Екатерина Барабаш
В фильме Мишеля Хазанавичюса молодого Жан-Люка Годара сыграл Луи Гаррель, добавивший к портрету режиссера изрядную долю иронии. Кадр из фильма «Молодой Годар»
Каннский фестиваль и раньше давал немало поводов для веселья и пересудов – то украдут «Золотую пальмовую ветвь» прямо перед церемонией награждения, то транспортники объявят забастовку в самый разгар приездов-отъездов гостей и участников, то кто-нибудь голым по Круазетт продефилирует. В этом году поводов для «веселья» тоже оказалось предостаточно.
В субботу, например, когда толпа возмущенных журналистов, скопившихся в гигантской очереди на пресс-показ фильма Мишеля Хазанавичюса, принялась свистеть и скандировать – очередь росла, а в зал не пускали, – выскочила охрана и давай всех разгонять. Сначала без объяснения причин. Начали очищать площадь перед зданием Palais des Festivals, из толпы робко донеслось слово «бомба». Из здания спешно выводили людей. Началась небольшая паника. Впрочем, через полчаса выяснилось, что оставленный кем-то подозрительный пакет не содержал ничего, даже отдаленно похожего на бомбу. Толпе было велено собраться вновь, но осадок остался. Сеанс в результате задержали почти на час.
Фестиваль – он как карточный домик: выдернешь одну карту, и все рухнет. Так и тут – стоит задержать один сеанс, как ползет все расписание, увеличиваются очереди, из-за чудовищных мер безопасности, когда приходится пройти три подробные проверки, включая выворачивание косметичек, безмерно растягиваются очереди, и множество народу попросту никуда не попадает. Можно отстоять час в очереди и уйти ни с чем. Вот такая особенность юбилейного фестиваля.
Правда, фильм Хазанавичюса (несколько лет назад его «Артист» получил главного «Оскара») оказался достаточно симпатичным, чтобы недоразумение с так называемой бомбой забылось почти сразу. «Молодой Годар» рассказывает… ну понятно – о молодом Жан-Люке Годаре, его женитьбе на Анне Вяземски и увлечении левыми идеями. Луи Гаррель, исполнивший роль зачинателя новой волны, героя и любимца Франции, прилежно перенял и легкое шепелявенье Годара, и его характерную походку, и жестикуляцию, добавив к точному портрету такую изрядную долю иронии, что очень хотелось видеть на премьере самого Годара. Рассказывают, что он отказался общаться с авторами фильма. В общем, его понять можно. Думается, после этого фильма он вычеркнет из списка живущих на Земле всех киношников подряд.
Если уж заговорили о недоразумениях, то неожиданными неприятностями обернулась для фестиваля конкуренция с интернет-каналом Netflix. Два из конкурсных фильмов будут через какое-то время демонстрироваться в Интернете – права на эти фильмы принадлежат Netflix. Руководство Каннского фестиваля узнало о том, что отобранные фильмы не увидят проката, только после отбора этих лент в конкурс, и оказалось в трудной ситуации. С одной стороны, зачем вообще фестиваль, если потом это кино никто не увидит? С другой – интернет-прокат только начинает набирать популярность, и будущее наверняка за ним. Так что же делать? Скрепя сердце к конкурсу допустили-таки «Историю семьи Мейеровиц» Ноа Баумбаха и «Окчу» Пон Джун-Хо, права на которые принадлежат интернет-корпорации, но дополнили регламент фестиваля отдельным пунктом: отныне только картины, предназначенные к кинопрокату, будут допущены к официальному отбору. Судя по всему, общественность пока на стороне фестиваля – оба показа фильмов Netflix сопровождались гиканьем, топаньем и свистом. А показ фильма «Окча» и вовсе был поначалу едва не сорван – треть экрана оказалась почему-то закрытой. Пришлось начинать показ заново через 15 минут. Поговаривают, что это была диверсия против Netflix.
Хотя фильм-то совсем не виноват и, более того, направлен против больших международных корпораций, настаивая на том вреде, что они наносят природе, экологии и здравому смыслу. По сюжету глава крупной корпорации Миранда (Тильда Суинтон) объявляет конкурс на выведение самой большой свиньи. Таковая объявляется в далекой Корее, где 10 лет живет членом семьи у девочки и ее дедушки в горах. Однако неожиданно Окчу забирают представители корпорации и отвозят в Америку. Девочка следует за ней, надеясь освободить, ей помогает карикатурное экодвижение защитников животных. Зритель надеется на счастливый конец, но пока он смахивает слезу умиления, на экране начинается первостатейная жесть – сотни самых больших свинок со всего мира отправляются на скотобойню, откуда выходят в виде колбасок. Учитывая, что Окча и ее коллеги по скотобойне размером со среднего слона, проблема колбасок в мире решена. Правда, свинке-героине удается избежать мясорубки, но конец остальных, мягко говоря, оставляет желать лучшего.
Фестиваль подбирается к середине. Главные фильмы и главные очереди на них – впереди.
Канны
