"В "Норд-Осте" предпринята попытка изменения миропорядка"

Абдул-Хаким С алтыгов.

- Абдул-Хаким Ахмедович, каковы, на ваш взгляд, главные итоги трагических событий в Москве на минувшей неделе?

- Главное, для всех стало очевидно, что терроризм - качественно новый вызов и угроза международной безопасности, которая не может ассоциироваться с какой-либо национально-освободительной борьбой, сепаратизмом, анархизмом или какими-то иными идеями. Теракт в Москве был направлен на изменение политики и государственного строя одной из сверхдержав либо части территории этой сверхдержавы. Опасность того, что террористы могут достичь хоть каких-то целей, обозначить свое право на существование, сознавали во всем мире. Если бы этот прецедент состоялся, последствия были бы катастрофическими для существующего миропорядка.

- Есть ли гарантии того, что в Чечне сейчас не произойдет эскалации боевых действий?

- Гарантия абсолютная. Во всех заявлениях официальных представителей России, в том числе президента страны, четко и ясно разграничены эти вещи. Все заявления главы государства о политическом процессе в Чечне остаются в силе. Курс на политическое урегулирование обозначен и необратим. В этом смысле действия террористов, разумеется, были нацелены на срыв этого процесса, когда стало ясно, что чеченскому народу впервые за всю историю существования предстоит самому решать свою судьбу на референдуме о Конституции.

- Даже с террористами, захватившими заложников в Москве, российские власти пошли на переговоры. Почему до сих пор игнорируется фактор переговоров с Масхадовым?

- С террористами, захватившими "Норд-Ост", нужно было вести переговоры об их условиях с целью сохранения жизни людей. Но никак не о будущем тех людей, которых они удерживают в качестве заложников. Можно говорить с любым человеком, который может приблизить стабильность в Чечне хотя бы на один час, действия которого могут сохранить хотя бы одну жизнь российского гражданина. Я говорю о тех людях, которые за всю историю конфликта находятся, по существу, в положении заложников, которые путают свои политические взгляды с судьбой целого народа. С группой людей, пусть и очень известных, никто не будет обсуждать судьбу сотен тысяч граждан РФ. Люди, которые боятся Бога, не должны бояться еще чего-то, а тем более волеизъявления собственного народа. Переговоры - это чья-то монополия. Таких переговоров не будет. Чеченский народ, как и любой другой, является субъектом политического процесса, а не объектом закулисных сделок, сепаратных соглашений.

- Кто и исходя из каких критериев формирует участников этого диалога с российской стороны?

- Каждый на своем уровне, в рамках своих полномочий участвует в этом политическом диалоге. Скажем, переговоры, связанные с договором об общественном согласии. Простая вещь - дать возможность абсолютно всем политическим силам договориться о методах разрешения проблемы. Именно о политических методах. Руководство РФ не отрицает, а, наоборот, предполагает, что мнение чеченского народа будет выявлено. Нужно прийти к согласию о том, что ни одна часть чеченского народа не имеет монополии на определение его судьбы. В противном случае - гражданская война. Что касается людей с оружием в руках, то человек, который ведет переговоры именно по этой категории граждан, определен - это Виктор Казанцев.

- Референдум, договор об общественном согласии - это и есть политическое урегулирование?

- Конечная цель и средство одновременно - это референдум. Любая попытка обозначить приоритет какой-то части населения в решении судьбы целого народа противозаконна. Истинные намерения людей, которые действительно борются за свободу, должны состоять в том, чтобы народ решил свою судьбу самостоятельно и именно в этом смысле добился свободы и независимости. Федеральный Центр именно в этом ключе видит разрешение чеченской проблемы. Референдум - это радикальный путь. Все остальное должно содействовать этому процессу. Разумеется, необходимы социально-экономические меры, до референдума нужно вернуть всех беженцев, нужно решить очень много вопросов, связанных с гарантиями для людей, которые выйдут из братоубийственного конфликта. Общаясь с людьми, которые избирались в парламент 1997 года, я имел в виду именно это. Они лучше знают проблемы своих бывших избирателей, которые сегодня с оружием в руках находятся на "той стороне".

- Ваши контакты с ичкерийскими депутатами были расценены как обострение противостояния двух лагерей в окружении президента - сторонников силовой операции и политического урегулирования.

- Это нелепые выводы. У меня четкая компетенция - обеспечение прав и свобод. Естественно, политические и избирательные права имеют такой же приоритет, как и остальные. Я встречаюсь со всеми категориями граждан. Разумеется, мне более интересно мнение людей, которые когда-либо избирались на территории республики. Необходимо вовлечь их потенциал в политический процесс. Нужно не только преодолеть вооруженное противостояние, но и сформировать власть. Если власть будет сформирована по корпоративному принципу, у нее не будет перспектив.

- Кстати, о правах человека. Нет ли опасности, что после теракта в Москве военные забудут это словосочетание?

- Не думаю. Военный организм никогда не сможет заменить гражданскую власть. Мы должны максимально обеспечить верховенство гражданской власти, ее ответственность, гражданский контроль. Именно на это была направлена совершенно открытая подготовка проекта указа главы администрации ЧР "О дополнительных мерах по обеспечению законности и правопорядка на территории ЧР". Был подготовлен документ, который четко и однозначно позиционирует главенство гражданской власти. Он также обозначает направления и усилия гражданской власти по созданию, легализации и организационному оформлению всей инфраструктуры гражданского общества и гражданского контроля. Точно так же как нельзя свести политический процесс к переговорам с какой-то группой, так и правозащитная деятельность не является чьей-то монополией. Очень важно, даже символично, что указ был подписан 24 октября, во время трагических событий в Москве. Это и ответ на то, будут ли ужесточать меры в связи с терактом.

- Но незадолго до этого был подписан указ президента РФ о военных комендатурах, фактически усиливающий их роль в Чечне.

- Я бы сказал, что речь идет об упорядочении деятельности военного организма. Сегодня, когда военная фаза закончилась, встают новые задачи, для решения которых необходимо максимально адаптировать управление военным организмом в сложившихся условиях, создать некий баланс гражданского и военного управления.

- Как вы намерены добиваться создания условий для проведения референдума, чтобы люди не голосовали под дулами автоматов?

- Под дулами автоматов я, во всяком случае, голосовать не буду. В референдуме будут участвовать все те, для кого эта территория является родиной, независимо от национальности и вероисповедания. До голосования нужен широкомасштабный политический диалог. В рамках договора об общественном согласии будут созданы две палаты, в том числе правозащитная. В палату представителей должны войти люди, которые избирались на территории Чечни начиная с 1989 года, а также предприниматели, известные в Чечне люди. Этот организм будет готовить условия для выборов. Ни у кого не должно возникнуть сомнений в результатах голосования. Я думаю, что интерес наблюдателей к плебисциту будет большой. И не только потому, что многих интересует "чеченская проблема" России, а потому, что Чечня стала одной из территорий, подвергнувшейся агрессии сил международного терроризма.

- Если чеченцы на референдуме скажут "нет", будет ли это обозначать фиаско всей политики Москвы?

- Линия Центра нацелена на то, чтобы выявить политическую реальность. Никакой трагедии в том, что кто-то на референдуме может сказать "против", я не вижу. Политические проблемы должны решаться политическими методами, как бы долго ни пришлось их решать.