Снимать кино в Украине

Война между братьями. Кадр из фильма

«Братья. Последняя исповедь» – так называется фильм 34-летней киевлянки Виктории Трофименко, который рассказывает историю двух старых, немощных братьев, вот уже 40 лет находящихся в состоянии взаимной неприязни. Эта психологическая драма – первая работа украинского кинорежиссера в полнометражном художественном кино. Но несмотря на дебют, фильму удалось в этом году завоевать две награды на Московском международном кинофестивале: приз жюри российской кинокритики и за лучшее исполнение женской роли. Журналист Анатолий ХЛИВНЫЙ поговорил в Киеве с Викторией ТРОФИМЕНКО о том, как проходили съемки, и о том, почему из Швеции действие перенеслось в Украину.

– Мой первый вопрос будет очень неоригинальным. Наверное, на него вы отвечали десятки раз, но все же: как возникла идея снять фильм именно по книге Торгни Линдгрена «Шмелиный мед»?

– Шесть лет назад я пришла к подруге, увидела у нее книги, которые она собиралась выбрасывать, и вытянула для себя почитать три. Среди них был и «Шмелиный мед». Я прочитала эту книгу, влюбилась в нее, а когда ее закрыла, то уже знала, что сниму фильм. Я поняла, что это моя книга и мое кино. А дальше уже был вопрос техники.

– Зачем вы адаптировали книгу к украинским реалиям, переселив главных героев из Швеции в украинские Карпаты? Почему бы просто было  не сделать экранизацию книги, которая вам понравилась?

– Когда я начинала работу над фильмом, я была студенткой, это, собственно, была моя дипломная работа. К тому времени было очевидно: чтобы снимать в Швеции, просто не найдется достаточно средств. Поэтому снимать надо было в Украине. А если я снимаю в Украине, а сама история о горцах, то я снимаю ее в Карпатах, а если так, то главные герои братья – гуцулы, соответственно говорят они на местном диалекте. Для меня это было так очевидно и, что называется, на поверхности. Здесь не было попытки искать что-то оригинальное, какие-то фишки. Все само собой разумеющееся.

– Насколько вы в своей киноработе отошли от книги, кроме того что переместили героев в другую локацию?

– Я несколько упростила сюжетную линию, поскольку для кинематографической визуализации там было слишком много чисто литературных решений, в которых не было необходимости. Изменился финальный аккорд. По-другому зовут писательницу – героиню фильма, для киносюжета это было принципиально важно. Я усилила линию святого Христофора, у автора она была менее выражена, поскольку в Швеции этот святой более известен, и не было необходимости что-либо дополнительно объяснять. Немножко изменена суть драматургии, как я ее поняла. Поскольку общаться с автором книги у меня не было возможности, то мне доводилось разгадывать головоломку, что он закладывал в свое произведение, и воспроизводить это посредством киноязыка.

– Читая российскую критику на фильм «Братья. Последняя исповедь», наткнулся на тезис, что этот фильм – осмысление украинского поэтического кино. Вы с этим согласны?

– Мне вообще вешают много ярлыков, что-то додумывают. Но на самом деле это, наверное, большой комплимент, потому что поэтическое кино –  это украинское кино, это отличительная его черта. Но я никогда не ставила себе цель снимать именно украинское поэтическое кино или переосмысливать его. Видимо, это просто во мне сидит. Я украинка, дитя своего народа, значит, я просто мыслю в этом русле. Снимала как чувствовала. Этому дали определение «поэтическое кино» – хорошо, я не против.

– Как вы относитесь к критике?

– Вполне нормально. Иногда даже очень интересно почитать. Вот, например, недавно я читала критику какой-то представительницы российской Коммунистической партии. У нее была фраза, по-моему ключевая, к оценке моего фильма – дескать, в картине было «брутальное, физиологически бесстыдное нарезание сала кухонным ножом». Апогей кинокритики. Так облить грязью, чтобы захотелось посмотреть фильм, – это надо уметь. (Смеется.)

– Как происходил подбор актеров?

– Полгода длился кастинг. В плане подбора актеров у меня руки были развязаны. У меня было два продюсера, Игорь Савиченко и Макс Асадчий, ни один из них на меня не давил. В какой-то момент появилось предложение задействовать медийное лицо, чтобы привлечь больше внимания к фильму, но я отказалась, и тема эта была закрыта. У меня играют все дебютанты в кино, кроме Виктора Демерташа. Искала я их по Западной Украине вместе со своим ассистентом по актерам Аллой Самойленко в театрах, профессиональных и полупрофессиональных, в театральном институте львовском. Считаю, что актерский состав подобран был очень удачно. Вот актриса Наталья Половинка, сыгравшая роль писательницы, на Московском кинофестивале получила приз «Серебряный Георгий» за лучшее исполнение женской роли.

– Просто ли вам далось решение поехать в Москву представлять там свой фильм?

– Очень непростое было решение. Первая реакция вообще была – отказаться от поездки. Но потом мы с продюсерами все взвесили и пришли к мнению, что именно сейчас и нужно ехать, говорить, прорывать информационную блокаду, в конце концов. Тем более что там есть люди, которые поддерживают Украину, и это здорово. Мы им за это благодарны.

– А как вас в Москве принимали?

– В целом очень даже хорошо. Организаторы фестиваля оказались очень даже адекватны, дружелюбны, пытались всячески нас оберегать от «ватников», за что им большое спасибо. Хотя «ватники» все равно прорывались, пытались провоцировать. Мы им соответственно отвечали, может, иногда на эмоциях. Но это и хорошо, мы для того и ехали, чтобы высказать свою позицию. Получая наши призы, Сергей Трымбач (глава сообщества кинематографистов Украины) попросил освободить режиссера Олега Сенцова, подозреваемого в подготовке диверсионно-террористических актов в нескольких городах Крыма, а Никита Михалков вышел на сцену и поддержал эту просьбу, адресуя ее Путину. Надеюсь, это возымеет эффект и поможет в деле Олега.

– Какие планы? Над чем-то работаете?

– Да, работаю. Но говорить сейчас об этом не стану. Я в свое время озвучивала два проекта, над которыми начала работу, и так получилось, что оба слетели. Когда придет время говорить, тогда расскажу. Преждевременно анонсировать не хочу.

– Просто ли в Украине снимать кино?

– Нет, не просто. Сейчас – так вообще будет сложно. У нас до недавнего времени, буквально до того, как у нас отобрали Крым и как Россия начала поддерживать наших сепаратистов, в украинской кинематографической сфере была оттепель. Государство начало поддерживать отечественный кинематограф, Екатерина Копылова – на то время глава кинематографии – организовала питчинги. Вот, собственно, я как раз и попала в первый заход. Поскольку кино – это длительный процесс, то только сейчас мы пожинаем плоды тех всходов, которые были посеяны несколько лет назад. В частности, на Одесском кинофестивале было представлено немало украинских киноработ, сделанных благодаря вот этой оттепели, произошедшей некоторое время назад. Сейчас, похоже, финансирование государства прекратится. Увы. Война.

– Универсальный рецепт, как снять хорошее кино, вы для себя открыли? И вообще, такой рецепт существует?

– Ну, вот когда стану Федерико Феллини или Стивеном Спилбергом (смеется), я, может быть, и смогу ответить на этот вопрос. Но, наверное, универсального рецепта, как сделать хороший фильм, нет. Если бы он был, все снимали бы только хорошее кино. Тем не менее в том же Голливуде снимают много, но выстреливают единицы. Или в Британии кино поддерживают на государственном уровне, но 95% фильмов идут просто в корзину. Пока могу сказать, что кино сложно снимать. И тут недостаточно быть в нужный момент, нужно быть еще и нужным человеком. Нужно быть, что называется, всегда с готовым проектом.

– Если бы вы не стали кинорежиссером, кем бы стали?

– Я бы не «не стала» кинорежиссером. Я для этого родилась, это моя жизненная задача. И этот процесс формирования кинорежиссера во мне до сих пор происходит. Я еще формируюсь. Но даже не представляю, чем бы занималась, если бы не кино. Может быть, рисовала, писала что-то, что я и так в общем-то делаю. Но без кино я бы чувствовала себя глубоко несчастным человеком.