И бальные платья эпохи Ар Деко, и автоматы Калашникова

Елена Гагарина и министр культуры Владимир Мединский на открытии выставки «Память о Победе. Награды Второй мировой войны». Фото Музеев Московского Кремля

Слова про «летнее межсезонье» – условность, особенно если речь идет о Музеях Московского Кремля. Кремль – памятник ЮНЕСКО, со всеми вытекающими отсюда туристическими, охранными, реставрационными особенностями. Кстати, об этом не всегда задумываешься, но и сами музейные помещения – и фонды, и реставрационные мастерские, и офисы – расположены в памятниках XV–XIX веков. О музейном расширении и здании на Красной площади, о реставрации соборов и дворцов, о том, как в собрание попал полный комплект автоматов Калашникова и редкое произведение византийского искусства IV века, и о выставочных планах генеральный директор Музеев Московского Кремля Елена ГАГАРИНА рассказала корреспонденту «НГ» Дарье КУРДЮКОВОЙ.

– Елена Юрьевна, какие выставки вы сейчас готовите?

– До конца лета у нас идет выставка «Рыцарские ордена Европы», а затем мы начнем готовить залы для проекта о Борисе Годунове. Тема Годунова вроде бы лежит на поверхности, но на самом деле о том периоде не так много знают. Есть удивительные моменты и в истории возвышения и становления Годунова государем, и в истории его правления и взаимодействия с европейскими странами, в его стремлении стать родоначальником новой династии и затем в неожиданной кончине и в наступившей потом смуте. Из-за того что Кремль был занят польскими и литовскими войсками, многие предметы, которые можно было бы показать, погибли. С воцарением Михаила Романова Оружейную палату пришлось восстанавливать, и сейчас в ней находятся в основном памятники XVI–XVII веков, а от предыдущего периода сохранить удалось очень мало. Поэтому эту выставку мы собирали буквально по всей стране. А следующим летом мы планируем показать выставку одного из наших ведущих ювелиров – Ильгиза Фазулзянова. Он работает с эмалями так, как, по-видимому, никто в мире, – и занимает на международных конкурсах главные места. Мы, кстати, недавно купили несколько его произведений в наше собрание.

– А привозные проекты в ближайшее время будут?

– На осень 2016 года мы договорились с частным Музеем истории костюма в Киото привезти к нам костюмы эпохи Ар Деко, это лучшая часть их коллекции. А поскольку речь идет в основном о вечерних и бальных платьях, мы дополним их драгоценностями Cartier и Van Cleef & Arpels. Кроме того, мы готовим выставку замечательного камнереза Василия Коноваленко, который в 1980-е был вынужден эмигрировать в США. На единственной его выставке, которая прошла в Русском музее, были показаны небольшие скульптуры с вкраплениями золота и серебра, а тогда, как известно, за работу с драгметаллами существовала статья Уголовного кодекса. В итоге он был больше известен в Штатах, чем у нас, хотя всегда работал с русской тематикой, продолжая традицию, известную по произведениям фирмы Фаберже.

– Вы показывали эпоху Медичи, это очень манкий период, а не было ли идеи сделать выставку про Северное Возрождение? Возможно, живопись не всегда транспортабельна или у нее очень дорогая страховка, но, может быть, декоративно-прикладное искусство?

– Живопись, к сожалению, мы не можем показывать, поскольку в наших помещениях невозможно обеспечить необходимый температурно-влажностный режим. Но и в мире выставки такого рода достаточно редки – вещи хрупкие, написаны они чаще всего на досках, и изменения климата переносят тяжело. Что касается Северного Возрождения в целом, то это прежде всего литургические предметы и деревянная раскрашенная скульптура. Она сама по себе очень хороша, но мы такую выставку тоже, наверное, не смогли бы провести. Зато у нас в музее хранится лучшая коллекция декоративно-прикладного искусства – немецкое серебро, которое происходит из главных ювелирных центров Германии XV–XVII веков, из Аугсбурга, Нюрнберга и других городов. Часть этих произведений является посольскими дарами, часть специально закупалась для обихода, поскольку ими украшалась Грановитая палата во время пиров. 

Эти предметы мы показывали в Кремле в 2003 году и часто представляем за рубежом, поскольку это одна из самых востребованных частей нашего собрания.

– Из-за кризиса музейный бюджет сильно сократился?

– На 10% по всем статьям, это существенно. Но наши главные спонсоры, к счастью, остались с нами. Тем не менее мы все-таки не так страдаем, как другие музеи, особенно провинциальные. В Кремль приезжают все, и у нас как было около 2 миллионов посетителей в год, так и остается.

Вступительное слово Елены Гагариной на торжественном открытии выставки «Рыцарские ордена Европы». Фото Музеев Московского Кремля

– На ваших выставках в Одностолпной палате Патриаршего дворца и в выставочном зале Успенской звонницы всегда все очень тщательно сделано, вплоть до того, как выставлен свет, но это все же довольно маленькие пространства. Еще три года назад говорили о передаче вам помещений на Красной площади, и весной 2015 года был подписан соответствующий указ…

– Мы собираемся расширяться с середины 1990-х годов, но пока что реально ничего не произошло. Вы знаете, что у нас был проект по постройке здания на Манежной площади, который был закрыт. По нынешнему указу президента Владимира Владимировича Путина нам будет передано здание Средних торговых рядов на Красной площади после окончания реконструкции. Там мы разместим часть постоянной экспозиции, выставочные залы, реставрационные мастерские и фондохранилище. Нашим сотрудникам предстоит переехать туда из кремлевских помещений, которые мы затем представим публике, поскольку и наши офисы, и реставрационные мастерские, и фонды находятся в памятниках XV–XIX веков, которые можно было бы использовать совсем по-другому. Например, часть фондов расположена на хорах Успенского собора, где есть замечательные фрески, и в Филаретовой пристройке Успенской звонницы, где также сохранились росписи. Мы надеемся, что работы на Красной площади, 5 будут вестись оперативно. Сейчас этим занимается Управление делами президента.

– Когда их завершат?

– Сначала речь шла о том, что все будет завершено к концу 2016 года, но сейчас понятно, что это едва ли случится. Но мы очень ждем этого здания, для выставочных проектов оно просто необходимо. Тем не менее, несмотря на ограниченные пространства, наши выставки входят в рейтинги лучших в мире и регулярно получают награды.

– Музей одновременно занимается и реставрацией кремлевских памятников?

– У нас есть программа, и ежегодно мы реставрируем какую-то часть одного из памятников, и церквей, и дворцов. Практически завершена работа с Благовещенским собором, сейчас мы занимаемся нуждающимися в реставрации частями Архангельского собора, Патриаршим дворцом, приступили к реставрации Успенского собора. Это самый сложный памятник, там давно не укреплялись своды, на них есть серьезные трещины, кое-где протекает кровля. И все это осложняется тем, что своды расписаны. Реставрировать их можно только изнутри, ставя леса, но в соборе идут службы, поэтому нам приходится проводить работы большей частью в чердачных помещениях. Леса, чтобы немного почистить фрески, мы поставим лишь ненадолго и не в центральной части собора.

– Люди приходят в Кремль не только и, может быть, даже не столько на выставки, сколько чтобы посмотреть архитектуру. Как вы относитесь к Дворцу съездов в качестве части этого ансамбля?

– Думаю, говорить о том, что было сделано в 1960-е годы, сейчас бессмысленно. Мне жаль, что на территории, которую сейчас занимает Дворец съездов, были снесены старая Оружейная палата, которую строил Иван Еготов, или церковь Спаса на Бору, которую уничтожили в связи с возведением пристройки к северному фасаду Большого Кремлевского дворца, но история не имеет сослагательного наклонения. И потом, если памятник уничтожен, на его месте можно построить только новодел. Кремль – памятник ЮНЕСКО, а Дворец съездов является его частью. 

Выставку «Индия. Драгоценности, покорившие мир» посетило  около 500 тыс. человек. Фото Музеев Московского Кремля

– Иногда возникает ощущение, что собрание Музеев Кремля – это что-то стабилизировавшееся и в хорошем смысле ушедшее в вечность, но вы же пополняете фонды…

– Коллекция, конечно, сложилась – это сокровищница русского двора, сначала великокняжеского, затем двора великих государей и потом императорского, но мы стараемся эти собрания расширять. Кроме того, мы покупаем византийские произведения, если они попадают нам в руки, что случается крайне редко, пополняем собрание икон, и собрание икон Кремля – лучшее в мире. Иногда приобретаем некоторые костюмы, которые связаны с коронацией наших монархов.

– Где?

– Они принадлежат коллекционерам. Это не коронационные костюмы государей, поскольку все они находятся в Оружейной палате, но костюмы, которые принадлежали знати, участвовавшей в церемонии коронации. Мы пополняем коллекцию орденов и недавно получили два очень хороших подарка – Управление по наградам передало нам все те ордена России и советские ордена, которых не было в нашей коллекции, а затем и военные награды, которые сейчас показаны на выставке к 70-летию Победы. Это и большая коллекция орденов Великой Отечественной войны, и маршальская звезда Сталина с документами, и целый ряд других наград. Помимо этого, мы достаточно серьезно формируем наши современные коллекции, которые относятся к оружию, к произведениям ювелирного искусства. Речь необязательно идет о ювелирных украшениях, часто это миниатюрные скульптуры с драгоценными камнями.

– Как вы выбираете оружие?

– Последнюю коллекцию нам подарил Ижевский завод – полный комплект автоматов Калашникова. Сейчас хотим предложить комендатуре Кремля, чтобы нам передали парадное оружие и форму президентского полка. Ведь часто кажется, что используемые в современном быту вещи не имеют особенной ценности, а через 50 лет найти их уже невозможно.

Вообще, отбором занимаются наши кураторы, они знают, где можно найти произведение искусства, знают, что появляется на арт-рынке, взаимодействуют и с коллекционерами, и с арт-дилерами, и в меру возможностей мы что-то приобретаем. Иногда получаем подарки, что очень приятно.

– Вы упомянули редкие византийские предметы, как они попадают в музей?

– Иногда коллекционеры приносят нам что-то, что мы могли бы взять в свое собрание. Конечно, произведения византийского искусства невозможно покупать регулярно, и нередко, например, вещи оказываются частью подлинными, частью неподлинными, поэтому нужна серьезная атрибуция предметов этого времени, точно так же, как и предметов археологии. Не секрет, что большинство поступающих на рынок подобных предметов – это черная археология, и там могут быть как реальные археологические произведения, так и подделки. Мы покупаем византийские вещи только с хорошим провенансом. В частности, у нас была выставка новых поступлений, где мы показывали литургический прибор IV века, это совершенно удивительная покупка, которая теперь находится в постоянной экспозиции. Мы гордимся тем, что недавно сделали каталог памятников «Византийские древности», поскольку в нашей стране не так много подобных изданий. Этот каталог, вышедший на двух языках, поскольку бессмысленно было бы выпускать такой сборник только для внутреннего пользования, стал одним из основных пособий во всем мире и одним из последних слов в науке. Вообще, Византия – это очень интересная тема.

Уже 14 лет сокровища Музеев Московского Кремля находятся в заботливых руках Елены Гагариной. Фото Валентина Оверченко/Музеи Московского Кремля

– Я, конечно, не спрашиваю, у кого, но в какой стране вы купили этот литургический прибор?

– Мы знаем, откуда он приехал, но покупали у русского дилера.

– Довольно давно существует проблема с передачей икон из музеев РПЦ. Но есть, например, недавний случай Третьяковки, которая передала список с Донской иконы в собор Рождества Богородицы в Ростов. Как вы относитесь к этой проблеме вообще и к такому варианту ее решения?

– Я думаю, что не стоит заниматься переделом каких бы то ни было коллекций в мире. Если есть закон о реституции, согласно которому, если вещи были незаконно изъяты у владельцев в ходе военных действий, они должны быть возвращены – это одно, а другое дело – передел музейных коллекций. Общеисторическая справедливость – это то, чего не существует. Что касается взаимоотношений с Церковью, у нас были некоторые проблемы. Несколько лет назад мы передавали Церкви 10 мощевиков XVII века из Благовещенского собора с очень важными мощами. Это были и Христова риза, и риза Богородицы, и гвоздь от Распятия, и мощи святых. Потом по договоренности с Церковью мы сделали копии мощевиков, так что мощи в итоге были переложены в эти копии и остались Церкви, а мощевики мы вернули. Мое убеждение, что не стоит заниматься переделом, относится и к тому, что мы не требуем от Третьяковской галереи вернуть иконы, которые были отданы на реставрацию перед Великой Отечественной войной и во время нее и в итоге остались там. Речь идет и о главной русской иконе Богоматерь Владимирская, которая всегда была в Успенском соборе. Но условия для хранения икон в Третьяковской галерее значительно лучше, чем у нас, поэтому я думаю, что принцип «что сложилось, то сложилось», должен соблюдаться.