Мария Токмашева
Актриса Ирина Вилкова (вторая справа) сыграла у Владимира Мирзоева главную роль. Фото с сайта веб-сериала «Неправильные»
Веб-сериал «Неправильные», который Владимир Мирзоев снимает для социальной сети «МирТесен», – антиутопия о мире будущего, где людям больше не нужно искать партнера для продолжения рода, ведь за воспроизводство населения отвечают таинственные аисты. И только главные герои, молодая пара, понимают, что чувства важнее – и готовы сражаться за это. Кинокритик Мария ТОКМАШЕВА поговорила с Владимиром МИРЗОЕВЫМ о формате интернет-сериала, о жанре антиутопии и о том, почему и то, и другое так важно и актуально для современного российского кино и российской киноиндустрии.
– Это уже не первый ваш проект, созданный в сложном и, скажем так, непопулярном в отечественном кино формате антиутопии. Почему именно этот жанр?
– Любовь к жанру антиутопии идет из отрочества – я увлекался фантастикой (братья Стругацкие, Брэдбери, Шекли, Катнер) и магическим реализмом (Маркес, Кортасар). Это в каком-то смысле сказки для взрослых. По-моему, это важный жанр, в нем можно работать с актуальными темами, обостряя их до предела, доводя до абсурда. Что такое антиутопия? Это посткатастрофа, то, что произошло после какого-то катастрофического события, когда рухнуло государство, общество или вся биосфера. И вот мы вместе с героями видим горькие последствия этой катастрофы, ищем выход из этого ада.
– Вы видите тревожные тенденции в сегодняшней России?
– Россия – страна, которая всегда идет через катастрофу. Это и есть способ ее развития – по-другому, эволюционно, не умеет, не знает как. Революция – это инструмент и следствие катастрофического состояния вещей. Мы живем, как все переходные традиционные общества, в циклическом времени и не хотим развиваться, следуя за историей, меняя стратегию (и политику) в соответствии с долгосрочными задачами. Любое развитие в России воспринимается как опасность – для элиты или правящего режима. Империя Романовых и Советский Союз обрушились не вдруг – проблемы накапливались десятилетиями. Элиты стремятся закрепить статус-кво намертво – это и приводит к революции, приводит к катастрофе. Что очевидно сейчас? Идет примитивизация дискурса, часть общества неумолимо сползает в архаику, и номенклатура это движение стимулирует. Представителям премиального класса кажется, что это гарантия их выживания: если они будут держать население в бредовом состоянии, промывать мозги телевидением, то все будет хорошо. И они умрут в своих постелях и доживут до светлого завтра. А дети их и внуки будут жить по-человечески за границей. Это опасное заблуждение.
– В созданном вами на экране тоталитарном мире особое внимание уделено сексу – теме, во многом до сих пор табуированной в обществе и в кино. Ставите ли вы перед собой цель таким образом шокировать зрителя?
– Сегодня шокировать людей сложно – столько всего шокирующего в самой жизни. Я думаю, наш сериал – это невинная сказка, может быть, даже для подростков, которые этой темой остро интересуются, у них гормональный сдвиг, им это любопытно, для них мир чувственных отношений – терра инкогнита.
– Все строится вокруг отношений двух главных героев – семейной пары будущего. Насколько в случае такой интимной истории важны второстепенные персонажи?
– Горизонтальный сериал – это романная структура. Плетутся линии нескольких персонажей. К сожалению, в нашем пилотном сезоне, в этих пяти сериях, мы не смогли все эти линии заявить – парочку пришлось изъять по бюджетным соображениям. У нас есть главные герои, за которыми мы следим, но практически каждый эпизодический персонаж важен для повествования.
– Отличается ли производство веб-сериалов от работы над теле- или кинофильмом?
– В нашем случае только тем, что у нас очень жесткие бюджетные условия игры. Нам пришлось вписаться в короткий съемочный период, да и подготовительный у нас был невелик. То есть приходится действовать быстро, решительно, не растекаться мыслью по древу.
– Веб-сериал – формат, который еще только развивается. И работают в этой индустрии чаще всего начинающие режиссеры. А зачем это вам?
– А что еще остается независимому кинематографу? Прокат – при условии, что это низкобюджетное кино, – невозможен, потому что только на маркетинг уйдет в три раза больше денег, чем на производство. Телевидение? Остались какие-то крошечные оазисы, вроде «Открытого показа» на ТНТ, где в ночи можно было увидеть наше кино «Ее звали Муму». Но таких оазисов становится все меньше. Программирование у федеральных каналов очень жесткое. Современное российское телевидение – пространство предельно несвободное. Здесь доминирует идеология, пропаганда и бездумное развлечение. Остается Интернет, как площадка свободная, хотя бы отчасти неподцензурная, с огромной аудиторией.
Проблема одна – непонятна монетизация. Это и есть главный тормоз... Думаю, что цивилизованный мир идет в сторону экономики доверия, особенно в области культуры. Когда зритель без всяких посредников, без многочисленных продюсеров, банков, инвестиционных фондов напрямую платит за просмотр фильма, заранее покупая просмотр. Эти деньги и есть тот бюджет, которым пользуется художник, снимая свое кино или делая спектакль. Предоплата, то есть доверие публики к художнику (или к любому другому экономическому агенту), формирует честные отношения, построенные на взаимном интересе. И главное, в этой экономической модели устраняются паразитирующие промежуточные звенья, которые бесконечно качают деньги – и из публики, и из художника. Этот прямой контакт (или контракт) позволяет создать произведение, обращенное непосредственно к своей аудитории – то есть максимально независимое.
комментарии(0)