Владимир Котт: Фрейндлих и Неелова не давали мне расслабляться, держали в тонусе

Фото сайта www.pifilmdistributions.com

Бывшая школьная учительница из провинциального городишки узнает, что из-за болезни сердца может умереть в любой момент – и начинает основательно готовиться к собственным похоронам. Происходящее она держит в тайне от занятого сына, работающего в столице и годами не навещавшего мать, – чтобы не обременять его. Вновь воссоединиться семье помогут лучшая подруга героини, необразованная деревенская женщина, живущая по соседству, и внезапно оживший после заморозки и теперь обитающий в тазу огромный карп. Главные роли в картине исполнили Марина Неелова, Алиса Фрейндлих и Евгений Миронов. Обозреватель «НГ» Наталия ГРИГОРЬЕВА встретилась с режиссером Владимиром КОТТОМ после премьеры фильма на ММКФ и поговорила о том, не страшно ли ему было работать с великими актрисами и снимать кино без господдержки.

– Фильм создавался под актеров или они появились уже в процессе работы над картиной?

– Появились в процессе. После того как книгу прочел продюсер (Никита Владимиров – «НГ»), он дал ее прочитать Алисе Бруновне (Фрейндлих) – на роль учительницы. А она выбрала другую! И так все и началось. Алиса Бруновна стала «маячком» для Марины Мстиславовны (Нееловой), та прочла, тоже сразу согласилась – как она говорит, за компанию. А как только появились Алиса Бруновна и Марина Мстиславовна, тут уже и Женя Миронов подтянулся, все так же, за компанию.

– Трудно ли было работать с такими актерами? Не было ли постоянного волнения и страха, что каким-то образом подведете их, не оправдаете надежды?

– Волнение присутствовало каждый день с утра. Потому что каждый день новая сцена, новый подход, в кадре – две замечательные актрисы, которые, несмотря на то что обе из Петербурга, каждая со своей школой. То есть я не отдыхал на съемках, был постоянно в тонусе, они не давали расслабляться. Приходилось постоянно что-то доказывать, с чем-то соглашаться. Я отвык от того, что актеры разбирают сами свои роли. У Алисы Бруновны была тетрадочка, где была записана вся ее роль, что-то подчеркнуто. А Марина Мстиславовна хоть и ходила без тетрадки, знала все назубок. И понять, как соединить эти две разные школы – это было для меня главной задачей. Но поскольку при этом присутствовал Евгений Витальевич, то все сложилось – он был триггером, выравнивал всю эту ситуацию.

– Алиса Бруновна в вашем фильме появляется в очень неожиданном для себя образе. Она сама придумала, что ее героиня будет именно такой, что у нее будет, например, этот особый говорок?

– Сама придумала, сама предложила. Это как раз та самая работа над ролью, о которой я говорил. И я не стал это убирать, потому что в этом есть какой-то конфликт – необразованный человек и образованный, которого играет Марина Мстиславовна. Если бы не было этой детали, получилась бы просто деревенская женщина, а так мы поймали персонажа.

– Кастинг, надо сказать, в целом очень впечатляющий – у вас и в эпизодических ролях такие актеры, как, например, Сергей Пускепалис и Александр Баширов. Как получилось, что они согласились на такие небольшие роли?

– Честно говоря, все так же – за компанию. Узнав, кто снимается, они согласились работать. Более того, не по своим ставкам. И это, конечно, одноразовая история. И большая удача.

– Изначально планировали показывать на ММКФ?

– Мы планировали, конечно, отдавать фильм на «Кинотавр». Но как только Евгений Витальевич стал там председателем жюри, это стало невозможно. Мы очень расстроились, думали даже ждать до следующего «Кинотавра». Подали на удачу на ММКФ, думая, что не пройдем, так как у нас кино не авторское, не фестивальное по большому счету. Но тут неожиданно узнали, что нас взяли в конкурс.

– Вы несколько раз просили деньги на этот фильм у государства и несколько раз получали отказ. Почему не остановило отсутствие господдержки?

– Во-первых, очень хотелось сделать этот фильм. Во-вторых, график актеров. Вот у них есть эти дни, и если мы не войдем в съемки, то ничего не получится. Мы были поставлены в очень жесткие условия. Все работали в долг, так что нам повезло.

– На «Кинотавре» в этом году больше половины конкурсных фильмов были независимыми. Это о чем-то говорит? Можно назвать это тенденцией или все-таки это разовое явление?

– Это тенденция, это говорит о том, что кино можно снимать без господдержки. Что в принципе свидетельствует о развитии индустрии. Нашему продюсеру, например, пришлось на время заложить свою квартиру – и это нормально, это распространенная история. Когда-то я обижался на то, что не дают денег. А теперь я понял, что есть и такой способ жизни в кинематографе – и я успокоился. Продюсер переживал, а я думал: «Не дали, ну ничего, что-нибудь придумаем».

– А из-за того, что у вас такой молодой продюсер, не переживали? Это же тоже риск.

– Он очень прислушивался к тому, что я говорил. И он адекватный, а сейчас так много сумасшедших продюсеров. Когда прошлым летом я уже думал, что кино не будет сниматься, он верил, продолжал, говорил, что надо отбирать натуру. И я из уважения ездил, понимая, что ничего не выйдет. И тут он говорит: «Через неделю съемка».

– Думаете о какой-то международной истории для фильма, о зарубежном прокате?

– Проблема в том, что у нас очень много текста, то есть много субтитров. Но на самом деле о том, есть ли у картины будущее в зарубежном прокате, скажет как раз таки международное жюри ММКФ своим решением. Может быть, мы как раз и поймем, имеет смысл думать в этом направлении или нет. История для иностранного проката все-таки недостаточно конъюнктурная, у меня здесь нет нужной степени «говняшки». С другой стороны – это самое светлое мое кино.

– А какова ситуация с российским прокатом? Что будете делать, если вдруг введут тот самый закон о 5 миллионах рублей за прокатное удостоверение?

– Тоже покажет ММКФ, думаю, что будет прокат. Продюсер рассчитывает на несколько сотен копий. А если примут закон, то возьмем Фонд кино за горло, чтобы нам компенсировали. Считаю, что ситуация абсурдная. Закон еще не принят, конечно, но опасность есть – слишком уж много разговоров.

– Вы говорите, что реально снимать без господдержки. Нужна она в этом случае вообще российскому кино?

– Она нужна, все зависит от режиссеров. Она нужна не мейджерам, они должны, если сняли плохое кино, разоряться и уходить с рынка. Поддержка нужна дебютному кино и авторскому – и все. А то, что государство дает безвозвратно деньги на мультики, которые окупаются, на блокбастеры – это странно. Индустрия только тогда будет индустрией, когда она сама начнет зарабатывать.