Символ английского модерна

Вглядываться в графику Обри Бердслея можно часами. Фото Сергея Милицкого со страницы музея в социальной сети Facebook

Искусство продолжает доказывать, что для него нет ни политических преград, ни национальных границ. В Москву впервые привезли оригинальные рисунки Обри Бердслея – одного из символов английского эстетизма конца XIX столетия. Автор 150 работ, представленных в ГМИИ им. А.С. Пушкина, стал знаменитым после того, как проиллюстрировал пьесу еще одного предвестника модерна – Оскара Уайльда. Выставка «Оскар Уайльд. Обри Бердслей. Взгляд из России» до конца ноября будет демонстрировать зрителям, как объединились творения двух талантливых и скандальных личностей. В рамках «Перекрестного года культуры Великобритании в России» ее кураторы объединили в одной экспозиции фотоснимки и портреты кумиров рубежа XIX–XX веков, первые издания книг Уайльда с рукописными пометками автора, черно-белые графические творения Бердслея и работы его последователей из собраний лучших музеев двух стран: от Музея Виктории и Альберта и Британского музея в Лондоне до Русского музея в Санкт-Петербурге и Музея Большого театра в Москве. 

Чтобы показать скрытый в названии замысел нового выставочного проекта, над ним работали сразу три куратора. Экспозиция построена в хронологическом порядке: с момента знакомства Бердслея и Уайльда до появления у британского графика своих последователей и почитателей. Первым залом выставки – фотографией – занималась Ольга Аверьянова. Основную часть экспозиции – английское искусство – подготовила Анна Познанская, заключительные залы с русским искусством – результат работы Алексея Савинова. 

В первом разделе экспозиции собраны прижизненные изображения писателя и художника: их фотографии и портреты Бердслея, выполненные в 1894 и 1895 годах Уолтером Сиккертом и Жаком-Эмилем Бланшем. Здесь же – литография Анри Тулуз-Лотрека, которую тот создал после встречи с Оскаром Уайльдом. Отдельное внимание уделили рукописям из литературного архива писателя, провозгласившего однажды: «Книги, которые называют аморальными, – это книги, которые демонстрируют миру его позор». Сам Уайльд демонстрировать этот позор в своем творчестве не боялся, что и сблизило его с молодым и амбициозным иллюстратором. 

Смелость Бердслея в искусстве проявилась на всех этапах его творчества, что наглядно демонстрируют сразу несколько залов выставки. Основная часть экспозиции представляет зрителям главные вехи его творчества, которому всегда были присущи острая карикатурность, экспрессивность и яркая чувственность. 

Бердслей же после знакомства с Уайльдом плодотворно сотрудничал с журналом The Yellow book («Желтая книга»), который, вобрал в себя эстетические и, как следует из названия, цветовые символы английского декадентства. Каждый номер «Желтой книги», как и те, что представлены на выставке в Москве, был оформлен в ярко-желтом цвете. Такие тона в книжном деле в то время считались скандальными и ассоциировались скорее с дешевыми французскими романами фривольного содержания. Издатель «Желтой книги» Джон Лэйн решился удивить и спровоцировать публику, намеренно выбрав такую цветовую гамму и совершенно не соответствующее ей содержание: произведения выдающихся авторов своего времени. Такое, как бы сейчас сказали, «маркетинговое решение» сделало свое дело. Обложки журнала с черными силуэтами авторства Бердслея стали символом всего самого вызывающего и странного, что было присуще эпохе, олицетворявшей наступление модерна. Холбрук Джексон, известный в то время журналист, свой обзор английского искусства конца XIX века начал с описания именно этого издания: «Ничего подобного «Желтой книге» никогда не появлялось прежде. Это была новизна в ее превосходной степени: новизна обнаженная и бесстыдная». 

Как и все декаденты, Бердслей стремился прежде всего шокировать аудиторию. Он делал это всегда: от первых, еще школьных карикатур на учителей или королеву Викторию до эротических иллюстраций пьесы Оскара Уайльда «Саломея» и комедии Аристофана «Лисистрата», которым в экспозиции вслед за «Желтой книгой» отведены отдельные разделы с оригинальными отпечатками столетней давности. 

«Саломея» стала точкой пересечения талантов драматурга и художника. Она же ознаменовала самый громкий, но непродолжительный триумф в карьере Бердслея. Вскоре после их знакомства и совместной работы Уайльд был осужден за безнравственность и был приговорен к тюремному заключению, что не могло не оказать влияния на жизнь сотрудничавшего с ним молодого художника. Пострадавшая репутация мешала работе Бердслея, в том числе и в «Желтой книге», откуда он был через год работы уволен. Затем последовали новые творческие искания, работа, хоть и недолгая, в журнале «Савой». Из-за наследственного туберкулеза художник-график прожил всего 25 лет, за которые сумел стремительно взлететь на пьедестал лучших иллюстраторов своего времени и столько же быстро в глазах своих современников погаснуть.   

Если при жизни Бердслей был фигурой неоднозначной, то в истории живописи он оставил бесспорно значимый след. Его творчество, одновременно элегантное и неординарное, во многом предвосхитило изменения в искусстве XX столетия, до которого сам Бердслей не дожил всего два года. Его творения сделали это за него, сумев повлиять на Пикассо, Кандинского и целую плеяду русских художников Серебряного века.

Таким изысканным денди увидел Бердслея художник Жак-Эмиль Бланш в 1895 году.

С середины 1890-х годов увлечение английской литературой и искусством стало частью культурной жизни просвещенной российской публики. В начале прошлого столетия творчество 

Уайльда и Бердслея почитали Валерий Брюсов, Александр Блок, Андрей Белый, Константин Бальмонт и др. Знакомство русского зрителя с творчеством британского художника началось с изданий дягилевского «Мира искусства» и мгновенно породило массу последователей, среди них можно назвать и русских художников того времени: Николая Феофилактова – вероятно первого «русского бердслеиста», любившего точечно изображать полуженщин-получертей и черных кошек, – и Константина Сомова, прославившегося фривольной «Книгой Маркизы» и бесконечными галантными кавалерами с дамами. Почти неизвестные сейчас мастера второго ряда – Сергей Лодыгин с масками смерти и зловещими орхидеями-лицами и Анна Васильева-Ремизова (псевдоним Мисс) своими работами в литературно-художественных журналах продолжали поддерживать интерес к творчеству Бердслея.

Отдельный зал открывшейся выставки подтверждает вышесказанное собранием периодических изданий тех лет. Акцент в этом разделе экспозиции сделан на работах мастеров русского Серебряного века, в которых переплелись столь присущие Бердслею лаконизм, четкость тонких линий и узорчатость. Самые иллюстративные из них – две акварели «Как одевались в старину» Константина Сомова 1903 и 1914 годов. 

Лаконичные черно-белые работы английского мастера вдохновили целое поколение русских художников конца XIX века. Фото Сергея Милицкого со страницы музея в социальной сети Facebook