"Праздник" Алексея Красовского не смотрели, но осудили

Действие фильма происходит в новогоднюю ночь – наступает 1942-й. Кадр из фильма

Общественность обратила внимание на историю со съемками нового фильм Алексея Красовского «Праздник» – режиссер якобы собирает деньги на черную комедию о блокадном Ленинграде. Журналисты и блогеры обрушились на Красовского со стандартными обвинениями в оскорблении чувств и истории, комиссия Общественной палаты по сохранению традиционных ценностей заявила о намерении обратиться в Минкульт для дополнительной оценки фильма, Российское военно-историческое общество требует не допустить проката фильма, так же как и секретарь генсовета «Единой России» Андрей Турчак, заявивший, что фильму ни при каких обстоятельствах нельзя выдавать прокатное удостоверение. Однако, во вторник Владимир Мединский пообещал, что Минкультом будет принято решение в рамках законодательства только после окончания работы над фильмом. Происходящее напоминает одновременно историю с «Матильдой» Алексея Учителя, на которую ополчились еще до окончания съемок, и с прокатом «Смерти Сталина» – на российские экраны комедию не допускали как раз из-за того, что авторы, по мнению Минкульта, глумятся над российской историей. В обоих случаях обвиняли, не глядя, то недоснятый фильм, то не вышедший на экраны. В случае с «Праздником» Красовского скандал начался прежде всего из-за неверной интерпретации и искажения фактов, находящихся в открытом доступе и не скрываемых авторами проекта. Начать с того, что денег на «Праздник» Красовский у государства не просит (это было одним из первых и основных обвинений в его адрес): основную часть бюджета, по словам самого режиссера, составляют личные средства создателей фильма. Кроме того, сбор денег на картину был открыт на одной из краудфандинговых онлайн-платформ – и завершился он еще 22 сентября, за несколько недель до скандала в СМИ. На том же краудфандинге можно было ознакомиться со списком актеров (Алена Бабенко, Ян Цапник, Павел Табаков), прочитать историю создания картины. В том числе узнать и о том, что создатели пытались сотрудничать с крупными студиями, но после скандалов вокруг «Матильды» и «Смерти Сталина» продюсеры не хотели рисковать, видя рядом с «блокадой» слово «сатира».

Здесь же есть и синопсис «Праздника», да и сам Красовский охотно рассказывает, о чем будет его новый фильм: действие происходит в новогоднюю ночь (наступает 1942-й) в доме ученого, его жены и двоих детей – семьи, живущей «на особом положении». Место действия, по словам режиссера, специально не обозначено, но очевидно, что речь о Ленинграде. Дети приводят в родительский дом новых знакомых, так что матери и отцу приходится скрывать свой привилегированный статус. Как говорит сам режиссер, «очень богатые люди делают вид, что они очень бедные, и очень много врут». Отсюда и комичность, бытовая, никаким образом не высмеивающая блокаду – речь скорее о вневременной сатире, вполне понятной и сегодня, критикующей и высмеивающей людей, не только игнорирующих проблемы и горе целой страны, но и на этой общей беде наживающихся. Художественный вымысел, а не историческое военное кино – хотя сам Красовский утверждает, что при подготовке к съемкам обращался за консультациями в Музей блокады, где ему рассказывали о спецталонах, спецпайках и том самом «особом положении» некоторых высокопоставленных чиновников.

В том, что эта часть истории не должна становиться достоянием общественности, Красовский видит одну из причин разразившегося вокруг фильма «Праздник» скандала. Тем более что определенная тенденция в отечественной киноиндустрии прослеживается – художественное кино приравнивают к исторической хронике, да и такой, которая будет одобрена свыше. Анализировать прошлое, а уж тем более в ироническом и сатирическом ключе нельзя, даже несмотря на то, что история мирового и советского кинематографа знает немало примеров военных комедий. Да и оценивать произведение искусства с точки зрения какой-либо достоверности в корне неверно, критерии должны быть иными и применяться к уже готовому произведению. Все эти прописные истины, впрочем, кажутся в сегодняшней российской культуре чем-то недостижимым, как и тот неоспоримый факт, что художник волен смеяться над чем угодно – по этому принципу можно судить о степени развития общества, его свободе и отношениях с собственным прошлым, как с тем, что может служить уроком будущим поколениям. Работа художника может выйти удачной, а может быть откровенно слабой (тут нелишним будет вспомнить историю с откровенно слабым, но раскрученным за счет аналогичного скандала фильмом «Номер 44»). И смотреть на это или нет, рекомендовать другим или нет, ругать или хвалить – личный и свободный выбор каждого.

Все это возможно, конечно, лишь в условиях отсутствия цензуры, которая в России хоть и запрещена на законодательном уровне, но все больше и больше проявляется в подобных историях – «не смотрел, но осуждаю». Показательно и тревожно, что волна негативного отношения к тому или иному культурному событию подогревается заявлениями на государственном уровне – и касаются они уже не финансовой поддержки, а идеологии. В данном случае высказался секретарь генсовета «Единой России», правящей партии, позиция которой приравнивается к позиции высшего руководства страны. Заявление относится к пока еще не существующей картине, в неправильности, порочности и вредоносности которой уже удалось убедить, судя по комментариям в соцсетях и на новостных сайтах, огромное количество людей. Цензуры, может, и нет, но есть уже не просто запретные темы, но даже запретные жанры и интонации.