Святое недовольство Николая Лескова

Николай Лесков страдал от цензуры, не терпевшей живого слова проповеди ни в литературе, ни в храме.  Фото Н.А. Чеснокова. 1892

Дневник Туберозова «Демикотоновая книга» открыва­ется датой 4 февраля 1831 года. Это день рукоположения Савелия в священнический сан: «По рукоположении меня 4-го февраля 1831 года преосвященным Гавриилом в иерея получил я от него сию книгу в подарок за мое доброе прохождение семинар­ских наук и за поведение». «За первою надписью, совершенною в первый день иерейства Туберозова, была вторая: «Проповедовал впервые в соборе после архиерейского служения».

Важно заметить, что начало глубоко личных дневниковых записей Савелия, раскрывающих характер героя изнутри, совпадает с датой рождения Николая Семеновича Лескова – 4 февраля 1831 года. Таким образом, писатель биографически включает себя самого в заветный текст дневника своего героя, являет родственную и духовную сопричастность мятежному протопопу, наделенному даром вдохновенной, пламенной проповеди. Вослед за своим героем Лесков мог бы сказать и о себе самом словами дневника Савелия Туберозова: «Прости, Вседержитель, мою гордыню, но я не могу с холодностию бесстрастною совершать дело проповеди. Я ощущаю порой нечто на меня сходящее, когда любимый дар мой ищет действия; мною тогда овладевает некое, позволю себе сказать, священное беспокойство; душа трепещет и горит, и слово падает из уст, как угль горящий». Этот герой прямо вырастает во вселенский образ пушкинского пророка, у которого трепетное сердце превратилось в «угль, пылающий огнем».

Герои «Соборян» запечатлены в скульптурной группе, установленной в Орле, на родине писателя.  Фото Георгия Шпикалова/PhotoXPress.ru

Лесков, как и его герой – бесстрашный протопоп, страдал от преследований цензуры, не терпевшей свободного, живого, правдивого слова проповеди ни в литературе, ни в храме. Но, говорит автор устами своего героя, «в душе моей есть свой закон цензуры!.. А они требуют, чтоб я вместо живой речи, направляемой от души к душе, делал риторические упражнения Нет, я против сего бунтлив, и лучше сомкнитесь вы, мои нельстивые уста, и смолкни ты, мое бесхитростное слово, но я из-под неволи не проповедник».

Недюжинный характер Савелия отличается исключительным своеобразием: «В особе сей целое море пространное всякой своеобычливости». Во многом похожим на него был и Николай Лесков. До последних лет своих, «уже пережившим за шестой десяток жизни», он «сохранял весь пыл сердца и всю энергию молодости».

Жизненный и творческий путь Лескова позволяет взглянуть на него не только как на творца произведений, но и как на творца самого себя, непрестанно работаю­щего над духовным возрастанием своей личности, обновлением в себе «внутреннего человека». Уже на склоне лет в письме к литературному критику Михаилу Протопопову от 23 декабря 1891 года Лесков размышлял: «Я не знал: чей я? «Хорошо прочитанное Евангелие» мне это уяснило, и я тотчас же вернулся к свободным чувствам и влечениям моего детства… Я блуждал, и воротился, и стал сам собою – тем, что я есмь».

Он писал редактору и издателю газеты «Новое время» Алексею Суворину – своему «коварному, но милому благоприятелю»-предпринимателю: «Я все работал и ни у кого ничего не сволок и не зажилил. Я предпочел остаться честным человеком, и меня никто не может уличить в бесчестном поступке. Слава Божию милосердию, сохранившему меня от диавола Довольно и того, что я остался для знающих меня добропостроенным и честным человеком».

Совестливость, честность, прямодушие, «добропостроенность» – редкостные качества в «каверзливое время», когда, по свидетельству Лескова, жить «очень тяжело, и что ни день, то становится еще тяжелее. «Зверство» и «дикость» растут и смелеют, а люди с незлыми сердцами совершенно бездеятельны до ничтожества». Но именно незаурядные душевные качества, христианская совесть и честь помогали замечательному художнику русского слова совершать его писательский подвиг в эпоху «настоящего лукавого века» (Гал. 1: 4).

Некоторыми чертами характера – прямотой, независимостью, честностью, неподкупностью, бессребреничеством – писатель пошел не только в деда, но и в своего отца Семена Дмитриевича Лескова. В «Автобиографической заметке» Лесков вспоминал, что его отец «имел ка­кое-то неприятное столкновение с губернатором остался без места как «человек крутой»… Тогда мы оставили наш орловский домик, помещавшийся на 3-й Дворян­ской улице». Семья Лесковых вынуждена была перебраться из губернского Орла в уездное захолустье – на Панин хутор Кромского уезда. Здесь началось познание будущим писателем русской жизни и русского человека «в самую глубь». Лесков воплотил в своих героях с их речью, мироощущением, душевными порывами все существенные особенности национального характера.

Писатель-подвижник страстно и настойчиво искал истину. В 1892 году, обращаясь к своему приемному сыну Борису Бубнову, Лесков оставил завет не успокаиваться на пути постижения истины, служить ей верой и правдой: «Кто ищет – тот найдет. Не дай Бог тебе познать успокоение и довольство собою и окружающим, а пусть тебя томит и мучит «святое недовольство».