Кровь, клыки и кинопленка

Современный зритель готов воспринимать только симпатичных вампиров. Кадр из фильма

Начнем издалека – с волшебства и супергеройского кино. Появление в 90-х годах прошлого века первой книги о всем ныне известном волшебнике Гарри Поттере оказало сильнейшее влияние на всю мировую массовую культуру. Дело не только в том, что романы, как писали критики, объединили взрослых и детей за чтением одной серии книг, и даже не в том, что магия вошла в моду. Дело в причинах популярности и использованных приемах.

Литературный проект Джоан Роулинг затем был перенесен на экраны кинотеатров всевозможными режиссерами (от Криса Коламбуса до Альфонсо Куарона) и впоследствии пришелся по нраву миллионам зрителей. Правда, в этом отношении он пока остается единственно успешным: Перси Джексон, скажем, такими кассовыми сборами похвастаться не может. Любопытно, что рецепты успеха, вознесшие британского мальчика со шрамом до небес и никак не повлиявшие на экранную популярность американского мальчика с синдромом дефицита внимания, прижились в других историях.

Ведь, в сущности, рецепт популярности историй о Поттере можно описать словами «институционализация магии». Сама по себе магия – дело скучное и не такое уж важное, о чем говорят нам устами самых разных персонажей, приходящих к выводу, что главное волшебство – это быть хорошим человеком. С другой стороны, перед нами предстает самый настоящий институт магии, вернее, школа: есть множество таких же избранных (это слово очень важно), среди них есть хорошие, а есть плохие, умные и глупые, простые и таинственные. Все это взаимодействует и регулируется – существует целое Министерство магии; но волшебство – эти патронусы, «авада кедавра!», квиддич и сам Хогвартс как центральное место действия – становится лишь довеском к истории о взаимоотношениях людей.

Этот «код Поттера», основанный на социальном фокусе, реанимировал и фильмы о супергероях. «Хранители» – история о ненадобности супергеройского института. «Пипец», наоборот, о том, что супергероем может стать любой пацан из соседнего двора – и это хорошо. «Мстители» – об исполнении детской мечты: Халк рука об руку с Железным человеком, Тором и Капитаном Америкой под режиссерским предводительством кумира всех гиков Джосса Уидона изничтожает инопланетную нечисть. Тут своя мифология, основанная на комиксах, и сегодня она диктует моду – фильмы о сверхлюдях вылились в целые серии, одни герои взаимодействуют с другими, и вот уже Бэтмен встретится с Суперменом. Честно говоря, звучит не менее безумно, чем роман «Гордость и предубеждение и зомби». Который тоже очень популярен.

Но какими бы популярными ни стали супергерои (борьба за славу была долгой и тяжелой – посмотрите сериалы про тех же Бэтмена и Супермена середины прошлого века), им все же не удалось в прошедшую декаду вылиться в некий по-настоящему глобальный кинематографический тренд. Эта сомнительная честь принадлежит созданиям ночи – вампирам.

Их борьба за массового зрителя тоже выдалась непростой. Правда, традиции вампирского кино уходят корнями в начало ХХ века. Немец Фридрих Мурнау в 1922 году снимает фильм по мотивам «Дракулы» Брэма Стокера – «Носферату». Измененные название, имена героев и места действия – результат трудностей с правами на экранизацию, которые, в сущности, режиссеру не достались. Красивое немое кино считается одним из родоначальников жанра: Мурнау заложил все основы для негативного восприятия образа вампирского графа. А заодно немец ввел в оборот ряд штампов, которые используются и по сию пору (о них еще поговорим).

Прошло почти 100 лет – и на экранах кинотеатров очередная экранизация романа Стокера – «Дракула» режиссера Гари Шора. В оригинале название звучит как «Dracula Untold». Будто такой своеобразный отсыл к первому нолановскому «Бэтмену»: с одной стороны, и тематика кровососущих близка, с другой – сценаристы придумали вампиру предысторию, чтобы объяснить, как же он пришел к жизни такой. Выяснилось, что окольными путями.

Немой фильм Мурнау 1922 года – один из родоначальников темы вампиров в кино.  Кадр из фильма «Носферату». 1922

По сюжету: Влад Цепеш (Люк Эванс) был сыном трансильванского князя (если точнее – то господаря Валахии), и, когда турки пришли требовать пополнения в свою армию, отец отдал сына служить в рядах янычар. Влад быстро освоился, стал лучшим воином, а заодно и воплощением зла – в турецкой армии он начал сажать противников на кол, за что и получил прозвище Влад Колосажатель. С этим моментом не все так просто, но продолжим: переборщив с насилием (по признанию самого главного героя, покромсав людей тысячами), Цепеш одумывается и (sic!) раскаивается, возвращается на родину, мирно правит, выплачивая дань туркам, счастлив в браке – верная жена рядом, глуповатый (но наследник же!) сынок тоже.

А потом опять приходят турки. И требуют детей в армию, чтобы сделать из них янычар. И грубят на пиру, и сомневаются в боевых способностях Влада, и на сына его поглядывают: мол, отдавай и его, как и тебя папаша когда-то. Князь, понятное дело, против: едет к султану, старому знакомому, напоминает о былых днях и просит отменить воинский призыв. Но султан (Доминик Купер, видимо, полюбивший после фильма «Авраам Линкольн, охотник на вампиров» нетривиальные истории о кровососущих) вдруг начинает вести себя как зазвездившийся эстрадный исполнитель – и отказывает.

И приходится Владу, пощекотав нервы жене и сыну (отдам – не отдам), ползти на гору к древнему (с римских времен) вампиру, чтобы тот поделился с ним силой. Тот предлагает сделку (о да, Гете): у Дракулы есть три дня, чтобы решить все свои проблемы, но за эти три дня он должен терпеть жажду крови. Если стерпит – вернется к человеческому облику, а коли нет и вцепится кому-нибудь в горло – станет слугой древнего (с римских времен) вампира, ибо тот хочет сыграть в какую-то, как он говорит, «большую игру», кому-то отомстить и т.п. Иными словами, кровь не пей, если навсегда быть проклятым не хочешь, – а сарацин вырезай, сколько придут.

Кстати говоря, древнего римлянина, прознавшего о существовании некоего злого бога на горе где-то в Валахии, прошедшего бог знает сколько километров, чтобы затем заключить сделку с этим богом и стать вампиром, по своей глупости обреченным сидеть на этой горе порядка тысячи лет, играет замечательный Чарльз Дэнс. 

Нынешнему поколению он знаком прежде всего по роли Тайвина Ланнистера (главы семейства), хотя в памяти поколения Y наверняка останется колоритным злодеем Бенедиктом из иронического «Последнего киногероя». То, как Голливуд использует британца, игравшего Кориолана и Генриха V на подмостках Королевского шекспировского театра, хочется верить, не останется незамеченным (в эсхатологическом смысле). Ведь сколько их таких – талантливых британцев…

Однако вернемся к нашим летучим мышам.

Безумие всего вышеописанного и полное расхождение с историей объясняется уже в трейлере фильма: это прежде всего фэнтези. После ведьм, колдунов и странных тварей в «47 ронинах», конечно, уже ничего не страшно, но некоторые моменты все же напрягают. Понятно, что фильм снимался явно не на самую взыскательную аудиторию, преимущественно из числа подростков. Рейтинг 12+ явно благоволит этой идее: вся жестокость и кровавость в итоге сводится к одной отрубленной руке, что очень напоминает фразу Тони Старка из «Мстителей»: интеллектуальное управление боится интеллекта?

Боится, причем уже достаточно давно. Причины этого в духе времени. Короткая ретроспектива добавит ответов. Как в свое время Гарри Поттер задал тон современному массовому искусству (впрочем, в книгах еще говорилось о чудовищности геноцида и тоталитарности, притеснении меньшинств, человеческом выборе и прочих достаточно сложных вопросах), «Сумерки» за авторством Стефани Майер изменили подход к теме вампиров.

Вышедшая в 2008 году первая часть так называемой саги (коей «Сумерки» не являются по терминологическим причинам) задала тон на красивых вампиров – бледная кожа и необычный взгляд (прямо как в стихотворении Брюсова), неуязвимость и вечная жизнь. Вместе с тем Майер (а затем и режиссеры пяти частей франшизы) лишила вампиров страха перед солнечным светом, святой водой, серебром и колом в сердце; она сделала их крайне привлекательными для девочек-подростков (к сожалению, и не только для них), ведь мужские особи вампирского рода оказываются очень уж нестереотипными представителями сильного пола: они влюбляются только один раз, к измене не способны и вообще никого и ничего, кроме возлюбленной, им не надобно.

Наверное, поэтому и новоявленного Дракулу играет Люк Эванс – красавчик а-ля Орландо Блум. Впрочем, харизмы и драмы в нем явно побольше, что он продемонстрировал пару лет назад в слэшере «Никто не выжил». Там он играл маньяка со странной мотивацией к убийству: собственно говоря, понять, почему он убивает, представляется невозможным. Но делал это Эванс с такой философской задумчивостью, которая по странным канонам современного кино придает герою положительности.

В «Дракуле» же мотивация у Влада Цепеша в исполнении Эванса и вовсе сведена к простому: «Чтобы защитить свой народ!» (Как у Эдварда Каллена в «Сумерках»: «Потому что люблю!») Отсюда и посыл фильма: иногда нужны герои, иногда чудовища. Да и вовсе Дракула не чудовище: говоря о тысячах убитых им людях, Влад сознается древнему (напомним, еще римскому) вампиру: я убивал тысячи, чтобы спасти десятки тысяч, ведь десятки тысяч спасались от меня бегством.

От «Сумерек» к «Дракуле» по наследству перешел и расширенный диапазон сверхспособностей вампиров. Вернее, даже не они, сверхспособности, а то ощущение романтики и крутизны происходящего, которое испытывает зритель, когда Эдвард прыгает с Беллой по деревьям, а Влад Цепеш стирает в порошок сотни тысяч турецких воинов, которым султан, чтоб (sic!) не боялись, бережливо (sic!) завязал глаза. 

Заметим, что уйти кому бы то ни было с поля боя Дракула не позволяет – вырезает всех подряд, а после первой стычки так и вовсе сажает пару тысяч человек на кол – «в подарок султану». То есть рейтинг как бы 12+, но под него подходят только те дети, которые не любят и не будут задавать вопросы из разряда: «Эванс только что вырезал сто тысяч человек – зачем?» Ведь у создателей явно готов ответ: «Чтобы спасти миллионы, сынок, чтобы спасти миллионы…»

Иными словами, в вампиризме нет ничего плохого. Это вовсе не проклятие. Главный герой – сплошь положительный (так уж и быть, закроем глаза на резню), и любовь – штука вечная, потому и реинкарнированную возлюбленную встретит… почти через тысячу лет – в наши годы. Да, Мину он увидит в современном мегаполисе, и это тоже новаторская фишка фильма, но о причинах позже.

Это достаточно странная черта современной культуры вообще – романтизация чего-либо негативного или маргинального. Но здесь же еще важен вопрос: каким образом это достигается? Скажем, Тарантино романтизировал насилие и употребление героина, но ребенок не поймет его «Криминальное чтиво», а взрослый не пойдет «мочить и ширяться».

Дракула в исполнении Гэри Олдмана полон страсти и любви. Кадр из фильма «Дракула». 1992

Или, скажем, Френсис Форд Коппола, снимая своего «Дракулу», сделал акцент на сексе. Его Влад Цепеш, гнетущийся собственным никчемным существованием до встречи с Миной (в том смысле, что встреча приведет к концу сначала гнета, а потом и существования), полон страсти, страха и любви – спасибо Гэри Олдману. Еще там был Энтони Хопкинс, сыгравший Ван Хельсинга (и православного священника во введении), влюбленный Ричард Грант и жующая личинок музыкальная легенда – Том Уэйтс, а единственный спорный актер в фильме – Киану Ривз – был взят на роль исключительно из целей соответствия женскому модельному ряду в лице Вайноны Райдер и Моники Беллуччи.

Коппола, конечно, тоже переиначил Стокера, но сделал это со вкусом и авторским шиком – пейзажи, комбинированные кадры, музыка, отсутствие компьютерных спецэффектов, манера съемки «под старину» и «приветы» самурайским батальным сценам. Одно только его введение в историю Дракулы представляется более сбалансированным и кинематографически изящным, чем весь фильм Гарри Шора.

Ерунды вроде «солнечный свет убивает вампиров» в фильме Копполы нет, как не было ее и в романе Стокера. Нож в сердце (по подсказке Джорджа Лукаса, Дракуле – видимо, для усиления эффекта – потом еще и голову отрубили) – и готово. Кстати говоря, миф о летальном воздействии света на вампиров был придуман на заре кинематографа – все в том же «Носферату» Фридриха Мурнау.

Но мы берем в сравнение фильм Копполы вовсе не из соображений «плохое – хорошее». (Хотя и поэтому тоже.) Дело в том, что его «Дракула» также относится к кино для массового зрителя. Да и – если уж совсем честно – в 80–90-е Коппола снимал для того, чтобы разобраться с долгами, образовавшимися после провала его фильма «От всего сердца». Тем не менее доступность ленты вовсе не стала проблемой для взыскательной публики.

Доступность является проблемой как раз для фильма Шора, который по забавным моментам вот-вот готов впасть в стеб из разряда «От заката до рассвета» Тарантино и Родригеса, но «походка» ленты настолько серьезна, что вызывает сомнения в здравости авторов. Читая их материалы вроде «меня всегда интересовал вопрос, были ли вампиры до Дракулы и как он сам стал таким, – ведь этого не было даже у Стокера» – просто киваешь головой, мол, ОК, ладно-ладно… Впрочем, судить о целесообразности экранизации можно будет только после объявления итоговых кассовых сборов.

Свое дело «Дракула», пусть и не на протяжении всего фильма, но делает: позволяет забыть о жизненных неурядицах, работе, временами даже добавляет в кровь адреналина. На фоне расцветших пышным цветом букетов из технологических блокбастеров («Трансформеры», «Стражи галактики» и т.п.) он позволяет кое-как скрасить ожидание заключительного «Хоббита». До уровня которого он, понятное дело, никоим образом не дотягивает.

Странно ставить вопрос – умное это кино или глупое. Но разумно – хорошее или плохое. Можно забыть про оригинальные фильмы о вампирах вроде «Мудрости крокодилов» По-Чин Леонга или «Жажды» Пак Чхан Ука – то авторское кино; забыть про рекламную эстетику «Голода» Тони Скотта или депрессивно-меломанский настрой «Выживут только любовники» Джима Джармуша – то кино не окупающееся; забыть про классику, «Бал вампиров» Романа Полански, про «Интервью с вампиром» по циклу романов Энн Райс, даже про неудачные «Мрачные тени» Тима Бертона… «Дракула» – это, разумеется, массовое кино. И не самое плохое. Но начисто лишенное чего-то действительно развлекающего, что не позволяет сказать о нем – хорошее.

Во многом фильм Шора отражает ситуацию во всей вампирской тематике – она как-то стала лишаться самоиронии, которая присутствовала даже в (упаси боже) «Ван Хельсинге» с Хью Джекманом. Так что логичным вопросом представляется следующий: а зачем вообще было снимать?

Голливуд – это такая большая ярмарка (уместно добавить слово «тщеславия»), где, на первый взгляд, есть куча разных товаров. Но если присмотреться, они все оказываются похожи друг на друга, как и их продавцы. Зависит от спроса. Нравится «Паранормальное явление»? Получите еще четыре части, парочку частей «Астрала» и множество прочих низкобюджетных страшилок, приносящих невероятную выгоду (сравните бюджет и сборы того же «Паранормального явления»). В моду вошли пересекающиеся друг с другом киноленты о супергероях, а последняя часть «Сумерек» вплотную приблизилась к миллиардным кассовым сборам? Как же на этом заработать?

Ответ прост (и мы могли бы напомнить о безумии, но какая уже разница): Universal «оживит» всех своих кинозлодеев, после чего соединит их в одной киновселенной. Оборотень, чудовище Виктора Франкенштейна (которого по классической ошибке называют именем его создателя), Человек-невидимка, Мумия и, конечно, Дракула – все они, вслед за «Мстителями» и «Лигой справедливости», отправятся покорять кошельки кинозрителей.

Но массовый зритель, как бы то ни было, – человек достаточно чувствительный. Возьмите финал шестого эпизода «Звездных войн» – соединение всех сюжетных линий (несмотря на некий повтор) и эмоциональная высота находят неповторимый отклик в глазах смотрящего на экран. Ремейк «Бэтмена» – практически неонуар. «Начало» – возможность дать каждому почувствовать себя умнее, чем есть на самом деле. «Железный человек» – Роберт Дауни младший (этим сказано все). 

Во всех этих фильмах есть новизна. А «Дракула» Шора – всего лишь квинтэссенция развлекательного вампирского кино, лишенная юмора. Так что большой вопрос: с кризисом идей и при таком исполнении – стоит ли вообще запускать новую франшизу?..