Эмиль Сутовский: "Шахматы, мы надеемся, появятся в программе Европейских игр"

Высокий чиновник, он же известный израильский гроссмейстер – Эмиль Сутовский. Фото со страницы Эмиля Сутовского в Facebook

В минувшее воскресенье, словно подводя итог череде крупных шахматных событий, завершился третий этап Гран‑при ФИДЕ, волевую победу на котором одержал россиянин Александр Грищук, обыгравший в финале польского гроссмейстера Ян‑Кшиштофа Дуду и практически гарантировавший себе выход в турнир претендентов. Об этом и о многом другом шахматный обозреватель «НГ» Марина МАКАРЫЧЕВА побеседовала с генеральным директором Международной шахматной федерации Эмилем СУТОВСКИМ. Известный израильский гроссмейстер занял этот пост после того, как более года назад, победив на выборах президента ФИДЕ, федерацию возглавил видный политический и общественный деятель Аркадий Дворкович.

– Эмиль, что за это время удалось сделать новому руководству ФИДЕ?

– К активной работе мы приступили сразу же после нашей победы на выборах прошлого года. И в соответствии с контрактом, заключенным прежним руководством ФИДЕ, должны были тут же решать проблему, связанную с проведением чемпионатов мира по блицу и быстрым шахматам. У нас было четкое понимание, что нельзя проводить такие соревнования в стране, которая не допускает к участию в них шахматистов сразу из нескольких стран. У нас были очень непростые переговоры с саудовскими организаторами, в ходе которых удалось достичь компромисса и провести эти чемпионаты в Санкт‑Петербурге. До сих пор многие участники вспоминают о них и отзываются с большой теплотой. А аналогичные чемпионаты пройдут в Москве в декабре этого года. После этого мы должны были приступить к коренному реформированию женских шахмат. Дело в том, что долгие годы женские шахматы оставались на обочине мировой шахматной жизни. Не было ни турнира претенденток, ни серии Гран‑при, которую мы возродили и которая проводится сейчас.

– В связи с этим вопрос. Девочки, которые отобрались тогда на чемпионат мира по нокаут‑системе, жаловались, что после реорганизации розыгрыша лишились возможности поспорить за титул шахматной королевы…

– У многих, рассуждающих об этом, нет четкой картины случившегося. Дело в том, что отбор проводился к чемпионату мира, который должен был пройти аж в 2020 году. А турнир претенденток мы провели в первой половине 2019-го. При этом все отобравшиеся в нокаут‑чемпионат сохранили право выступить на точно таком же турнире, который стал называться Кубком мира. Призовой фонд соревнования остался прежним, поэтому никто финансово не пострадал. Да, статус турнира понизился, но перед нами стоял непростой выбор: если бы мы слепо следовали принятому прежним руководством регламенту, то должны были бы отложить столь нужные женским шахматам реформы примерно на три года. В частности, было бы невозможно запустить несовместимую с прежней системой серию Гран‑при. И нам пришлось бы отказаться от всех предвыборных обещаний Аркадия Дворковича по подъему женских шахмат. Да, некоторые были недовольны, но подавляющее большинство девочек приветствовали эти изменения. Так, например, Хумпи Конеру из Индии включилась в Гран‑при, выиграла в Сколкове первый этап этого многоборья и получила отличные шансы попасть в следующий турнир претенденток. Понимаете, когда за долгие годы накопилось столько проблем, то можно, конечно, затянуть процесс их решения еще примерно на пять лет. Но мы пошли иным путем. И не только не урезали, но даже заметно увеличили призы, от чего выиграли очень многие. Да, понизился статус одного соревнования, но без этого шага было бы абсолютно невозможно провести реформы. При этом призовой фонд матча на первенство мира увеличился примерно в 2,5 раза, а таких призов, как на турнире претенденток в Казани, в истории женских шахмат никогда не было вообще. Ведь что происходило до этого?! Многие девочки начали из шахмат уходить, во всяком случае всерьез задумывались об этом. У них не было никакой мотивации. А теперь серьезная мотивация как минимум у 20 сильнейших девушек появилась.

– Существенные изменения произошли и в мужских шахматах. Так, турниры серии Гран‑при стали, как и Кубок мира, проводиться по нокаут‑системе, кроме того, одно место на турнир претендентов было разыграно на Grand swiss – супертурнире по швейцарской системе. Не возросла ли в связи с этим роль случайности, тем более что исход многих мини‑матчей решили тай‑брейки, на которых игра шла в быстрые шахматы и в блиц?

– Да, конечно, кое‑какой крен в эту сторону есть. Но с точки зрения привлекательности для зрителей мы, безусловно, выиграли. Не случайно Кубок мира уже на протяжении многих лет остается самым ярким, острым и зрелищным событием шахматного календаря. В нем нет «проходных» ничьих, нет потери мотивации, когда человек, лишившийся шансов на успех, по сути, досрочно прекращает борьбу. Я полностью согласен с тем, что нокаут‑система не подходит для выявления сильнейшего в мире. Проводить по этой системе чемпионат мира и провозглашать победителя такого турнира чемпионом, на мой взгляд, нелогично и неправильно. Но серия Гран‑при – это серия турниров. И если вы случайно вылетели из одного из них даже в первом раунде, то сохраняете возможность поправить свои дела в двух оставшихся. Ведь два по‑настоящему хороших выступления практически гарантируют вам попадание в турнир претендентов. А то, что при счете 1:1 проводятся тай‑брейки в быстрые шахматы и в блиц, хотя бы отчасти компенсируется тем, что при победе в основное время (в «классику») шахматист получает бонусные очки. Так, благодаря им Вашье‑Лаграв занимает в общем зачете Гран‑при второе место, заметно опережая перед иерусалимским этапом Мамедьярова и Непомнящего, в связи с чем имеет отличные шансы выйти в турнир претендентов.

Что касается Grand swiss на острове Мэн, то это наше новшество позволило многим не самым элитным гроссмейстерам побороться на исключительно сильном, но очень демократичном соревновании за путевку на турнир претендентов. И она в итоге досталась одному из них. Ведь победитель турнира Ван Хяо не входил перед его началом в число фаворитов.

– Тогда о турнире претендентов, точнее, о праве организаторов пригласить на это соревнование своего номинанта. Поскольку турнир пройдет весной следующего года в Екатеринбурге, таковым, вероятно, окажется кто‑то из россиян. Совсем недавно президент ФШР Андрей Филатов предложил разыграть эту путевку в отдельном матче между Яном Непомнящим и Кириллом Алексеенко, поскольку Александр Грищук почти наверняка станет претендентом по итогам Гран‑при. Не могли ли вы пояснить, какие ограничения, согласно правилам, накладываются на номинанта организаторов?

– Такие ограничения в проходящем цикле существенно ужесточены. Это должен быть или гроссмейстер, входящий по своему среднему рейтингу за год в первую мировую десятку, или шахматист, занявший следующее место – вслед за вышедшими из Кубка мира, Гран‑при или Grand swiss. Поэтому Кирилл Алексеенко, занявший на острове Мэн третье место вслед за победителями – Ван Хяо и Фабиано Каруаной, которые на турнир претендентов уже отобрались, может быть по правилам номинирован. А вот Сергей Карякин ни одному из названных критериев, увы, не соответствует. Что касается Яна Непомнящего, то он имеет неплохие шансы отобраться и «самостоятельно». Для чего Яну необходимо показать на заключительном иерусалимском этапе Гран‑при результат существенно более высокий, чем у Вашье‑Лаграва и Мамедьярова.

– Эмиль, совсем недавно прошло сообщение о том, что, скажем так, основная часть Всемирной шахматной олимпиады следующего года переносится из Ханты‑Мансийска в Москву. С чем это связано? Ведь столица Югры в 2010 году уже провела (причем весьма успешно!) точно такое же соревнование?

– Мы не просто так взяли и перенесли. У нас появилось новое соревнование – паралимпиада, решение о проведении которой было принято на президентском совете ФИДЕ в Астане. Можно сказать, что мы шагаем в ногу со временем, хотя и не делаем никаких заявлений о том, что шахматы войдут в программу Олимпийских игр (то ли летних, то ли зимних), которые не раз делались в предыдущие годы. При этом очень плотно работаем с Международным олимпийским комитетом. И плоды этого есть. Шахматы вошли в программу Африканских игр, шахматы (после большого перерыва) вернулись в программу Азиатских игр (это прямой результат нашей работы!), и шахматы, мы очень надеемся, появятся в программе следующих Европейских игр. Работа с МОК ведется и в плане привлечения общих спонсоров. А то, что наша штаб‑квартира расположена сейчас в Лозанне – рядом с основными спортивными федерациями, – весьма способствует тому, что мы присутствуем и принимаем участие в спортивных слетах, заседаниях и конференциях. Все это очень важный обмен опытом, идеями, укрепление контактов и налаживание взаимодействия. Да и паралимпиада идеально вписалась в этот контекст.

Что касается основной олимпиады, то скажу честно: Москва намного лучше подходит для ее проведения, чем Ханты‑Мансийск. Притом что столица Югры очень много сделала для мировых шахмат. Это и олимпиада 2010 года, и несколько Кубков мира. Но мы не просто взяли и решили перенести все в Москву. Мы обговаривали весь комплекс проблем и с организаторами, и с губернатором Югры Натальей Комаровой. Ведь если сравнивать с 2010 годом, то число участников олимпиады вырастет примерно на 1000 человек. Для Ханты‑Мансийска это очень серьезная цифра. Кроме того, мы весьма существенно подняли стандарты питания и проживания. В первую очередь проживания. Так, если в 2010 году некоторые команды жили в пусть и прекрасно отремонтированном, но все же студенческом общежитии, то сейчас все должны быть размещены в четырёх- и пятизвездочных гостиницах. Шахматная олимпиада должна стать праздником – не в последнюю очередь праздником для тех, кто прилетел с пересадками издалека, потратив на весьма утомительную дорогу более суток. Кроме того, в Москве к главному международному шахматному событию будет привлечено гораздо большее медийное и болельщицкое внимание, что также чрезвычайно важно.

Но мы ни в коей мере не хотим обижать наших друзей из Ханты‑Мансийска. И то, что первая в истории шахматная паралимпиада будет проведена именно в столице Югры, очень важно. Это не просто слова, это выдающееся, очень значимое для всех нас событие. Да, на шахматных олимпиадах, начиная с 90-х годов, регулярно выступали мировые сборные инвалидов‑опорников, слабослышащих и слабовидящих шахматистов, однако эта замечательная традиция не вполне соответствует современным олимпийским стандартам. При том что шахматы как игра, как вид спорта едва ли не идеально подходит для паралимпийских сражений, поэтому проведение столь масштабного события, как шахматная паралимпиада, прекрасно впишется в общемировое олимпийское движение, точно соответствуя его духу.

С полной версией этого интервью вы можете ознакомиться на нашем YouTube-канале по адресу chess.makarychev.net