Екатерина Барабаш
Михаэль Ханеке – дважды лауреат Каннского фестиваля.
Фото Reuters
Можно было сколько угодно гадать, кто увезет с Лазурного Берега «Золотую пальмовую ветвь», но все знали, что это будет Михаэль Ханеке с его «Любовью». Фильм показали в самом начале фестиваля, и потом даже те, кто был очарован «Божественными моторами» Леоса Каракса, «Ржавчиной и костью» Жака Одиара, «В тумане» Сергея Лозницы или «Долей ангела» Кена Лоуча, в глубине души понимали: с Ханеке в этом году бороться бессмысленно.
История последних дней престарелой любящей пары Жоржа (82-летний Жан-Луи Трентиньян) и Анны (85-летняя Эмманюэль Рива), история мучительного ухода одного из них вырастает в высокую драму о том, в какой момент благородство превращается в игру в благородство и сколько нужно сил и мудрости, чтобы эту игру прекратить.
Лицо Трентиньяна поразительно. Секс-символ Франции 60-х, он превратился в плохо ходящего старичка с изрезанным морщинами лицом, на котором – глаза необычайной живости и глубины. Без всякого выражения лица он мелко передвигается по квартире – то принести судно, то покатать на коляске, то отнести в туалет, то поднять. Наверное, так она и выглядит в старости, любовь – без слов, без восклицательных знаков, без сантиментов. Но с ежесекундно обостренным слухом, даже если твоя вторая половина уже не может говорить, – не нужно ли чего, не страдает ли? И, чутким любящим ухом уловив страдание уже не физическое – душевное, принять единственно верное решение.
Ханеке стал шестым в компании двукратных обладателей «Золотой пальмовой ветви» – до него эта компания состояла из Френсиса Форда Копполы, Эмира Кустурицы, Сехея Имамуры, Билле Аугуста и братьев Дарденнов. И как оказалось, все разговоры о том, что Ханеке не дадут «пальму», потому что он побеждал уже три года назад, оказались досужими.
Не очень ровно восприняли присуждение «малой пальмы» за режиссуру мексиканцу Карлосу Рейгадасу за Post tenebras lux, фильм, не лишенный экспериментаторского изящества, но моментами практически непонятный сюжетно. Поэтому одна из последних сцен фильма, где герой собственноручно отрывает себе голову и пускает ее катиться по чистому полю, вызывает смешанное чувство недоумения и удовлетворения.
Жюри в этом году возглавлял итальянский режиссер Нанни Моретти, завсегдатай Канн и получавший тут «золото» в 2011 году за «Комнату сына». Говорят, что именно этим обусловлено другое его не слишком популярное решение – дать Гран-при, вторую по значимости награду, своему соотечественнику Маттео Гарроне за фильм «Реальность» (или «Реалити-шоу»). Трагикомедия о сошедшем с ума на почве необузданного желания стать участником реалити-шоу торговец рыбой подкупил зрителей двумя вещами. Первая: очень современная и актуальная проблема изложена прелестным ироничным языком. Вторая: исполнитель главной роли – тюремный сиделец, приговоренный за убийство к 20 годам тюрьмы и отпущенный на съемки специальным разрешением начальства.
Нынешний Каннский фестиваль был самым сильным (имеется в виду основной конкурс) за последние много лет. И можно сколько угодно спорить, насколько правомерно было присуждение Гран-при за режиссуру Карлосу Рейгадасу за фильм, в котором определенное изящество экспериментатора соседствовало с полным ускользанием смысла; можно обижаться за Леоса Каракса, фильм которого «Божественные моторы», снятый после 15-летнего перерыва, воспринят здешней публикой как новое арт-откровение; можно недоумевать, действительно ли румын Кристиан Мунджу, когда-то открывший новую румынскую волну, заслужил приз за лучший сценарий («За холмами»), а его две актрисы-дебютантки – «малую пальму» за лучшую женскую роль… Недовольство есть всегда, а без недоразумений будет только на том свете, но 65-й Каннский фестиваль доказал как никогда ярко: хватит говорить о закате европейского кино и свежих ветрах, дующих из Латинской Америки и из Азии. Европейское авторское кино не просто живо – оно вооружено и опасно для тех, кто похоронил его под грудой бесполезного мейнстрима.
Канны–Москва
Дарья Гармоненко