Лариса Чернова Мы привыкли, что фильмы о клонировании – или ужастики, или мрачные триллеры. На сей раз на экраны выходит психологическая драма о превратностях судьбы клона.
Юная Ребекка с детства любит Томаса – своего соседа, мальчика-ровесника. Но родители увозят ее из маленького северного городка в далекую Японию. Через 20 лет она возвращается на родину, и детская любовь расцветает вновь. Вот только выросший жених так и не успевает сделать предложение – шальная машина сбивает его насмерть. Не желая мириться с утратой, Ребекка решительно... клонирует Томаса, чтобы дать своей любви новую жизнь. И становится ему суррогатной матерью, а родная старушка-мать – генетической.
Как и положено в авторском фильме, снятом за небольшие деньги, режиссер стремится поразить нас не коммерческим размахом, не дорогими спецэффектами, а глубиной замысла.
Однако, заставив свою героиню поступить столь радикальным образом, он, как будто и сам не может решить: что же происходит с ней дальше? И о чем, собственно, делать в итоге фильм?
В поисках ответа он для начала рассказывает историю жизни юного клона в маленьком городке как классическую историю «безотцовщины» среди враждебного окружения. Городок населен сплошь противниками клонирования, которых напрягает, что Томас-младший «не такой как все». Эти дремучие люди даже девочку, «всего лишь» рожденную от зачатия «в пробирке», третируют тем, что она «пахнет иначе». Ясно, что и пареньку-клону приходится несладко. Хотя удивительным образом детали его появления на свет никто из осведомленных соседей-«доброжелателей» ему так и не сообщает до самого совершеннолетия. И главная героиня не считает нужным рассказать Томасу правду о его рождении.
Наконец, он вырастает достаточно, чтобы ему пришло время завести подружку. Ребекка реагирует ревниво и непоследовательно, как и положено по законам мелодрамы классическому персонажу «мать-одиночка», для которой «сын ≈ это все». Она то молча терпит потенциальную невестку, то тихо свирепеет на ее счет. В сотнях кинолент эта коллизия разработана до мелочей, никакие клоны раньше такому сюжету не требовались. Для обострения действия режиссеру приходится идти на новый сюжетный поворот: генетическая мать Томаса желает видеть выросшего клона своего погибшего сына.
Ребекка просто не пускает старушку на порог. Видимо, на этом этапе автор, наконец, делает за героиню выбор: нам следует понять, что все эти годы она лелеяла надежду вырастить погибшего жениха, чтобы заполучить его как мужчину. И тогда автор «позволяет» Томасу-джуниору впервые заглянуть в ноутбук матери и узнать всю правду о себе и своем предназначении... Наступает развязка, которую так и тянет назвать технической: здесь, как и во всем фильме, героев ведет не внутренняя логика их характеров, а лишь холодный авторский ум, имеющий в запасе ограниченное число сюжетных шаблонов.
Сюжетная конструкция, расчетливо собранная из проверенных мелодраматических ходов и скрепленная модным словом «клон» как булавкой, не приводит зрителя к катарсису, а оставляет лишь недоумение ≈ зачем все это? Ведь такие истории о разных «эдиповых делах» нам уже рассказывали. Первым был некто Софокл. И у него сразу получилось намного убедительнее.
Дарья Гармоненко