалось нам трудно, если бы мы только старались быть максимально естественными, но внутри чувствовали некое смущение, зажимались и что-то в себе преодолевали, то вы как зритель это бы обязательно почувствовали. Но у нас все получилось органично, потому что мы доверяли друг другу и понимали, про что играем. Та магия, которая возникла на площадке, всегда передается зрителям.

– Как вы считаете, нужны ли в принципе откровенные сцены, прямой показ сексуальных контактов?

– Только в том случае, если это оправдано самой историей. Если все в фильме эстетически выдержано и действительно необходимо. Мне бы очень хотелось, чтобы в России появлялось больше фильмов о самых разных отношениях между людьми. Чтобы становилось понятно, что людям свойственно испытывать притяжение друг к другу. Что любовь многолика. И что однополые отношения тоже случаются, ничего стыдного и тем более преступного в этом нет. Просто у нас очень странный менталитет, нам свойственно многого бояться, загонять свои страхи внутрь. Я сейчас в Норвегии живу, и я понимаю, что у них наш фильм не произвел бы ни в малейшей степени шокового впечатления. Они бы просто поняли, о чем речь, вникли в саму историю. Поэтому мне хочется сказать: ребят, давайте дальше снимать обо всем, сделаем еще один шажочек навстречу каждому человеку, каков бы он ни был. Потому что наше тело – это ничуть не меньше, чем наше лицо, не надо опасаться его желаний, ведь это всё мы.

– Женя, а как получилось, что вы живете в Норвегии?

– Я вышла замуж за норвежца, переехала к нему, в Осло. Еще мы живем в Сканесе. Это маленький городок, там я ставлю спектакли, мы там снимаем дом, так удобнее для работы. Учу норвежский, он, как ни странно, оказался легче английского. Если в России будут интересные предложения, хорошие сценарии, то буду приезжать.

– Я изучила вашу, пока небольшую, фильмографию и увидела, что первую роль вы сыграли в альманахе «9 мая», я вас там запомнила.

– У Жени Цыганова, да. В его новелле «Личное отношение». Дело в том, что когда я была студенткой ГИТИСа, со мной вместе учился Олег Долин, это брат Антона Долина. А Олег дружит с Женей, и он пригласил его к нам на показ, это был первый курс, мы играли даже не отрывки, а этюды. И вот Женя пришел и позвал меня в альманах, привел в кино, снял в своей новелле. Это был мой дебют. Надеюсь, еще встретимся с ним в работе.

– Что значит для вас понятие «верность»?

– Это твоя личная правда, которую ты признаешь, какой бы она ни была. Она бывает порой жестокой, даже убийственной. «Верность» не всегда позитивное слово, но в нем есть внутренняя сила. Верность для меня означает – не изменяй себе, будь честен, прежде всего с самим собой.