Найти жемчужину в душе у монстра

Гийом Гальенн стал чемпионом по количеству наград премии «Сезар». Фото Reuters

В Париже прошла церемония вручения национальной кинопремии «Сезар» за 2013 год, чемпионом по количеству собранных статуэток стал актер и режиссер Гийом Гальенн. Когда-то он написал автобиографическую пьесу «Мальчики и Гийом, к столу!», потом переделал ее в сценарий, снял фильм (у нас он получил название «Я, снова я и мама») и сыграл в нем аж две роли: себя и… своей мамы. Картина о парнишке, испытавшем сильное влияние родительницы, пользуется во Франции огромным успехом – ее посмотрели в кинотеатрах 2,5 миллиона человек!

Гийом Гальенн – человек-оркестр. Он является постоянным членом труппы театра «Комеди Франсез», пишет скетчи, пьесы, либретто к балетам (он даже поработал в Большом театре как драматург, когда Алексей Ратманский ставил спектакль «Утраченные иллюзии»).

Прошлый год для актера стал переломным. Он сыграл на сцене «Комеди Франсез» Обломова в новаторской постановке по знаменитому роману Ивана Гончарова. Его режиссерский кинодебют, фильм «Я, снова я и мама», получил главный приз в престижной программе Каннского фестиваля «Двухнедельник режиссеров». Потом снова была безостановочная работа: параллельно с театром съемки в фильме Жалила Леспера «Ив Сен Лоран», где Гальенну выпало сыграть соратника и друга знаменитого французского кутюрье. Скоро картина выйдет в российский прокат. Игорь ГУСЬКОВ смог побеседовать с Гийомом ГАЛЬЕННОМ в старинном французском городке Монпелье, на тамошнем фестивале кино стран Средиземноморья.

– Самая известная в мире интерпретация романа «Обломов» – фильм Никиты Михалкова «Несколько дней из жизни Обломова». Как вы с режиссером сценической версии романа подбирали новые ключи к пониманию классического произведения?

– Картина Михалкова – совершенно гениальная! А в романе мне кажется важным постоянное чувство траура и прощания. Один журналист, написавший мой портрет, вывел очень точную формулировку: меня сформировала смерть. И это правда. Чувство утраты, траур пришли ко мне очень рано. Я думаю, что Обломов такой же. Он живет с болью от потери матери, от прощания с детством. Окружающая жизнь такая ничтожная по сравнению с тем, что он переживает в своем воображении… Траур по утраченному благороднее. Именно это я и играл.

Вместе с тем Обломов настолько восхищен Штольцем, его экстраординарным здоровьем! А Штольц сам нуждается в Обломове, как мне кажется! Штольц, за которым мерещатся Германия, индустриализация, сила. Илья Ильич способен думать и чувствовать очень глубоко.

– Может быть, герой Гончарова так близок вам потому, что у вас русские корни?

В комедии «Я, снова я и мама» Гальенн сыграл не только главного героя, но и его мать... Кадр из фильма

– Да, у меня мама русская. А ее мать, то есть моя бабушка, была грузинской княжной Чолокашвили. Отцом моей матери был петербуржец, русский дворянин Родван, происходивший из прибалтийских протестантов. Мои дедушка с бабушкой познакомились и поженились во Франции, а моя мать родилась в Мадриде, потому что дед работал там для английской разведки. Это было в эпоху Франко, во время Второй мировой войны. Его работе помогло то, что его мать, а моя прабабушка, после революции вышла замуж за члена знатной испанской семьи, близкой к франкистским кругам. Он должен был узнать о намерениях испанского режима и о возможности подписания пакта между Франко и Гитлером, в то же время он помогал передавать деньги из Лондона французскому Сопротивлению.

– Вы говорите по-русски?

– Нет, моя мать никогда не говорила со мной по-русски. Это классический случай в семье эмигрантов: родители не хотят общаться с детьми на родном языке, чтобы помочь тем как можно лучше адаптироваться во французской среде. Но моя бабушка говорила на прекрасном русском языке! Я сам слегка понимаю русскую речь и могу немного говорить по-русски. Сейчас у нас дома живет русская няня, и мой шестилетний сын Бодо уже хорошо говорит по-русски. Я сам православный, отмечаю все русские праздники и венчался с моей женой Амандин в православном храме Александра Невского на улице Дарю, там же был крещен мой сын.

Недавно один мой друг сказал мне, что у моего сына душа поэта. Я удивился и поинтересовался, почему он так думает. Он ответил, что подошел к моему сыну и спросил его: «Говоришь по-русски?» Бодо сказал по-французски: «Я понимаю, но не говорю по-настоящему. Потому что видишь, сейчас на небе ангел, а я не смогу этого сказать по-русски».

– Но вот вас точно хранит какой-то ангел. Кажется, что для актера Гальенна нет невозможного! Вы перевоплотились в ленте «Ив Сен Лоран» в друга кутюрье Пьера Берже, а в мае предстанете перед парижской публикой в образе Лукреции Борджиа. И это после того, как сыграли в картине «Я, снова я и мама» не только самого себя, но и вашу собственную мать!

– Я сразу согласился на роль Пьера Берже. Невероятно интересная задача – сыграть человека, который до сих пор живет среди нас. А также меня очень взволновала возможность рассказать о невероятной истории любви двух людей – Ива Сен-Лорана и его друга и соратника Пьера Берже. Они были молоды, красивы и безумно талантливы. Их история любви была по тем временам политически некорректной. Если в их жизни и присутствовала провокация, то это была артистическая провокация, а не нечто скандальное, что направлено, как часто случается сегодня, на достижение быстрой славы.

...а в байопике «Ив Сен-Лоран» стал близким другом модельера, Пьером Берже. Кадр из фильма

Что касается Лукреции, то это мой соратник по «Комеди Франсез», актер Дени Подалидес собрался ставить спектакль, и именно ему пришла в голову идея, что я мог бы сыграть этот персонаж. Я его спросил: «Почему?» Он ответил мне, что он всегда был уверен: во мне живет женщина. И я сказал «да». Но что окончательно меня убедило дать согласие на эту роль, так это то, что, оказывается, Виктор Гюго написал «Лукрецию Борджиа» для того, чтобы рассказать о жемчужине на дне души монстра… А из всей труппы актеров «Комеди Франсез» Подалидес выбрал меня как человека, способного выполнить эту задачу. Меня это очень тронуло. Я думаю, что это будет последняя женская роль, которую я сыграю в своей карьере. Вообще же преимущество «Комеди Франсез» в том, что мы имеем возможность переходить от одного режиссера к другому, от одной театральной мысли к иной. То есть нет одного метода, мы должны быть восприимчивы и уметь адаптироваться к разным философиям в театре. И это мне очень нравится.

– В вашей копилке действительно собрана огромная коллекция методов и систем работы над ролью. Какие из них вам ближе и что вы думаете о системе Станиславского?

– Я нахожу ее превосходной! Обожаю читать все его замечания и пометки. Когда Ален Франсон готовил в 2010 году «Три сестры» в «Комеди Франсез», где я сыграл Андрея, он в своей работе во многом опирался на пометки Станиславского. С другой стороны, я сам совсем не нуждаюсь в системе. И я не смогу вам описать мой собственный метод работы над ролью, не думаю, что он у меня есть. Я обожаю теории американца Сейнфорда Майзнера, который говорит, что актер должен наблюдать жизнь вокруг себя и в то же время реагировать на своего партнера. Могу сказать, что такой подход очень мне близок и интересен.

Монпелье–Париж