"Добро пожаловать в реальность!"

ВОТ И ДО Москвы докатилась победная волна, которую по всему миру подняла картина Энди и Ларри Ваховски "Матрица". Фильм откровенно не вписывается в привычный ряд движущихся комиксов и компьютерных игр с их киберсуперменами. У фильма братьев Ваховски (они же и авторы сценария) совсем другие "предки" - грандиозная фреска Стэнли Кубрика "2001: Космическая одиссея" и "Солярис" Андрея Тарковского.

Сюжет фильма вполне укладывается в привычные рамки фэнтези: программист большого предприятия шатается по виртуальному миру, заглядывая в самые запретные программы. Его любопытство преступно, потому что он хочет знать, кто или что является Матрицей. В своих скитаниях он находит тех, кто, как и он, почувствовали неистинность своего существования. Правда оборачивается для героя катастрофой, в которой гибнет его блаженное неведение. Он просыпается и с ужасом обнаруживает себя жалким существом, обитающим в специальном саркофаге. Точно в таком же положении находятся и почти все остальные жители Земли. Это вывернутый наизнанку мир, в котором управляемые Матрицей, компьютерным мегамозгом, строго огражденные от любого знания о реальном мире люди существуют для того, чтобы из них выкачивали энергию жизни для поддержания этой гигантской иллюзии. Герой должен совершить многое, чтобы уйти из под контроля Матрицы и встретиться с самим собой.

Авторы фильма до конца корректно воздерживаются от путаницы в терминологии, столь привычной для современного искусства, претендующего на "духовность". В фильме нет слов о Боге, о Его творении, нет избавителя, а только избранник, каким может стать человек, если услышит призыв и ответит на него, преодолев соблазн теплого рабского полусуществования.

Но в том-то и дело, что в научно-фантастическом кино, где религию заменил научно-технический прогресс, а вся богословская терминология и проблематика довольно ловко очищены от их истинного, первоначального смысла, появился фильм, в котором проделана восстановительная работа. Это, конечно, остается между экраном и зрителем, там, где и находится на самом деле все самое важное, зачем люди ходят в кино. Ведь мы, зрители, самые ограниченные или, напротив, порабощенные собственной широтой, знаем, чьим образом и подобием являемся. А значит, понимаем, что любая матрица - самозванка, являющаяся противоположностью истины и добра.

Главное отличие Нео (Новый, такое имя берет себе герой фильма вместо присвоенного ему Матрицей) от героев комиксов в том, что он спасает не других, а себя. Тут нет парадокса для христианина. Великие святые, мученики и подвижники спасали свою душу, даже когда отдавали жизнь за других.

Нео спасается из небытия, из мнимого существования в существование реальное. "Добро пожаловать в пустыню реальности!" - не без горечи приветствует его Морфеус, которого правильнее было назвать Виргилиусом, потому что он проводит героя по лабиринтам виртуального ада.

Удивительно, что метафоры фильма способны инспирировать разговор о всех видах имитации, даже самых изощренных, о которых философ Мераб Мамардашвили говорил, что "зомби способны имитировать даже проблему зомби". Стилизация, в начале 70-х соблазнившая многих кинематографистов, в современном кино, особенно в российском, выродилась в имитацию, которая становится опасной формой диктатуры, нетерпимой ни к чему новому. Современный кинематограф, составленный из искромсанных обрывков чужих творений, образов, мыслей и чувств, реклама, развлекательные телепрограммы вполне соответствуют зловещей программе Матрицы - закачиванию в жилы здорового организма переработанной плоти мертвых.

Такое впечатление, что большая часть территории художественного вымысла захвачена псевдоживыми существами, которые не задают вопросов, а играют в свои игры, бесконечно повторяя имитацию некоего фантастического, неодухотворенного, генерирующего насилие, тоску и неверие мира. И это не результат десятилетней свободы, а следствие многолетнего существования, в котором кто-то придумал, что Бога нет, и заменил Его матрицей.

Когда Нео откликается на зов новой жизни, он бесповоротно рвет со старой. Так, проснувшись, уже не можешь жить по законам ночных кошмаров. Процесс преображения, перехода из мира мнимостей в реальность оказывается болезненным и опасным, как опасна и интересна сама эта новая жизнь. Даже преодолев в себе раба и пройдя сквозь виртуальные фигуры врагов, Нео получает не победу, а всего лишь реальную жизнь и свободу. И ответственность за эту жизнь и эту свободу.

"Матрица" уже превзошла самые смелые прогнозы коммерческого успеха, в очень большой степени этому способствовал точный выбор актеров. Киану Ривз вновь после "Маленького Будды" Бернардо Бертолуччи затмевает даже таинственного Морфеуса - Лоуренса Фишберна и составляет феерическую пару с Кэрри-Энн Мосс в роли Тринити.

Еще одна почти неуловимая субстанция в фильме "Матрица" делает необратимым понимание разницы между живым и имитацией, это - время. В виртуальном пространстве фильма, где героиня прыгает, бегает и зависает в воздухе так, что даже виртуальный полицейский замечает, что "этого не может быть", время неподвижно. В реальном же мире картины оно движется стремительно, заставляя героев делать нечеловеческие усилия, чтобы успеть. Успеть спасти друга, успеть сообщить о своей любви, успеть состояться как реальная личность. Непростые эти братья Ваховски.