Настоящую дружбу народов Клара Новикова узнала на рынке

- Клара, нередко вас, артистов смехотворческого жанра, обвиняют в бессмысленном хохмачестве - мол, никакого патриотизма! А что ты думаешь о патриотизме?

- Мой патриотизм в том, что я каждый день выхожу на сцену. Если бы я не любила людей, которые здесь живут, я бы не смогла с ними общаться. Ведь я должна с ними общаться непосредственно. Я выхожу в зрительный зал и спрашиваю: "Как вас зовут, откуда вы приехали, что вы здесь делаете?" И мне отвечают только потому, что чувствуют мой интерес к ним.

Меня пугает то, что отдает спекулятивностью. Кричат, кричат, а сами тихо переводят деньги в швейцарские банки. Мне это очень не нравится. Я вообще лицемерие в любом виде не понимаю и не люблю. Иногда мне бывает стыдно за то, что у нас происходит. Но этот стыд оттого, что я патриотичный человек, мне наша жизнь небезразлична. Я патриот не в национальном смысле - мне интересно жить всюду. Но могу жить я только здесь. О патриотизме не надо орать. Его надо носить в себе. Это - как любовь. Любовь к людям, которые живут здесь. Любовь к истории страны, ее литературе, музыке. Любовь к этому воздуху, к этой ауре, без которой жить невозможно. Я - патриот России. Если бы я не была патриотом, то, может быть, уехала бы давным-давно. Поводов и возможностей у меня было сколько угодно. А мой муж (Юрий Зерчанинов, известный публицист. - Ред.) вообще в этом смысле какой-то сумасшедший: он так любит поговорить с простым человеком. Знаете, как русские люди за водкой разговаривают?! Он верит любой бабушке больше, чем самому себе: приходит на базар, видит, что яблоки у бабки плохие, но бабка утверждает: "Милок, совсем свежие!" И - покупает! Приносит домой, я ему говорю: "Что же ты принес?" А он мне: "Бабуся сказала... Как же можно бабусе не верить?!"

- Ты родилась на Украине и, следуя принципу своего мужа, должна ходить на рынок и покупать только украинские продукты?

- Я прожила полжизни там - полжизни здесь. Приходя на рынок, я людей с Украины узнаю в секунду. По говору! Мне интересно с ними разговаривать, балагурить. Иногда я на рынок прихожу еще и за этим.

- Узнают?

- Я могу ходить по рынку и собирать сливы, яблоки... Мне их просто дарят...

- Только украинцы? Или соотечественники из других наших бывших республик?

- Из Молдавии, например, женщины на Даниловском рынке меня вином угощают.

- Ты написала книгу "Моя история". Тебе мало было лавров - стала писательницей?

- Зрителя все время нужно держать в напряжении - приковывать к себе его внимание. И я подумала: а почему бы не написать книгу? У меня в жизни было много смешного и необычного. Работала над ней полтора года. А точнее - всю жизнь.

- Для своей книги ты избрала какой-то особенный жанр...

- Это повествование с отступлениями, перевертышами, шутками. Но ни одной истории в книге не придумано. Это все, что происходило в моей жизни. Я не выдумывала что-нибудь "посмешнее", не старалась "разрепризить" книгу. К сожалению, какие-то вещи в нее не вошли. Когда она была сдана в производство, у меня столько вспомнилось забытого.

Мне хотелось написать эту книжку по-доброму. Понимаю, кто-то будет ее читать - и обидится: в книге все названо своими именами, не скрыты фамилии. И наверное, кто-нибудь будет чем-то недоволен. Может быть, я сегодня кого-то оценила бы по-другому. Хотя я никого не пыталась оценивать. Я писала как есть, как было. Другое дело, что кто-то может думать о себе лучше, чем он есть на самом деле; людям свойственно хотеть быть лучше.

- Ты добрый человек?

- Добрый человек - я не знаю такой профессии. Мне бы очень хотелось быть по сути своей добрым человеком. Но им трудно быть, тем более что добрый человек иногда должен уметь отстоять себя. Я очень люблю эстраду. Я прошла сложный эстрадный путь - пожалуй, сегодня не назовешь артиста (по крайней мере в моем жанре), который работал в стольких провинциальных филармониях. Лишь когда я была уже достаточно взрослым человеком, переехала в Москву. И представляю, что такое артист периферийной филармонии. Как им, великим труженикам, живется. Я отношусь к своим коллегам из провинции с огромной симпатией и добротой и не хотела бы раздавать оценки. Каждому из нас есть место на эстраде. И каждый из нас - таков, каков он есть. Если бы мы были другие, то это были бы другие Новиковы, Шифрины, Петросяны, Хазановы... Но есть конкретные люди, с конкретными чертами и характером. А если мы не миримся, то мы просто не общаемся. И мысль, которую сказал Михаил Михайлович Жванецкий обо мне с Фимой, точнее не сформулировать: "Огромная дружба разделяет этих двух великих артистов".

- Что происходит в вашем жанре, о кризисе которого не говорит только ленивый?

- Какое-то время назад еще можно было говорить о кризисе жанра. Но тогда был кризис во всем. Люди не могли ходить на концерты. А сейчас полные театры. Сейчас у нас много работы. Появились молодые авторы, новые имена... Не бывает кризиса в этом жанре. Представьте себе народ, который перестал смеяться!

- Чем ты сейчас занимаешься?

- Работаю. Готовлюсь к бенефису в концертном зале "Россия" в феврале будущего года. Есть предложения из театров. Сейчас я читаю пьесы. Найти бы человека, с которым было бы интересно сделать спектакль. Должна быть интересная пьеса, интересный режиссер, который захотел бы меня открыть вновь. Я уже не девочка 15-18 лет, не юная актриса... Главное, что мне нужно, это чтобы не возникало вопросов, почему я пришла в театр?

- А как тебе удается раскалывать зрителей?

- У меня есть даже номер, когда я спускаюсь в зал и разговариваю со зрителями. Когда общаешься таким образом с залом, можно найти очень много интересного. У нас замечательные зрители и - очень разные. Кто-то пытается меня перехитрить, переострить, кто-то хамит, хотя не так чтобы очень: мол, почему я должен с вами разговаривать, что это вы меня спрашиваете? Я в ответ: но ведь спрашивают же, кто последний в очереди? Если не хотите - не отвечайте!.. Здесь важно не оскорбить человека. Когда зал смеется, когда зал вышучивает ситуацию, это уже не оскорбление. Удивительно, но у людей появляется какая-то тонкость души, которая, может быть, в жизни проявляется очень редко. Но стоит сделать какой-нибудь неверный шаг, взять неверную интонацию, не ту ноту - люди замыкаются. А если все подобрано точно, зрители так благодарны за то, что на их глазах рождается живой спектакль. Это игра!

- Наверное, актеры с детства по-особенному любят игры и игрушки?

- В детстве любимыми игрушками у меня были пистолеты, гвозди, мяч, велосипед, лыжи. Своих кукол я выносила во двор и отдавала девчонкам - они в них и играли. А сама гоняла с мальчишками. Все крыши были мои! Только во втором классе я стала девочкой - начала шить куклы, рисовать... Сейчас я тоже собираю кукол. Я не люблю игрушечных пупсов, в них есть что-то бесполое. Мне нравится, когда у куклы есть выражение лица. Поэтому я собираю бабок-ежек - только добрых, а не злых, которые готовы сделать гадость. Бабка-ежка, она ведь только пугает, а сама ничего страшного не делает. Она и в печку даже не сажает, а только на лопату. Ее можно обхитрить. Бабка-ежка - это характер. Она всегда на что-то готова. Если другую бабу нужно на что-то заводить, то Бабка-ежка всегда заранее на все готова! Ее очень интересно сыграть...

- В детстве ты влюблялась исключительно в актеров?

- В спектакле "В добрый час" я впервые увидела Олега Борисова, и он сразу стал для меня самым главным артистом. Он казался мне и самым красивым, и самым всемогущим: он заплачет - и зал заплачет, он рассмеется - и зал вторит ему. А когда Борисова выдворили из театра в Киеве и он уехал сначала в Москву, а затем в Ленинград, Киев опустел, казалось. Познакомилась я с Олегом Борисовым, когда уже работала в Москве... в Министерстве торговли СССР. Там была дама, которая устраивала абонементные вечера, приглашая всякого рода известных людей - прежде всего артистов, конечно. А после выступления, заведя в министерстве знакомства, можно было заполучить, например, дефицитный кухонный комбайн, холодильник и даже машину приобрести. Она и меня спрашивала: "Может, вам что-то надо?" Но у меня тогда хватало денег лишь на банку индийского чая. И вот перед началом такого вечера, где и мне была отведена "страничка", я увидела в министерском коридоре Борисова. Он уже работал в Москве, много снимался и был в зените славы. Я подошла к нему: "Олег Иванович, и вы сегодня выступаете?" "Да". И я быстро заговорила: "Я киевлянка. Я вас помню в русском театре. Я девочкой бегала ваши спектакли смотреть. И я вас выплакала". "То есть как?" - удивился он. "Когда вы играли, я восхищалась вами и плакала. А плакала потому, что мне казалось, что никогда не сумею стать артисткой, которая будет так владеть залом..." "Как это интересно!" - воскликнул он, всматриваясь в меня.

Еще со школьных лет, как и Олега Борисова, я боготворила Николая Гриценко. Ни одного фильма, в котором снимался Гриценко, не пропускала. Его Каренин... С тех пор как увидела в этой роли Гриценко, нет для меня другого Каренина. Кстати, однокурсница Гриценко, которая в довоенные годы училась с ним в Киевском театральном институте, рассказывала мне, как на пари он прошелся по Крещатику в барском халате (в этом халате студенты и Островского, и Мольера играли), представляясь хозяином жизни, - это в те-то годы! - и никто не посмел остановить его, спросить документы. Шел себе, удивляя и завораживая толпу...

- Что тебе дает передача на ТВ "Что хочет женщина", которую ты ведешь?

- Мне интересно общение. Я же не занимаюсь актерской работой, хотя мне кажется, что таким образом я выражаю свою актерскую сущность. У меня и на сцене очень много связано с импровизацией, с непосредственным общением с публикой.

- Иногда кажется, что тебе как-то слишком везет на человеческие судьбы - и возникает подозрение, нет ли у тебя в передаче среди зрителей "подсадных уток"?

- Людям, которые ко мне приходят на передачу, есть что сказать.

- Я спросил тебя о "подсадных утках", потому что в одном твоем номере на эстраде ты вызываешь из зала зрителя, располагаешься с ним на сцене и вы начинаете играть влюбленных.

- Меня и сейчас часто спрашивают, не подсадка ли это. Я спрашиваю в ответ: "Неужели я с собой во Владивосток повезу подсадку?" Иногда меня даже просят: мол, тут сидит наш знакомый, очень богатый человек, вытащи его... Я этого никогда не делаю, потому что в таком случае у меня ничего не получится. Мне придется играть на тех людей в зале, которые меня попросили об этом. А мне это не интересно.

- Ты постоянно в своих монологах решаешь "женский вопрос"? Что ты думаешь о наших женщинах?

- Достоинств у женщин больше, чем недостатков: из ничего они умеют сделать все! Умеют красиво выглядеть. Сейчас взяли бразды правления в свои руки... Я имею в виду женщин, которые умеют себя найти. Посмотри, сколько женщин сейчас руководят фирмами, сколько получают образование на самом высоком уровне. Я не люблю тех, кто жалуется, без конца ищет какой-то поддержки, постоянно плачется: мол, это плохо, то плохо... Мне кажется, что в жизни страны очень многое зависит от женщин. Не говоря уже о жизни семьи.