Наталия Григорьева
Андрей Звягинцев на премьере фильма в России. Фото Reuters
После победы «Левиафана» на Каннском кинофестивале казалось, что день, когда картину смогут посмотреть на родине, станет чуть ли не национальным праздником. Как известно, все пошло не так: фильм Звягинцева почти год «гастролировал» по миру, обрастая наградами и номинациями за рубежом. Российским зрителям оставалось лишь вслепую радоваться международному признанию отечественного кино и ждать.
В итоге дождались не премьеры, а пиратской версии – сейчас кажется, что картину не видел только ленивый, а кто теперь пойдет смотреть ее в кино, не ясно. Впрочем, не все призы еще розданы, что смягчает горечь от утечки фильма в Сеть. Впереди «Оскар», позади безоговорочное признание если не российских зрителей, то по крайней мере российских кинокритиков. На прошедшей в понедельник церемонии «Белый слон» фильм завоевал целых шесть статуэток – за режиссуру, сценарий, актерские работы и главную – как фильм года. Кто знает, но, возможно, положительная оценка профессионалов все-таки сподвигнет зрителей пересмотреть картину на большом экране.
В городке на севере России, на берегу холодного моря, в котором водятся киты, живет автослесарь Николай. Чинит машины в гараже рядом с домом, гуляет за руку с молодой женой по берегу, пьет – все, как у людей. Однажды местная власть решает отобрать у Николая его участок. На помощь из Москвы приезжает старинный армейский друг героя, ныне успешный адвокат, с целой папкой компромата на мэра и твердым намерением выиграть дело. Решение суда ему изменить не удается, чего не скажешь о жизни семьи – она, как и дом, «идет под снос».
Идею фильма Звягинцеву подсказала сама жизнь, а точнее, история американского сварщика Мартина Химейера, который оказался в подобной ситуации и, доведенный до отчаяния в тщетной борьбе с системой, на своем бульдозере уничтожил половину города и застрелился. Николай в отличие от прототипа пьет водку и терпит – несмотря на то что в кадре то и дело мелькают ружья, ни одно из них так и не стреляет. Историю Химейера Звягинцев адаптировал под реалии современной России и под русский же характер, которому ближе не возмездие, а смирение, не история американского сварщика, а история ветхозаветного Иова. Библейские мотивы пронизывают фильм. Вынесенное в название имя морского чудовища, одного из воплощений дьявола, взятое из той же книги Иова, здесь видится и в мощном визуальном образе – белеющем на пляже скелете кита, и метафорически – в порочном союзе власти и Церкви, выступившем против бессильного маленького человека. Вместе с тем смирение здесь – не перед Богом, а перед властью (она, впрочем, по заверению местного священника, – все равно от Бога). Да и та еще не достигла условного предела злодейства: в одном из эпизодов герои стреляют по портретам советских вождей, а не нынешних правителей России – они еще не заслужили, их еще можно потерпеть.
Показанное Звягинцевым едва ли расскажет о стране больше, чем уже известно. Коррумпированные чиновники, священники-фарисеи, зачитывающие приговоры по бумажке скороговоркой судьи, полицейские, больше похожие на бандитов, – эти собирательные лики современной России даны предельно крупным планом, а их прототипы живут и в маленьких поселках по всей стране, и в городах покрупнее, и в Москве. В этой связи на обвинения в адрес «Левиафана» как якобы антироссийского и русофобского фильма можно ответить разве что пословицей «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива». Тем более что сам Звягинцев настаивает на том, что его кино не политическое, а художественное высказывание. И действительно, именно художественным особенностям, а вовсе не остросоциальной тематике можно и стоит предъявить претензии.
За безупречным видеорядом, за который вновь отвечал оператор Михаил Кричман, и не менее выдающимся музыкальным сопровождением авторства знаменитого композитора Филипа Гласса таится вроде бы универсальная, как показывает успех «Левиафана», понятная во всем мире, но одновременно пугающая своей внутренней пустотой и бездушностью история. К тому же довольно скверно сыгранная. Будь то молчаливая Елена Лядова в роли жены, которую без каких-либо видимых причин разъедает изнутри недовольство жизнью, или ее супруг Николай в исполнении Алексея Серебрякова, в любой непонятной ситуации пьющий водку. Этакий картонный образ России вроде медведя с балалайкой, который вполне ожидаемо вызывал смех у иностранных зрителей. Вопросов не вызывает разве что мэр Романа Мадянова – персонаж столь же отталкивающий, сколь и привлекательный своей витальностью, пусть и со знаком минус.
Формально «Левиафан» напоминает и «Долгую счастливую жизнь» Бориса Хлебникова со схожим сюжетом, и даже «Груз 200» Алексея Балабанова, где звучит почти такой же вопрос, какой задает герой Звягинцева священнику, – «Ну и где твой Бог?». Сразу несколько российских фильмов последних лет сливаются в один «Левиафан» – только совершенно обескровленные. И становится понятно, что новый фильм Звягинцева если и похож, то только на предыдущие фильмы режиссера – насмотренного киномана, но кинематографиста чересчур продуманного и отстраненного, чтобы рассуждать о судьбах родины.
