Наталия Григорьева
Почти преступную шумиху вокруг фильма «Матильда», как ни печально, можно считать неплохой рекламой.
Кадр из фильма
Картина про роман будущего императора Николая II и балерины Матильды Кшесинской, так уж случилось, стала самым ожидаемым кинособытием года. Долгие месяцы обосновавшаяся в Москве экс-прокурор Крыма Наталья Поклонская вела против «Матильды» масштабную кампанию в духе «не смотрел, но осуждаю», пытаясь убедить всех в том, что авторы ленты оскорбляют память царя-мученика и чувства верующих. В итоге дошло до прямых угроз Алексею Учителю и атак на кинотеатры – эта опасно абсурдная ситуация любого здравомыслящего человека автоматически превратила в защитника «Матильды». Но опять-таки важно отметить, защитника с точки зрения не художественных достоинств произведения, а общественного (а то и общественно-политического, коль Церковь с некоторых пор играет в России роль едва ли не правящего института) явления – фильм к этому моменту все еще почти никто не видел. И вот наконец пришло время предметного разговора. И как хотелось бы в этот момент, чтобы «Матильда» оказалась хорошим кино – увы…
Минимальная в данном случае художественная ценность картины, конечно, не повод угрожать авторам и потенциальным зрителям – в этом смысле госпоже Поклонской и ее поклонникам нет оправдания. Тем более что оскорбить «Матильда» может разве что чувство прекрасного. К реальной истории России это аляповатое, на грани китча действо имеет весьма опосредованное отношение, даже на уровне всем известных фактов. Но это и не должно быть основным критерием оценки, когда речь идет о произведении искусства – не преступление слегка искажать факты, это называется художественным вымыслом.
Кшесинская, сыгранная польской актрисой Михалиной Ольшанской, в фильме скорее девушка легкого поведения, а не повлиявшая на становление школы русского балета танцовщица, Николай II в исполнении Ларса Айдингера – безвольный и озабоченный дурачок, всю дорогу бегающий по дворцу за юбкой-пачкой, все остальные – будь то реальные или вымышленные собирательные образы – отчаянно хватаются за выделенные им беспощадным монтажом куски экранного времени, как за спасательные круги. Больше всех досталось Даниле Козловскому, чей герой по имени Воронцов выступает в комическом амплуа «принеси-подай» и в четырех из пяти сцен либо таращится на зрителя из стеклянной бочки с водой, где его пытают, либо молча и многозначительно смотрит на происходящее из-за какого-нибудь куста, хотя задуман, можно предположить, как роковой и трагический персонаж.
Схожая участь постигла и немецкого режиссера Томаса Остермайера – руководитель театра «Шаубюне» попал в «Матильду» как кур во щи, за компанию с коллегами Айдингером и Луизой Вольфрам, сыгравшей будущую законную супругу Николая Аликс. Всех троих по-человечески жаль, особенно Айдингера, которому больше всех досталось и в реальной жизни (все та же Поклонская окрестила артиста порноактером), и в экранной, где он с мученическим лицом пытается получить доступ к телу Матильды, всем своим видом словно предвещая скорое падение империи и собственную трагическую кончину. Подобных многозначительных знаков-символов в фильме Учителя в избытке – просто праздник фаталиста. Вот императрица-мать Мария Федоровна (Ингеборга Дапкунайте) увозит так и не оправившегося после чудовищной катастрофы на железной дороге Александра III (Сергей Гармаш) куда-то в глубь дворца, в темноту, откуда он так и не вернется – темные настают времена. Вот корона падает с головы Николая во время коронации – дурной знак. А вот и сам он, уже официально приняв титул, факелом поджигает фейерверки на Ходынке, стоя на коленях перед усыпанным телами подданных полем, – за спиной взрываются петарды, звук которых так напоминает выстрелы. Всем понятно, что хотел сказать автор?
Это для «Матильды» – максимальный уровень трагизма. Большая часть фильма напоминает то ли трейлер к многосерийному телевизионному шоу благодаря довольно хаотичному и презирающему все законы монтажу, то ли клип на песни Ирины Аллегровой про шальную императрицу и младшего лейтенанта. Музыки в картине Учителя, к слову, на удивление мало (ее писал американский композитор Марко Белтрами), и она звучит за кадром весьма тонко и деликатно, что несвойственно российскому кино, где в качестве саундтрека уже ждешь услышать привязчивый поп-хит.
Не покидает мысль, что Поклонская своими действиями сослужила фильму двойную, а то и тройную службу. Почти преступную шумиху вокруг «Матильды», как ни печально, можно считать неплохой рекламой (черный пиар порой действует куда эффективнее), которая явно привлечет в кинотеатры куда больше зрителей, чем заслуживает картина, что, хочется повторить, ни в коей мере не оправдывает действий экс-прокурора и сочувствующих ей православных активистов. С другой стороны, это же, вероятнее всего, заставило Учителя неоднократно колдовать над монтажом, минимизируя риски и вместе с тем превращая картину, многообещающую на уровне задумки, актерского состава, декораций, в плохо собранное лоскутное полотно, скорее фарс, чем историческую драму. Лучше всего выраженный в образе начальника сыскной полиции Власова (Виталий Кищенко), пытающегося остановить шальную балерину, образумить наследника, не допустить срыва его коронации и свадьбы с Аликс. В одиночку – ясное дело, что дворец превращается в проходной двор, а на Ходынке начинается всем известное побоище. Один в поле не воин, и, пока пришедший поглазеть на нового царя народ топчет друг друга, неспособный разорваться на части Власов в финале опять-таки бросается вслед за в очередной раз прорвавшейся в царские владения Кшесинской. В отчаянии восклицая: «О, господи!» Лучше и не скажешь.
