Как шестерка стала единицей

Наступил день, когда очередной клубок литературной жизни размотали до конца - объявили лауреата премии Букер. Премия Smirnoff-Букер присуждается за лучший роман на русском языке, ее денежная часть составляет 12,5 тысячи долларов. В этом году жюри во главе с писателем Юрием Давыдовым состояло из критика Натальи Ивановой, режиссера Дмитрия Бертмана, издателя Вадима Назарова и поэта Александра Шаталова. Если лауреатами английского Букера становились за время существования британской премии такие мастера, как Айрис Мердок, Уильям Голдинг, Салман Рушди, то в российских "букероносцах" ходили Марк Харитонов, Владимир Маканин, Булат Окуджава, Георгий Владимов, а также писатели с именами мало что говорящими широкому читателю, воспитанному на Марининой и Акунине (кстати, детектив модного Акунина "Коронация" в прошлом году даже не дошел до финала!).

Председатель жюри Юрий Давыдов признался, что только избрание его главой букеровского жюри заставило его ознакомиться с произведениями современной литературы, поскольку книг он в последнее время попросту не читал. Результаты самопросвещения вызвали оптимизм: "У меня не возникло погребального настроения. Писатели живут, работают и пишут - замечательно пишут! Один современный европейский классик сказал, что скоро "романом будет называться все что угодно, только не сам роман..." А потом этот классик добавил: "А может быть, так всегда и было!"

Итак, в этом году поначалу интрига закручивалась вокруг романа Сергея Носова "Хозяйка истории", который до выхода отдельной книгой был опубликован на страницах журнала "Звезда". Но включение питерского романа в число финалистов не вызвало никакой реакции, поскольку мало кто из публики читал все романы, выдвинутые на Букер: времена, когда за "толстыми" журналами с литературными новинками выстраивались очереди в библиотеках, канули в рыночную Лету. Еще один сюжет возник около романа "Кысь" Татьяны Толстой. Эта фольклорная футурологическая притча-антиутопия имела все шансы стать победителем в гонке, но независимое поведение автора (Толстая даже не взяла на себя труд явиться на торжественную церемонию объявления лауреата) и присуждение ей за два дня до этого премии "Триумф" (а это 50 тысяч долларов!) стимулировало раздрай в жюри. Одни стояли насмерть за Толстую, у других были свои кандидаты. Точкой примирения жюри стал роман Людмилы Улицкой "Казус Кукоцкого".

Для Улицкой получение Букера не стало сногсшибательным событием:

- Эта книга - мое прошлое. Я от нее ушла. Если бы премию дали в 1993 году, когда меня впервые выдвинули с повестью "Сонечка", я была бы безумно счастлива.

- Читали ли вы романы из "шестерки" и что вам понравилось?

- Вопрос некорректный, но я готова на него ответить. Я брала в руки только "Сэра" Наймана и "Кысь" Толстой. Роман Наймана я не дочитала до конца, поскольку он меня просто не увлек. Может быть, эта книга попала ко мне в неподходящее время суток или жизни. Что касается романа "Кысь", я прочла его с величайшим интересом, и мне он представился неудачей очень талантливого человека.

Мы, однако, решили понять, каков самый краткий путь к русскому Букеру?

Владимир Войнович не знает этого пути: "Я дошел только до букеровского комитета, а до премии не дошел. Меня только однажды номинировали, но даже и в "long-лист" не вставили. Тогда председателем жюри был Рассадин, который ко мне предвзято относится. И я знал, что именно поэтому я не окажусь нигде".

Главный редактор "Нового мира" Андрей Василевский отшутился: "Чем дольше я работаю организатором производства, тем больше смысла я вижу в словах горьковского Луки из "На дне": "Ни одна блоха не плоха. Все черненькие, все прыгают!"

Член жюри Букера, поэт и издатель Александр Шаталов убежден, что самый короткий путь - написать хороший роман: "На мой взгляд, сейчас писатели не умеют писать романы. Идет внутренний конфликт между нормальной добротной прозой и прозой постмодернистской. Если раньше была школа, традиции, школа редакторов, которые не выпускали в свет сырые книжки, то сейчас такие книжки плодят почти все издательства - любой может написать что-то и выдать это что-то за роман. На нынешнем Букере интрига заключалась в том, что приходилось выбирать между лучшим и лучшим из того, что было выдвинуто".

Итоги подвел ректор Литературного института, писатель Сергей Есин: "Самый краткий путь к русскому Букеру - связи!"

Ситуация, возникшая с Букером, напоминает неадекватную историю с телепередачей "За стеклом". Самый демократический жанр в отечественной литературе (роман) оказался изолированным от широкой публики. Писатели живут по своим законам, читатели - по своим. Налицо рецидивы литературного изоляционизма и даже снобизма. Кстати, тенденция к "застекленности" Букера проявилась на церемонии еще и в том, что премия вернулась к традиции недопуска журналистов в зал на торжественный обед с гостями. Их собрали в отдельном помещении, где и сообщили о решении жюри, что едва не вызвало бойкота церемонии. Вот так и сидели порознь - журналисты, желавшие пообщаться с писателями, и писатели, скучавшие без прессы в обществе другу друга.

В связи со всем этим вспомнилась забавная история. В прошлом веке на парижской почте было получено письмо "Самому великому поэту Франции". Почта, не распечатывая, направила его Гюго. Тот из скромности переслал Мюссе, который, в свою очередь, отослал его Ламартину. Мы спросили нынешнего лауреата Букера: если бы на российскую почту пришло письмо "Лучшему писателю-романисту России", что бы она с ним сделала? "Сегодня очень мало пишут настоящих романов, - призналась нам Людмила Улицкая. - Я бы оставила письмо себе!"

А хотите знать, чем закончилась та, давнишняя, история с письмом на парижской почте? В конце концов оно вновь попало к Виктору Гюго. Тот распечатал его и увидел, что послано оно было стихоплету, печатавшему рифмованные фельетоны в воскресных газетах.