Наталия Григорьева
Среди 28 панфиловцев были бойцы из разных республик, но словосочетание «Советский Союз» не прозвучало в фильме ни разу – всех назвали русскими.
Кадр из фильма
Путь фильма Кима Дружинина и Андрея Шальопы на экраны был долог и тернист. Сперва деньги на него собирали в Интернете, когда сумма народных пожертвований перевалила за 30 млн руб., к проекту подключились Минкульт России, Военное-историческое общество, Фонд кино, правительство Казахстана. В разгар работы над картиной с новой силой разгорелась многолетняя дискуссия на тему реальности подвига панфиловцев, которая окончилась резким высказыванием Владимира Мединского в адрес тех, кто якобы переписывает историю (тем самым, про «мразей конченых»). Выходу фильма – в итоге экранизации канонического (или мифологического) подвига Красной армии – все это нисколько не помешало, а его первыми зрителями стали Владимир Путин и Нурсултан Назарбаев.
Действие картины разворачивается в середине ноября 1941 года. Немцы наступают на Москву, оборону столицы держит стрелковая дивизия генерал-майора Ивана Панфилова – в том числе 4-я рота 2-го батальона 1075-го стрелкового полка во главе с капитаном Павлом Гундиловичем и политруком Василием Клочковым. О том, как бойцы этой роты, численность которой была несравнимо меньше численности противника, уничтожили 18 танков и ценой своих жизней остановили фашистов в районе разъезда Дубосеково в 7 км от Волоколамска, первым написал корреспондент газеты «Красная звезда». Эта заметка, прославившая подвиг 28 панфиловцев и поддерживавшая дух советских бойцов на протяжении всей войны, как и слова Клочкова «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!», вошла в историю. И легла в основу картины Дружинина и Шальопы, которые в своем фильме реконструируют события тех ноябрьских дней.
Реконструкция в случае с «28 панфиловцами» – не просто слово. Это и главная характеристика фильма, и одновременно главный его недостаток. А вовсе не правдивость истории, которую так яростно пытаются то оспорить, то защитить: был подвиг именно таким, каким описал его тогда журналист, или же был приукрашен (как доказывают расследования военной прокуратуры 1948 и 1988 годов), не имеет значения, когда речь идет о художественном фильме. Лучшие из классических и современных военных картин – всегда, пусть и в разных пропорциях, смесь мифа с реальностью, история как людей, так и персонажей, характеров, зачастую вымышленных для усиления, а то и создания необходимого конфликта.
Авторы «28 панфиловцев», однако, вслед за министром Мединским (пусть и не в таких грубых выражениях) продолжают настаивать на достоверности. Как по учебнику, разыгрывают сперва подготовку к бою, а потом и само сражение. Отсчитывают и 28 человек, среди которых обязательно есть украинец, киргизы, казахи, и подорванные танки со свастикой, которыми управляет обезличенная толпа фашистов в балаклавах. Прописывают в диалогах все нужные фразы: и про то, что отступать некуда, и про то, что за родину не умирать, а пожить нужно. К слову о правде: в кадре ни разу не звучат словосочетания «Советский Союз», «советский народ», не слышно имени Сталина – только «мы русские» (и казахи, и киргизы, и украинцы). На вопрос, отчего так, у создателей есть пространный ответ про то, что они люди молодые и современные и снимали для таких же зрителей. Каких таких? Кажется, тех, кто учится «подгонять» историю под потребности времени, вспоминая одну «правду», забывая другую и называя все это громким словом «патриотизм».
Впрочем, художественную ценность фильма (точнее ее отсутствие) определяют совершенно иные факторы. Например, отсутствие характеров. Говорят в фильме много – и до самого сражения, склонившись над картой, и копая окопы, и в самих окопах, под градом пуль и под гусеницами немецких танков. И вот во всех этих бесконечных диалогах и монологах так и не вырисовывается ни единого героя. На экране безликие – ничуть не в меньшей степени, чем говорящие на непереводимом немецком враги в балаклавах, – люди не только без будущего, так как почти всем суждено погибнуть, но и еще без прошлого. Этакие типажи формально той или иной национальности, но под общим знаменателем «русские», без страха и упрека. В финале в прямом смысле вырастающие в памятник, установленный на месте того сражения. Никакого конфликта, кроме очевидного противостояния с внешним врагом. Все экранное время так и занимает насыщенная спецэффектами (тем, что взрывы снимали вживую, а не рисовали на компьютере, авторы очень гордятся) историческая реконструкция – такие и впрямь проводят в районе Дубосекова увлеченные, играющие в «войнушку» взрослые люди. Сам подвиг в фильме (который по задумке нацелен на то, чтобы возвысить ценность героизма солдат) выглядит чем-то чуть ли не обыденным, ежедневной горькой необходимостью тех страшных лет. И в этом, возможно, и есть единственная правда фильма.
