Соотечественники и другие

...А я-то удивлялась, когда достойный культурологический журнал, занимающийся в том числе и наследием, отказался послать моего приятеля-фотографа на это мероприятие. Как так – всемирная конференция «Соотечественники и их вклад в мировую культуру», съехались около 200 представителей из 70 стран – разве не их тема? 

Строчка «Под эгидой МИДа» прошла мимо моего сознания. В достойном культурологическом журнале, видимо, знали, что это означает. Узнала теперь и я.

Князь Никита Лобанов-Ростовский: звучит гимн России.

Конференция намечалась в гостинице «Ренессанс», участники, как водится, проживали там же. Лица в фойе не вдохновляли – уж очень смахивали они на советскую партноменклатуру, да и манеры их обладателей оставляли желать лучшего (к примеру, приготовленные для конференции ручки хватались пястью, штук сразу по десять). Обойдя «предбанник» с кофе-брейк и не увидев знакомых – князя Трубецкого и графа Шереметьева из Парижа, князя Юрьевского из Цюриха и прочих мировых Романовых, а обнаружив лишь неуемного князя Лобанова-Ростовского из Лондона, я с радостным воплем бросилась ему на шею. И заверещала: а почему нет почтенного Петра Петровича? А не задел вас в вашем Лондоне ураган «Святой Иуда»? А вы будете выступать? 

Неожиданно какой-то мужлан, отодвинув меня в сторону, обратился к Никите Дмитриевичу. Мне всегда казалось: человек, видя, что нужная ему персона занята, поджидает в сторонке, когда та освободится. Либо обращается к ее визави с виноватой улыбкой на челе и словами: «Прошу меня извинить...» Мне всегда казалось, что МИД – это дипломаты, а дипломаты – это лощеные, подтянутые и, безусловно, умеющие себя вести люди. Как же я ошибалась!

В зале меня вновь накрыло ощущение дежавю: как на 27-й съезд партии попала. А уж когда зазвучал гимн и все поднялись с мест... Президиум на сцене – Анатолий Макаров (директор департамента МИД по работе с соотечественниками за рубежом), Константин Косачев (руководитель Федерального агентства по делам соотечественников, проживающих за рубежом), Алексей Лобанов (председатель Всемирного координационного совета российских соотечественников), Анна Манилова (замминистра культуры) и председательствующий Михаил Швыдкой (представитель президента по международному культурному сотрудничеству); эти люди, один за другим, и стали выступать. 

Для начала Михаил Ефимович зачитал приветствие от президента Путина и министра Лаврова. (По ходу дела еще будут оглашены приветствия от Валентины Матвиенко, Владимира Мединского... Протоиерей Сергий зачитает приветствие от митрополита Волоколамского Иллариона, «поскольку патриарх в Южной Корее и связь с ним затруднена», зампред муфтиев России – от муфтия Гайнутдина и кто-то – от раввина Бер Лазара... Считай, половина рабочего времени – уже долой. Тем более что господин Швыдкой после каждой речи резюмировал, а если по чесноку – переводил на доступный пониманию русский язык, вычленяя и донося до присутствующих, что выступивший хотел сказать.)

Сколько же прозвучало красивых и выспренних слов («Мы видим соотечественников не своей пятой колонной в других странах, а миссионерами и форпостом России» – самое нейтральное из прозвучавшего!) В какой-то момент Швыдкой не выдержал этого славословия: «Я бы хотел, кроме фамилий Зворыкина, Сикорского, Рахманинова, Достоевского и проч., услышать конкретику по делу. Мы договорились: Пушкин – наше всё, а теперь к делу!»

Ну, разве что директор Дома русского зарубежья Виктор Москвин выступил по делу – сказал, что необходимо создать реестр памятников культуры, находящихся за рубежом. И опять понеслось: «Всемерно беречь и приумножать масштабный вклад россиян в мировую цивилизацию», «Конференция придает дополнительный импульс раскрытию огромного созидательного и творческого потенциала соотечественников», «Надо шире ориентироваться на культурные потребности и образовательные запросы молодых соотечественников». 

Кого-то развлекло, а кого-то повергло в окончательный сюр выступление депутата Госдумы Вадима Никитина из комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, в котором говорилось, что это мы, россияне, покорили материю и прорвались в космос... Что мир сходит с ума своим стремлением к однополым бракам и мировому терроризму, а природа мстит... Что со всем этим надо заканчивать: по закону космоса духовный и материальный мир едины, а антропокосмизм присущ нашей русской цивилизации... И вообще, выделенные из бюджета два миллиарда на нужды соотечественников не соответствуют масштабу угроз, которые стоят перед Россией. (Лучше бы предъявил финансовую смету на эти миллиарды.)

На подобном фоне впервые в жизни мне показалось прекрасным выступление Николая Бурляева: «Я член общественного совета Министерства культуры – за полтора года нас ни разу не собрали». И: «Жаль, что замминистра культуры уже ушла – видно, туризм позвал (туризм и культура для меня малосовместимы, а культура и рынок несовместимы вовсе)». Хотя, конечно, бурляевское утверждение, что культуре должно отпускаться средств столько же, сколько обороне (как и крик души: «Неужели мы должны жить, как наши американские братья!»), не выдерживает никакой критики. Но про увеличивающееся число духовных мутантов он заметил верно. По крайней мере это было выступление неравнодушного человека, явно переживающего за судьбы родины.

В перерыве я бросилась к Лобанову-Ростовскому: «Никита Дмитриевич, что это?!» – «Это Россия. Чиновники и большие начальники», – ответил он и с усталой обреченностью отдался веренице желающих с ним познакомиться, сфотографироваться, вручить визитку и чуть ли не взять автограф.

На второй день конференции обстановка зримо изменилась. Чиновничьих физиономий в зале не осталось, и общий климат улучшился. Делегаты – все милые люди, скромно и неброско одетые, приветливо и радостно вступающие с тобой в контакт; на бейджиках значились Австрия, Словения, Франция, Белоруссия, Мадагаскар, Перу... Выступления оставались чиновным, я перестала отслеживать авторство, поскольку содержание их не менялось: «Мы сильны историческими и культурными корнями. Конференция посвящена своду нравственных ценностей, чем мы также сильны (не хлебом единым). В вихре турбулентных событий... люди доброй воли... опора – ценности нашей культуры», – и прочее бла-бла-бла. Из речи замминистра по образованию и науке Вениамина Каганова я узнала, что студенческая стипендия с сентября 2014 года увеличится аж в полтора раза (с 1200 рублей) и что обучение по квотам, за счет госбюджета, насчитывает 15 тысяч мест. Рядом со мной сидела юная соотечественница из Монголии, которая сказала, что пыталась в этом году поступить в российский вуз и ей это не удалось: «Я и не россиянка и не иностранка, а такой графы, как «соотечественница», нет». 

С другой стороны со мной рядом сидела дама из Бельгии и жаловалась на нелюбовь к русским в Европе, а еще на националистов во Фландрии. Я слушала ее и думала: «Вам бы, милочка, к нам в Эстонию. На родину мою, которая не только не дала мне гражданства по праву рождения, но и когда я переезжала «взамуж» в Москву, взяла с меня подписку, что я ни при каких обстоятельствах не попрошусь назад – туда, где родилась и выросла». В процессе этого своего роста чаще других слышала фразу – на улице, в трамвае, в магазине: «Neid venelased pоrsad», что означает: «Эти русские свиньи». А было это в добрые советские времена... Да что ж эти приехавшие из прекрасного далека замечательные люди столь доверчивы, внимают и верят всему, сказанному со сцены? Если Россию не трогает положение ее граждан в ближнем зарубежье – драматическое, а иногда и трагическое – неужели тронет положение благополучных русских в зарубежье дальнем?!  

...Отчитались по итогам и решениям три рабочие секции. Зачитали резолюцию по прошедшей конференции. Наградили участников в номинации «Русский язык» (Юрий Яковенко, Армения), «Культура» (Ольга Шалаева, Австрия), «Благотворительность» (Елена Свинцова, Нидерланды), «Работа с молодежью» (Андрей Козенко, Украина, Галина Юдина-Лазарева, Финляндия), вручив каждому Почетный знак соотечественника. По логике вещей следующим действом должно было быть предложение считать конференцию закрытой – ан нет, вышел человек и с помощью слайдов стал представлять электронную энциклопедию культурного наследия русского зарубежья. Услышав гордое «У нас 300 посещений в день и до 80 тысяч посещений в год», я подумала, что это уже слишком, и ретировалась. Материал в моей газете, бывает, набирает до 80 тысяч посещений в сутки.