Берлинале-2015: На первые позиции выходят фильмы о сексе

Фото официального сайта Берлинского кинофестиваля

Новый фильм британца Питера Гринуэя, участвующий в конкурсе "Эйзенштейн в Гуанахуато", показали в Берлине в один день с премьерой "50 оттенков серого". Обе картины превзошли всяческие ожидания, но, если экранизация эротического романа Э.Л. Джеймс, с горем пополам, но выходит в российский прокат, то вот надежды на то, что в отечественных кинотеатрах когда-нибудь покажут кино про Эйзенштейна, нет. Что, может быть, даже к лучшему, учитывая, как болезненно и зачастую несправедливо реагируют в России на все, что хоть немного выходит за рамки навязанной сверху нормы.

Тем более, что никакого участия в работе над фильмом о советском режиссере российская сторона не принимала. Сам Гринуэй на пресс-конференции даже задавался риторическим вопросом о том, не кажется ли всем странным, что за столько лет на родине Эйзенштейна так и не появилось ни одной художественной картины о нем. Так вот, такой бы не появилось точно: реальное путешествие Сергея Эйзенштейна в Мексику для съемок фильма ярый противник реализма Гринуэй превращает в красочное, абсурдное, многословное и предельно откровенное кинополотно. Тех, кто знаком с творчеством британца, вряд ли испугает обилие плоти, да и скромность в описании жизней замечательных людей никогда не была отличительной чертой режиссера.

Его Эйзентейшн прибывает в Мехико в белом костюме и в кабриолете - он уже автор "Потемкина" и "Октября", названного в Америке "10 днями, которые потрясли мир". Впереди, как говорит голос за кадром, - 10 дней, которые потрясли Эйзенштена. Встречают советских кинематографистов картинные, даже карикатурные мексиканцы - Фрида Кало, Диего Ривера, троица вооруженных бандитов, напоминающих музыкальный коллектив "Эль Мариачи", гид-красавец Паломино (Луис Алберти) - как окажется, главный герой эйзенштейновских каникул в Мексике.

Фото официального сайта Берлинского кинофестиваля

С самого первого кадра Гринуэй нагружает видеоряд: то и дело, всполохами, возникают на экране кадры из эйзенштейновских фильмов, его анимированные, ожившие рисунки, фотографии режиссера и тех, кого он упоминает в своих разговорах, - в этом случае Гринуэй для наглядности делит экран пополам, а исполняющий роль Эйзенштена финский актер Элмер Бэк замирает в той же позе, что и его прототип. Гринуэю удалось добиться от Бэка удивительного внешнего сходства с Эйзенштейном - взъерошенные волосы, насмешливый взгляд, правдоподобности добавляет и акцент, с которым актер говорит по-английски. Все остальное, конечно, из области домыслов, тем не менее именно рассказанная Гринуэем версия происходящего объясняет случившиеся с Эйзенштейном перемены. В Мексику он приехал после неудачи в США, где студия Paramount отвергла эйзенштейновский проект, но где он встретил писателя и продюсера Эптона Синклера, заказавшего ему фильм про Мексику. Картина под рабочим названием "Да здравствует Мексика!" так и осталась несмонтированной, режиссер, под натиском властей - в фильме за Эйзенштейном то и дело присматривают подозрительные люди - вернулся в СССР.

Сам Гринуэй признается, что ему было интересно, что же случилось тогда в Мексике. Он предполагает историю любви - запретной, невозможной, этакое путешествие в рай. Его Эйзенштейн, человек невероятного ума, ходячая энциклопедия и при этом абсолютный ребенок. Он сбрасывает одежду и прыгает перед зеркалом, он говорит без умолку и не может усидеть на месте, он взрывается и тут же остывает, он очарован мистической Мексикой, где секс и смерть, Эрос и Танатос идут рука об руку - обе в ярких карнавальных одеждах, в отличие от родины, где смерть видится пьяницей в грязной одежде, а плотские удовольствия и вовсе табу. В фильме Гринуэя запретов нет: обнаженные тела крупным планом, физиологические подробности и, конечно, центральная постельная сцена - не эротическая, а порнографическая. Самое поразительное (но опять же только для тех, кто никогда не смотрел Гринуэя) даже не откровенность, а несерьезность режиссера. Здесь впору не зажмуриваться и стыдливо отводить взгляд, а смеяться. Как над тем, что в кульминационный момент Паломино в буквальном смысле втыкает в Эйзенштейна красный флаг, когда тот выкрикивает "Зимний дворец взят", так и над тем, как режиссер объясняет эту метафору. По Гринуэю, потеря Эйзенштейном девственности в Мексике сродни тому, как Америка лишилась невинности 11 сентября, а Россия - в 1917 году.

Симметрия, рапиды, цитаты из фильмов Годара и Алена Рене, символизм чисел (Эйзенштейну в Мексике - 33 года), ожившие живописные полотна - притом визуальная составляющая хоть и играет ведущую роль, но вовсе не подменяет содержание. Будучи в первую очередь художником, Гринуэй использует все художественные возможности кино, создает чистое искусство, оду жизни и жизнерадостным людям, одним из которых, безусловно, был Сергей Эйзенштейн.

Фото официального сайта Берлинского кинофестиваля.  © Universal Pictures

В один день с фильмом Гринуэя в Берлине показали "50 оттенков серого". После "Эйзенштейна в Гуанахуато" фильм выглядит почти невинным, заслуживающим рейтинга "12+", который присвоили во Франции - выход его в российский прокат тем не менее уже вызвал несколько скандалов. Картину, к примеру, запретили в некотрых регионах Северного Кавказа. Совершенно напрасно: мало того, что "Оттенки" оказались лучше, чем ожидалось, так еще и бояться излишней откровенности вовсе не стоит. Максимум, на что решилась режиссер Сэм Тейлор-Джонсон, - обнажить грудь актрисы Дакоты Джонсон. Все остальное, стараниями оператора-виртуоза Шеймаса МакГарви, превращено в красивые, но сдержанные сцены. В ключевых моментах камера выхватывает части тел, после чего плавно отъезжает в сторону заката за окном. Но надо отдать должное нетривиальных ракурсам и мизансценам, выстроенным оператором - видеоряд становится чуть ли не главным достоинством фильма.

Фото официального сайта Берлинского кинофестиваля

Похвалы заслуживают и актеры Дакота Джонсон и Джейми Дорнан, сыгравшие невинную, но любопытную студентку-девственницу Анастейшу Стил и миллионера-садиста Кристиана Грея тонко и иронично. Оба не боятся ни крупных планов, ни нелепых диалогов из романа - их история выходит стройной, полной нюансов и мимолетных мимических деталей, иногда комичных, иногда напряженных. Нет, "50 оттенков" не превратились в сколько-нибудь серьезное произведение, но неожиданно стали более лаконичными, менее сентиментальными, с ярко выраженной идеей о том, что каждая женщина в тайне мечтает подчиняться - этакией "Домострой для чайников", снятый женщиной-режиссером убедительнее, чем написанный женщиной-писательницей.

Еще один фильм, после которого можно смело сказать, что вторая часть Берлинале побеждает первую по количеству хорошего кино - конкурсная "Клятвенная дева" Лауры Биспури, копродукция Италии и Албании, исследующая феномен бурнешей. Так в Албании называют женщин, которые приносят обет безбрачия, выглядит как мужчины и берут на себя все функции сильного пола. Одни, чтобы избежать нежелательной женитьбы - в большинстве регионов этой страны родители до сих пор выбирают дочерям, почти лишенным права голоса и вообще любой свободы воли, спутников. Другие вынуждены занять место главы семьи после смерти отца. Главная героиня фильма Хана, невероятно убедительно сыгранная итальянской актрисой Альбой Рорвахер (родная сестра победительницы Венецианского кинофестиваля Аличе Рорвахер), выбирает такой путь, пораженная бесправием албанских женщин. После смерти родителей ее удочерила семья, где уже была одна дочь, которая, напротив, не желала следовать законам и сбежала с возлюбленным в Италию. Хана же, с одобрения приемного отца, прошла церемонию посвящения, поклялась хранить невинность, наконец, смогла взять в руки ружье и получила определенную свободу в мужском обличии. Но против природы не пойдешь, и спустя много лет она уезжает к сестре в Италию, где постепенно учится быть женщиной.

Роль, доставшаяся Альбе Рорвахер, - настоящий актерский вызов, не только психологический, но и физиологический. Она сутулится, пряча и без того затянутую в бандаж грудь, носит мешковатую одежду, по-мужски двигается, почти не смотрит людям глаза, стесняясь себя. И то, как она постепенно преображается, примеряя кружевное белье, записывая себе напоминание купить юбку или отчаянно бросаясь в объятья случайного мужчины, превращает фильм в тонкую психологическую трагедию - основанную на ужасающих и диких для цивилизованного мира, но реально существующих в одной отдельно взятой стране порядках.