Наталия Григорьева
Обаяние 30-х - «золотого века» американского общества.
Кадр из фильма
Новая картина Вуди Аллена в этом году открывала Каннский кинофестиваль, став его третьей работой, удостоившейся такой чести (после «Полуночи в Париже» и «Голливудского финала»). Несмотря на то, что во многом фильм похож на все предыдущие, Аллену есть чем удивить зрителя. Начиная с видеоряда, впервые полностью снятого на «цифру» и впервые руками итальянского оператора Витторио Стораро (снимавшего «Конформиста», «Двадцатый век» и «Апокалипсис сегодня»). И заканчивая тем, что Аллен, хоть и присутствует в фильме в качестве закадрового авторского голоса, кажется, нашел себе достойную замену в кадре – альтер эго в лице Джесси Айзенберга.
Его герой – молодой нью-йоркский еврей Бобби – приезжает в Лос-Анджелес. В Городе ангелов у него живет дядя, большая голливудская шишка Фил Стерн (Стив Карелл), который не очень рад перспективе возиться с племянничком, но после долгих уговоров (и со стороны Бобби, и со стороны его властной матери) все же устраивает молодого человека к себе помощником. На новой службе Бобби влюбляется в секретаршу Стерна – очарованного голливудским блеском молодого человека наповал сражает холодная красотка Вонни (Кристен Стюарт), которую впечатляют не особняки знаменитостей и шумные вечеринки, а маленькие мексиканские забегаловки и джаз, по которому сходят с ума на обоих побережьях. Одно «но»: у Вонни уже есть возлюбленный.
Вуди Аллен, как никогда, внимателен к духу времени, благо время в этом фильме самое что ни на есть замечательное: 30-е годы, «золотой век» светского общества, как голливудского, так и нью-йоркского. Ночные клубы, шампанское, живая музыка, красивые люди в смокингах и платьях в пол, будто сошедшие со страниц романов Фицджеральда. И сам фильм напоминает книгу – не объемом (всего полтора часа), а структурой, в которой находится место и основным линиям, и множеству второстепенных. И, конечно, авторскому голосу. Сам режиссер за кадром пересказывает биографии многочисленных родственников Бобби, один из которых, к примеру, – самый настоящий гангстер (Кори Столл) – еще одна яркая примета времени. Почти все актеры, даже те, что появляются на пару-тройку минут, когда-то уже снимались у Аллена – от Карелла до того же Столла, Паркер Поузи и Тони Сирико. Из новичков, помимо оператора Стораро, – неожиданная Кристен Стюарт, которой и алленовский стиль повествования, и в целом этот во всех смыслах стильный фильм очень к лицу, и Блейк Лайвли, актриса с внешностью голливудской дивы тех самых 30-х годов. Главная находка – безусловно, Джесси Айзенберг, четыре года назад уже снявшийся в «Римских приключениях», но тут наконец-то вышедший на первый план. Меланхоличный, но разговорчивый, поначалу смущенный, но саркастичный, немного сутулый, в мешковатых брюках по моде и рубашке-поло – вроде бы и сам Аллен в каждой интонации, детали и фразе, но не лишенный окончательно черт Айзенберга, актера глубокого, тонкого, внимательного.
Вуди Аллен в «Светской жизни» едва ли говорит что-то новое – самый плодовитый режиссер и в 80 лет продолжает придерживаться схемы «по фильму в год», особо не отвлекаясь на размышления о том, что не каждый из них одинаково хорош (новый фильм определенно из удачных). В этом, пожалуй, и кроется секрет успеха. Как и в неизменных алленовских афоризмах, звучащих из уст героев или проговоренных самим режиссером. «Жизнь – это комедия, написанная писателем-садистом». Если так, то зрители здесь, конечно, мазохисты, раз за разом готовые наблюдать за аккуратными трагикомическими твистами, выслушивать всю эту бесконечную болтовню, любоваться лучшим из возможных актерских составов, ждать спокойного, обязательно с налетом светлой грусти финала. Одним словом, смотреть фильм, в котором опять вроде бы ничего не случилось, кроме самой жизни.
