«Параджанов проживал жизнь как спектакль...»

Серж Аведикян прибывает на Одесский международный кинофестиваль. Фото с официального сайта фестиваля

Судьба Сержа Аведикяна удивительна. Он родился в Ереване, куда в 1947 году переехали его родители из Франции. То был случай репатриации под воздействием советской пропаганды. Но когда Сержу исполнилось 15, семья вернулась во Францию. Аведикян стал актером, работал в театре и снимался в кино. В начале 90-х он дебютировал в режиссуре. Снимал документальные фильмы, а однажды сделал даже анимационную картину «Собачья история». Несколько лет назад он приступил к работе над полнометражным фильмом про Сергея Параджанова. Серж не только выступил сорежиссером (фильм сделан им в соавторстве с украинской постановщицей Оленой Фетисовой), но и сыграл главную роль. Мировая премьера ленты состоялась на фестивале в Карловых Варах. А дальше картину закружила фестивальная карусель: Сан-Пауло, Ереван, Одесса, Монпелье.  В  Монпелье, на Фестивале кино стран Средиземноморья разговор c Сержем АВЕДИКЯНОМ начал Игорь ГУСЬКОВ. Недавно встреча произошла вновь – в Ханты-Мансийске, на фестивале кинодебютов «Дух огня». Именно там состоялась российская премьера фильма «Параджанов». Картина получила второй приз фестиваля «Серебряная тайга» и приз Гильдии киноведов и кинокритиков «Белый слон».

– Вы работали над фильмом «Параджанов» не один, вместе с Оленой Фетисовой, которая выступила как автор сценария, продюсер и ваш сорежиссер. Как шла работа в тандеме?

– Этот фильм является копродукцией четырех стран. Но Параджанов сам был, если так можно выразиться, копродукцией многих стран, он сам в шутку говорит в фильме: «Я родился в Грузии от армянских родителей и стал украинским националистом». Поэтому трудно себе представить, что фильм про Параджанова мог бы быть снят вне Украины и что в его съемках не принимали бы участие Грузия и Армения.

Мой сорежиссер Олена Фетисова написала первую версию сценария более пяти лет назад. Потом она с ним побывала на многих международных кинофестивалях, где представляла проект и искала продюсеров. Так к Украине добавились Грузия и Армения. А потом уже появились я и моя французская компания. Сначала Роман Балаян, который был близким другом Параджанова и прекрасно его знал, предложил Олене меня на главную роль. 

Уже потом, когда сам Роман отказался работать над этой картиной как режиссер, он предложил нам с Оленой стать постановщиками. Сам Балаян остался арт-директором проекта, что, конечно, очень помогло нам. Он много раз бывал на съемочной площадке, его подсказки оказывались очень важными!

– А вас не удивил отказ Романа Балаяна стать режиссером «Параджанова»? Ведь он как никто был дружен с Сергеем Иосифовичем?

– Именно поэтому он в конце концов отказался от режиссерского кресла. Когда ты был очень близок с человеком, то, наверное, трудно отстраниться. Многие, близко знавшие Параджанова, боялись браться за съемки игрового фильма про него. Я сам был знаком с Параджановым, но я жил и живу в Париже. То есть, как мне кажется, у меня была та дистанция, и в отношениях, и географически, которую необходимо иметь, когда приступаешь к такой работе.

Когда берешься рассказывать про человека, вписанного в историю и в реальность, надо иметь в виду и дистанцию, которая существует между этим человеком и игровым фильмом. Надо было понять, как все можно сконструировать. Когда я начал работу над фильмом, то увидел, что для большинства украинцев картина – практически документальная, а это не так. Когда я согласился быть сорежиссером, а не только исполнителем главной роли, сразу сказал, что надо добавить в ткань фильма анимацию и комбинированные съемки – это привнесет фантазию и поэзию, которые были присущи самому Параджанову.

А как актеру мне хотелось создать своего героя достаточно строго в смысле игры, красок. Казалось важным показать одиночество Параджанова. Понятно, что он проживал жизнь как спектакль, но оставался он, по-моему, достаточно одиноким в жизни.

– Странно, что квартет из четырех стран в копродукции не стал квинтетом – Россия отсутствует в списке государств, которые принимали участие в производстве этого фильма.

– Так получилось. Но надо заметить, что фильм снимался на русском языке, потому что русский язык был тем мостиком, что соединял в СССР людей разных национальностей. Разумеется, Параджанов, сам прекрасно говорил по-русски. Но когда надо было снимать фильм «Тени забытых предков», он сказал: «Я люблю русский, но эти герои не могут не говорить на гуцульском языке». Тому, что Россия не приняла участия в этом фильме, можно искать разные объяснения. Может быть, продюсеров испугало то, что в истории не обходят молчанием никакие черты личности Параджанова… В том числе и его гомосексуальность – хотя уверяю вас, это не было главным для нас в работе над фильмом! Сейчас мы видим, что даже слово это стало в России ругательным. Надо сказать, я вообще удивлен тем, что происходит в России сегодня. С одной стороны – открытость современному миру. Миру капитализма и жизненных благ. Но с другой стороны, можно наблюдать какой-то моральный регресс.

Параджанов ратовал за свободу художника.  Кадр из фильма

– Как реагируют близкие и друзья Параджанова на фильм?

– Для Параджанова очень много значила его жена Светлана, с которой он оставался в постоянном контакте до самой своей смерти. Сама Светлана достаточно сдержанно отнеслась к идее сделать фильм о Сергее. Ее мнение очень много для меня значило (в фильме ее великолепно сыграла Юлия Пересильд. – И.Г.). До начала съемок мы с ней встретились, и она мне сказала, что я совершенно не похож на настоящего Параджанова. «И у тебя слишком раскосые глаза», – добавила она в конце.

Когда фильм был готов, то Светлана посмотрела его два раза. Оригинальную русскую версию, а потом и дублированную на украинский язык. И когда вышла после просмотра, обняла меня и сказала: «Как же ты на него похож!» А я ей ответил: «Светлана, я на него совсем не похож. Теперь это фильм, который на него похож и напоминает нам о нем». Мне действительно кажется, что это энергия фильма являет нам Параджанова.

С этой же точки зрения для меня был важен показ фильма в Москве для своих, для тех, кто знал и помнит Параджанова. Таких людей, как Армен Джигарханян, например. И были дороги слова этих людей. Они сказали, что Параджанов предстал перед ними как живой.

– Со стороны Украины съемки фильма были поддержаны Национальным агентством по кинематографии. Пытались ли чиновники на уровне сценария и съемок корректировать то, что можно рассказывать и показывать?

– Нет, такого не было. Может быть, потому, что в Украине действует принцип mea culpa по отношению к некоторым периодам истории государства. Там понимают, что были ошибки режима, когда Компартия в Украине проводила даже более жесткую идеологическую линию, чем московское руководство. И Параджанов отчасти стал жертвой именно той борьбы со всем, что выбивалось из общего ряда. Он был арестован в Киеве сразу после возвращения из Минска, где показывал фильм «Саят-Нова» и встречался со зрителями. Так вот я специально познакомился со стенограммой той встречи в Минске. Ну ничего он там революционного не говорил! Он говорил, что надо быть честным, уходить от конформизма, что кино – это поэзия, и поэтому надо уходить от социалистического реализма. Он говорил только о кино! Но идеологически он уходил слишком далеко. И так в то время, в начале 70-х, никто не говорил при широкой аудитории. Он говорил о свободе художника, потому что понимал и чувствовал, что его самого стараются взять в рамки и держать на поводке.

– Вы сами встречались с Сергеем Параджановым?

– Благодаря встрече с ним я стал кинорежиссером. Моя первая профессия – актер. Я встретился с ним впервые в 1983 году, когда он во второй раз вышел из тюрьмы и жил в Тбилиси. Пьер Берже и Ив Сен-Лоран узнали, что я еду в Тбилиси и увижусь с ним. Они его знали и до этого очень много усилий приложили, чтобы Параджанова выпустили из тюрьмы. Они меня попросили передать Сергею чемоданчик с вещами, очень красивыми и дорогими.

Официально я поехал в Ереван на поиск мест для съемок моего документального фильма. У меня не было разрешения на поездку в Тбилиси, но я все же решился на это путешествие. Я приехал в Тбилиси и позвонил Софико Чиаурели. Было 31 декабря 1983 года. Она и пригласила Сергея Параджанова к себе домой на праздничный ужин. А он не пришел. На следующее утро я отправился с чемоданом от Ив Сен-Лорана прямо по адресу: улица Месхи, дом 7, где он жил. Там я и познакомился с Параджановым. Это была первая встреча в череде многих следующих.

Монпелье–Ханты-Мансийск