Наталия Григорьева
Рок-звезда спортивного мира. Кадр из фильма
Картина «Борг/Макинрой» датского режиссера Януса Меца в этом году открывала фестиваль в Торонто. Главные роли в биографической ленте об одном из самых известных спортивных противостояний, случившемся во время Уимблдонского турнира в 1980 году, сыграли швед Сверрир Гуднасон и американец Шайя ЛаБаф.
Белокурый, поджарый, молчаливый скандинав Бьорн Борг (Гуднасон) готовится в пятый раз завоевать одну из самых престижных теннисных наград – кубок Уимблдона. Ему 24 года, и он рок-звезда. На улицах Борга преследуют толпы поклонниц, не дают прохода папарацци, его имя – на первых полосах каждой второй газеты. Внимание Борга тяготит, он рад быть неузнанным хотя бы одним человеком, потому с радостью заводит беседу с барменом, называя себя электриком по имени Руне. Его жизнь перед важным матчем – строгий ритуал, для исполнения которого нужна определенная температура воздуха в номере отеля, пульс не больше 50 ударов и ракетка с максимально натянутыми струнами. От него ждут только победы, а он, закрывшись от всего мира, в компании верного тренера (Стеллан Скарсгард) и невесты (Тува Новотны) наблюдает по телевизору, как к финалу пробивается его главный соперник – несдержанный, взъерошенный американец Джон Макинрой (ЛаБаф), который на корте ломает ракетки и ругается с болельщиками.
«Ты можешь выиграть, но тебе не стать великим, потому что тебя никто не любит», – говорит Макинрою приятель-теннисист. Величие в спорте значит немало, в теннисе – «джентльменской дисциплине», как называют этот вид в фильме, – подавно. Мец снимает спортивную драму как психологическую, как схватку не столько техник, сколько умов, как нельзя лучше показывая на реальном примере, что победить себя иногда ничуть не легче, чем соперника, а выбор тактики определят не только исход матча, но и то, каким ты в итоге останешься в истории – не победителем или проигравшим, а великим или нет.
Борг и Макинрой не совсем обычные антагонисты, в чем-то похожие как две капли воды, в чем-то – полные противоположности. Сцены, снятые на корте и описывающие сам изматывающий пятисетный матч, перемежаются флэшбеками, в основном из жизни Борга, в которых трудный подросток ради мечты учится сдерживать эмоции и превращается в нордически холодного чемпиона, направляющего всю сжигающую его изнутри ярость через рукоятку ракетки в каждый удар по мячу. Макинрой, истории которого досталось меньше экранного времени, остается для зрителя большей загадкой. По обрывкам фраз можно догадаться, что спокойный ребенок с близкими к гениальности математическими способностями придумал себе образ бунтаря и выигрывает в том числе и потому, что своими истериками во время матчей выбивает соперников из колеи – таким его видит Борг. Да и Мец показывает героя ЛаБафа, который уже через год после описанных событий одолеет Борга на том же Уимблдоне, вовсе не капризным вундеркиндом, а персонажем во многом трагическим. Возможно, хоть история и не знает сослагательного наклонения, пожертвовавшего победой спортивной ради того, чтобы остаться человеком, отказавшегося от просчитанного и проверенного приема из уважения к сопернику. И понимания того, насколько жизненно важна этому сопернику именно эта победа – так же как Борг единственный разгадал «загадку» Макинроя, ни разу не встречая его, так и Макинрой смог почувствовать человека по ту сторону сетки. Человека, а не безупречную шведскую машину. То, что принято называть спортивным поведением – от самого, казалось бы, неспортивного в этом плане персонажа.
Являясь, по задумке, второстепенным героем, задача которого – оттенять Борга, Макинрой становится если не более важным, то точно ключевым действующим лицом. Его история, блестяще сыгранная Шайей ЛаБафом (известным своим весьма непростым характером и выходками в духе Макинроя в реальной жизни), выглядит словно выдуманной для подобного фильма историей того самого величия, выраженного не в количестве побед, а в качестве игры. Этот факт нисколько не умаляет роли Борга и как теннисиста, и как главного героя картины. Однако его полный драмы жизненный путь, как ни странно, не столь драматичен, отчасти потому, что показан весьма подробно, отчасти потому, что понятен и даже линеен.
Это, безусловно, создает определенную интригу в последней части фильма, во время финального матча, – режиссер заставляет зрителя ждать, кто из двоих сорвется первым. Даже зная заранее исход поединка, изменившего, как говорится в начальных титрах, ход истории тенниса, невозможно не переживать за происходящее на экране – будто смотришь тот матч в реальном времени. Камера то и дело взмывает над кортом, захватывая общие планы игроков, после чего в объективе возникают крупные планы лиц, молчаливо перебрасывающихся взглядами – не менее хлесткими, чем удары ракеткой по мячу. Формально ход теннисной истории изменил скорее следующий Уимблдон, на котором Макинрой победил Борга, невольно завершив его карьеру и начав свою, едва ли не самую успешную и выдающуюся в этой дисциплине. Но рождение великого спортсмена произошло именно здесь, на матче 1980 года, ставшем не только началом победного шествия Макинроя по мировым турнирам, но и, как говорится в фильме «Касабланка», началом прекрасной дружбы – спустя несколько лет Бьорн Борг будет шафером на свадьбе у Джона Макинроя.
