Удары головой и метание пепельницы

Тяжелые режиссерские будни. Фото Екатерины Сытник

Режиссер Арсений Гончуков – автор четырех картин, собравших 17 премий, и надежда российского кино. Его последний фильм «Сын»,  дешевый и «самодельный» по производству, получил Гран-при фестиваля «Окно в Европу», а исполнитель главной роли Алексей Черных – приз «За лучшую мужскую роль» на «Киношоке». А еще фильм с бюджетом в 700 тыс. руб. был показан на столь серьезной международной площадке, как Монреальский кинофестиваль. Обозреватель «НГ» Вера ЦВЕТКОВА встретилась и поговорила с Арсением ГОНЧУКОВЫМ. 

– Арсений, подзапуталась я в вашей биографии – режиссура, журналистика, телевидение… На телевидении-то вы каким образом оказались?

– Я филолог по образованию, заканчивал филфак в родном Нижнем Новгороде. Тогда у меня родился ребенок, а единственное место, где можно было заработать деньги, – на телике. А так как у меня фактура и умение говорить, восемь лет там и проработал. Очень быстро сделал карьеру, был не только ведущим, а и шеф-редактором, замдиректора телекомпании… Потом уехал в Москву и занялся кино. 

– Прочла в вашем блоге на Facebook, что вас намедни вызывал к себе министр Мединский. Это как?

– Я и у Путина брал интервью, когда был журналистом. Не испытываю пиетета или восторга по поводу сильных мира сего… Там целая история вышла, которая началась с моего поста в Facebook про Рашку-очаровашку (сам придумал словосочетание в пику известному). О том, как зван был на финансируемый Минкультом проект, где  обнаружил массу идиотов, которые собирались снимать дрянь за государственные деньги. Я очень быстро оттуда сбежал, а то, что там увидел, описал в этом тексте. Ко мне обратилась интернет-газета «Инсайдер» (не скажу, что я оппозиционер или либерал – у меня консервативные взгляды), они взяли у меня небольшое интервью и написали заметку. Мои мысли и мой посттравматический синдром этой заметкой и ограничились бы, да Мединский увидел ссылку в Тwitter и поручил своему советнику найти меня. Я встретился с этим советником и сказал ему: если вас интересуют имена–пароли–хищения, их нет у меня. Я увидел гораздо худшее: люди сознательно и намеренно собираются снимать плохое кино за государственные деньги. Мне показалось это и симптоматичным, и символичным. Для протокола нужен повод для встречи с министром, меня попросили написать официальную бумагу, я написал: мол, считаю, что в индустрии – системный кризис, причины такие и такие, много случайных людей, много безграмотных продюсеров. Сама эта встреча была короткой, в рабочем режиме; мне было сказано, что ситуацию поняли и приняли к сведению. Для чиновника позвать режиссера на разговор, не хочу сказать хороший – нормальный поступок, который говорит о его открытости. Я, понятное дело, чиновников не люблю, но понимаю, что дело не в них, они не виноваты. 

На съемочной площадке фильма «Последняя ночь».

– А кто виноват?

– Виновата система, традиции, генетика и крепостное право. Минкульт, кстати, поддержит прокат «Последней ночи», фильма, который я сейчас доделываю, выделит внушительную сумму на прокат, превышающую затраты на сам фильм, а бюджет его 1,5 миллиона рублей. Из которых полмиллиона мои и миллион дал знакомый, он очень состоятельный человек с заводами-пароходами, – просто в пакете принес, сказал: «Больше не дам – хуже снимешь». Дал просто из симпатии к тому, чем я занимаюсь. Актеры, в том числе заслуженные, работали у нас бесплатно – мне удалось собрать фантастическую команду, два десятка людей работали на чистом энтузиазме, я только возил и кормил их. Технику – и ту на две недели дали забесплатно. Договор на финансирование фильма для постпродакшен подписан с частным инвестором, он дает 600 тысяч, Минкульт дает 2 миллиона. История беспрецедентная – фильм снят без поддержки, без бюджета, без всего; впервые история авторская, личная и история официальная соединяются. И то сказать, если человек снимает неплохо, получает призы – почему не поддержать? Кстати, на Первом канале очень понравился тизер, который я смонтировал.

– Вы всегда такой везунчик?

– Я работаю. Я заводной. Я сумасшедший. На площадке ничего не имеет значения, только процесс. И как-то все приходит и находится само! А настоящее везение – это встречать прекрасных людей на своем пути. «Последнюю ночь» доделывать еще месяца три – монтаж, звук, цветокоррекция.

– И здесь не могу не помянуть ваш славный пост про выживание в неравной схватке с материалом: «Которую неделю идет у меня монтаж. И сопутствующие ему отеки ног, глаз, микроинфаркты, нервные срывы, запои, истерики, ненависть, прозрения, удары головой о монтажный стол, метания пепельницы в монитор, декалитры кофе и блоки сигарет. Обычный творческий процесс, короче». 

– Написание блогов: мне хочется высказаться, поспорить, находиться в потоке… С одной стороны, я крикливый яркий блогер, с другой – в творчестве я совсем иной, интимный, тихий, очень небыстрый. Мне говорят: «Ты такой жизнерадостный, у тебя такая рожа румяная – и ты снимаешь такие фильмы?!» Трудно объяснить людям, что человек я не слишком счастливый по жизни, одинокий и даже мрачный.

Режиссер Гончуков. Портрет в интерьере. Фото Антона Белоусова

– На отвлеченную тему – сейчас в любой области мало того что засилье непрофессионалов, но еще и  складывается впечатление, что непрофессионализм приветствуется. Как это может быть?

– Я зарабатываю на жизнь рекламой, пиаром – посмотришь, кого там берут, – ахнешь. Вот есть бюджет, скажем, два миллиона в месяц. Первое, от чего покрываешься холодным потом – как сколотить команду, которая это потянет? Действительно, профессионалов мало. Поэтому и перешли на систему распределения бюджетных денег через мейджеров – хоть какая-то гарантия… В подобном состоянии нашей кинематографии, с одной стороны, есть глубокие системные причины, с другой – объективные кадровые: не так много хороших продюсеров, очень мало хороших сценаристов, катастрофически мало хороших режиссеров.

– Про сценаристов который раз слышу…

– Их мало, но они есть: грубо говоря, на тысячу хороших сценариев в Калифорнии у нас – 10. И как их отыскать? Какая должна быть система отбора? Это очень все непросто. Самородки есть, но нужна школа, система образования, воспитание… В каждом американском сериале есть скрин-румы, где трудятся 30 человек. Как у нас трудятся, мы видели… Нужен сверхсмысл. Сверхидея. Жизненное стремление. Философия. Мощная судьба. В американском сериале все это есть. А у нас все какое-то вторсырье…

– Мне давно уже кажется, что американские сериалы – лучше американского кино.

– Американские сериалы по уровню, масштабу, бюджетам оставили американское кино позади. Зачем идти в кино, когда есть «Игра престолов»?

– На канале ТНТ великолепное начинание – воскресный ночной эфир с лучшими российскими лентами последних лет. Почему в плане нет вашего «Сына»?

Актеры Алексей Черных и Лидия Омутных. Кадр из фильма «Сын»

– Они закупали контент еще летом, до июля, – сейчас деньги кончились, так они объясняют. Я уважаю данное начинание, но надо понимать, что этот проект – не флагман артхауса, а мейнстрим внутри авторского кино. На ТНТ выбирают то, что им нравится, и вкусы там, как вы понимаете, – не журнал «Сеанс» и не «Искусство кино». Я ни один фильм не снимал для чего-то, и поэтому куда его там продадут, совершенно наплевать. Ни на одном фильме зарабатывать не собирался, даже окупать его.

– А есть у вас ощущение, что вы – некий передатчик, рупор?

– Есть, конечно. Оно идет и требует от тебя очень многого. Лично мое мнение – творчество перекрывают, когда совесть кончается. Когда творца затягивает политика, или бизнес, или еще что. 

– Я могу сказать, кто мой любимый режиссер из ныне живущих (Альмадовар), а вы можете?

– Не могу и никогда не мог. Когда я учился в киношколе при ВШЭ, помню, педагоги задали этот вопрос. «У меня нету», – говорю, а сам думаю: сейчас опять услышу, беспринципный, каша в голове, и продолжаю: «Люблю Трюффо, Рене, Балабанова, Феллини, Германа. Тарковского знаю наизусть, Параджанова очень люблю». И слышу: «Арсений прав. Не должно быть одного любимого режиссера, иначе вы будете ему подражать». Обожаю Ларса фон Триера, у Дарденов потрясающий язык… С другой стороны, очень люблю фильмы «Брат» и «Брат-2» – могу заплакать, смотря их. Такой я всеядный и диковатый.

– Слушайте, вами заинтересовался Андрон Кончаловский – присутствовала на оглашении номинантов «Ники», слышала собственными ушами из первых уст. Выходит, он видел ваши фильмы?

– Мир, в котором мы живем, и фильмы – это грани одного целого. Я считаю, современный режиссер просто обязан смотреть продукцию коллег, просто обязан. Я смотрю все. Очень многие молодые и тем более мэтры не смотрят ни хрена! А Кончаловский смотрит, и мне безумно приятно это (тем более об этом говорит!). Но буду по порядку. В интервью на «Эхе Москвы» он ни с того ни с сего заявил: «Будущее за безбюджетными фильмами талантливых энтузиастов. За такими картинами, как «Сын» этого, как там его, не помню, как «Класс коррекции» Твердовского и т.д.». Я тут же написал пост в Facebook, который начинался словами: «Дядя Андрюша, Сеня меня зовут!» – а так как меня кто только не читает, ему, видимо, передали. Буквально через пару дней приходит от него письмо в электронную почту: «Извините, что не запомнил фамилию». Я отписал в ответ – спасибо, рад, надеюсь на будущее общение. На оглашении номинантов «Ники» вы  сами слышали – в ходе пресс-конференции Кончаловский рассказал, что хочет создать в России студию безбюджетного кино. По сути, это то, что я уже реализовал: недорогое кино, которое смотрят (кинокритик Антон Долин обозвал меня «человеком-киностудией». Я работаю дома, у меня три здоровых монитора и мощный компьютер). Тут уж я написал Андрею Сергеевичу письмо: идея популярна и витает в воздухе, ваши авторитет и связи могут сильно помочь, а я как неплохой организатор с опытом могу пригодиться. На следующий день – звонок: «Да, это интересно, давайте встретимся». Так что я в ожидании встречи с Кончаловским. Надо понять, как он эту историю видит со своей колокольни.