В тюрьме сегодня "Цезаря" дают

Настоящие заключенные умеют быть артистичными!
Кадр из фильма про Цезаря и тюрьму

Сегодня в Москве стартует фестиваль «Другое кино». В его программе всего шесть фильмов, но зато каких! Три гран-призера ведущих мировых смотров – «Любовь» Михаэля Ханеке («Золотая пальмовая ветвь» Каннского МКФ), «Цезарь должен умереть» братьев Тавиани (главный приз Берлинале), «Звери дикого юга» Бена Зайтлина (Гран-при «Сандэнса»). А еще «4:44. Последний день на Земле» Абеля Феррары, «Ты и я» Бернардо Бертолуччи и… «сНЕЖНОЕ шоу 3D» нашего знаменитого клоуна Славы Полунина.

«Creme de la crem», то бишь сливки современного кинематографа, собрали устроители в своей небольшой программе, которая несколько даже «наедет» по срокам на марафон Московского международного кинофестиваля. В разное время все эти фильмы выйдут в наш прокат, а пока есть возможность увидеть их один за другим и составить свое впечатление о том, как бьется пульс мирового кино. Гостем фестиваля станет один из авторов фильма «Цезарь должен умереть» Паоло Тавиани.

Братья Тавиани, похоже, решили припасть к истокам, снять в 2012-м фильм в правилах неореализма. И принцип, стихийно сложившийся в послевоенном итальянском кино, вдруг сработал точно, мощно, словно подтверждая: история искусства, как и большая история, движется по спирали. Конечно, «Цезарь» одновременно и игра, диалог режиссеров-классиков с черно-белым прошлым. Есть тут цветная «рамка» – начальные и финальные эпизоды (сцены из поставленного в тюремном театре «Юлия Цезаря»), есть музыка, а выверенная, эстетизированная «картинка» далека от того, что запечатлевала на стыке 40-х и 50-х камера бури и натиска. Но в главном – чем не неореализм? Роли играют непрофессиональные актеры, в основе – непридуманная история из жизни обездоленных, даже маргиналов.

Тавиани сняли, формально выражаясь, производственный фильм – про то, как реальный режиссер Фабио Кавалли ставит с реальными заключенными римской тюрьмы «Ребибия» спектакль по трагедии Шекспира «Юлий Цезарь». Тюрьма эта строгого режима, сроки у актеров-любителей серьезные, у некоторых пожизненные. Такая игротерапия, судя по всему, там в ходу, потому что кое-кого Кавалли приветствует как «старого участника нашей труппы». Мы проходим с этой оригинальной труппой весь путь – от кастинга до премьеры спектакля. Убийцы, наркоторговцы и мафиози с трепетом участвуют в пробах, по-детски серьезно принимаются за дело – как будто школьники разучивают рождественское представление для пап и мам. Роли расходятся великолепно, так, что даже лезешь во время показа в сопроводительные бумажки перепроверить: неужто это и вправду заключенные, а не актеры?! Тучный Цезарь с подозрением во взгляде, порывистый Брут, вкрадчивый Кассий, лукавый Деций – трудно сказать, так ли хороши они, собственно, на подмостках, без крупных планов и «восьмерок», словом, без тех дополнительных возможностей, что предоставляют им режиссеры фильма. Каждый из актеров в какой-то момент работы над ролью натыкается на параллели с собственной жизнью, и тогда общий процесс останавливается. Естественно, в истории убийства кесаря много крови и страстей, но еще страшнее для актеров этой труппы оказывается внутренняя партитура преступления – как зарождается ужасный замысел, как он разъедает душу и ведет к бездне. Примеренные на себя сюжеты чужих заговоров, обманов и убийств работают как своего рода очистители – сначала накрывают с головой, потом дают осознание и что-то вроде раскаяния. Когда очередной участник будущего спектакля вдруг уходит в себя, подавленно молчит, все просто ждут. Зато пережитый контакт с ролью дает такой катарсис, какого не ведал ни один профессиональный актер.

Неудобством для труппы «Ребибии» и неожиданным везеньем для Тавиани стал ремонт театрального зала в тюрьме. Режиссер и его актеры вынуждены репетировать где придется – в коридорах, во внутреннем дворе, в каком-то маленьком зальчике с зарешеченным окном. Репетируют даже в камерах во внеурочное время. Конечно, для кино это все гораздо более интересные объекты, чем одна и та же сцена, и постановщики фильма используют аскетичные, геометрически расчерченные фактуры тюрьмы со вкусом больших художников. Вроде бы присутствуют в картине все «прелести» застенка: решетки, железные двери, узкие проходы, надзиратели и пр. Но отнюдь не это главное для Тавиани. По их версии, «Ребибия» – то место, где люди много размышляют, ведут с собой мучительный внутренний диалог и что-то главное про самих себя понимают. Ведь в отличие от тех, кто на воле, у них больше времени и меньше причин стесняться играть на сцене. Им уже не страшно, что засмеют.

Театр за решеткой

До сих пор в репертуаре Театра на Таганке значится спектакль по пьесе Петера Вайса «Марат и маркиз де Сад», действие которой разворачивается в психиатрической лечебнице. Больные разыгрывают историю убийства одного из вождей Великой французской революции Жана-Поля Марата.

В 2010-м француженка Брижитт Си сняла автобиографический фильм «Свободные руки» про женщину-режиссера, которая снимает в тюрьме кино на основе биографий заключенных и влюбляется в одного из них. Сама Си долгое время ставила в тюрьмах спектакли и лишь потом обратилась к идее снять там фильм.