Наталия Григорьева
Военная эпопея снята практически без использования компьютерной графики. Кадр из фильма
Режиссер трилогии «Темный рыцарь», фильмов «Начало» и «Интерстеллар» в своем новом проекте взялся за реальную историю – эвакуацию союзных войск из французского прибрежного городка Дюнкерк. Главные роли в картине «Дюнкерк» исполнили Том Харди, Киллиан Мерфи, Марк Райлэнс, Кеннет Брана – и массовка, актеры которой должны были изобразить заблокированную немцами на пляже 400-тысячную армию. При минимальном количестве компьютерной графики.
Нолан – третий режиссер, после Пола Томаса Андерсона с «Мастером» и Квентина Тарантино с «Омерзительной восьмеркой», решивший снимать свою ленту на 70-миллиметровую пленку, то есть в редком, в каком-то смысле ретро-формате. Специально к выходу «Дюнкерка» студия Warner Bros. Pictures потратила около 11 млн долл. на оснащение 125 кинотеатров необходимым оборудованием (будут ли подобные показы в России, пока неизвестно). Конечно, смотреть подобное кино просто необходимо на большом экране, если не с пленки, то в формате IMAX – то под какими углами и с каких точек снимает оператор Хойте Ван Хонтема («Интерстеллар»), порой не поддается ни описанию, ни объяснению. Как и минималистичный саундтрек композитора Ханса Циммера, напоминающий тикание часов, – вместо музыки за кадром и правда будто отбивают ритм, который, как биение сердца, то ускоряется, то замедляется. Невольно, подсознательно воздействуя на зрителя. «Дюнкерк» целиком состоит из подобных, незаметных, формальных – на уровне мизансцены, звука, цвета – решений. Ни капли крови, ни одного немца, только сотни одетых в одинаковую форму солдат, разом поднимающих голову к небу, откликающихся на звук невидимого еще ни им, ни нам смертоносного самолета – не просто говорящий, а кричащий кадр.
Однако «Дюнкерк» нельзя назвать исключительно визуальным аттракционом – содержание этой авторской военной драмы, при всем внешнем размахе, является в каком-то смысле уникальным для данного жанра. Юный британец в солдатской форме бежит по опустевшим улицам города, спасаясь от невидимых стрелков. Ловит падающие с неба листовки, в которых враг сообщает об окружении и призывает сдаться. Перебирается через баррикады, где группа французов готовится сдерживать наступление. Выбегает на берег – на широком песчаном пляже, выстроившись в колонны, ожидают отправки домой сотни тысяч британских и французских солдат. Дом совсем рядом, через пролив, но добраться до него как никогда сложно. С неба сыпятся снаряды, эсминцы, пораженные торпедами, тонут, не успев отплыть. Когда становится понятно, что военных сил на эвакуацию не хватит, Британия мобилизует силы гражданские – к берегу Дюнкерка отправляются десятки рыболовецких лодок, небольших яхт, парусников.
Нолан не особо вдается в подробности, не дает исторических справок (разве что скромные титры в самом начале), но создает невероятный по силе воздействия военный эпос, похожий на живописное полотно и одновременно предельно динамичный. На суше, на воде и в воздухе разворачиваются сразу несколько историй, объединенных одной простой, не слишком популярной (особенно в российском военно-патриотическом кино) и в этом смысле революционной идеей – все они о ценности жизни, своей или чужой, которая возрастает в минуты предельной опасности. О спасении этой жизни, которое в данной ситуации оказывается важнее героизма, которое не исключает чести и не означает трусости, которое не сделает героев предателями и врагами родины. Их, живых, вернувшихся домой благодаря отваге соотечественников, эти самые соотечественники встречают как победителей.
Не стыдно ни бояться, ни прятаться, ни отступить, отказавшись оборонять рубежи, ни даже сдаться в плен. Вместо застывших, будто высеченных из камня и уже превратившихся в обезличенные памятники солдат на экране живые люди. Не сказать чтобы уникальные характеры и выдающиеся актерские работы (Том Харди и вовсе проводит большую часть времени в летном шлеме, очках и кислородной маске), не сказать чтобы меньше пафоса, чем в любом отечественном и американском военном блокбастере. Но пафоса, верного и допустимого в первую очередь с этической точки зрения – разве можно винить и судить человека за желание жить? Стратегии государственного масштаба, на войне нацеленные на гипотетическую победу в будущем, – ничто здесь и сейчас, перед лицом вполне реальной смерти, свистящей пулями и гудящей в воздухе моторами истребителей. Истинный героизм у Нолана в том, что вместо затребованных Черчиллем, не пустившим военные корабли в Дюнкерк в страхе потерять флот, 30 тысяч спасенных, на родину вернулись 300 тысяч человек.
