Елена Герчук "Книга - это в основном буквы".
Игорь Зотов
Тема творческих игр в буквы неисчерпаема и требует осмысления на самом высоком философском уровне. Отдавая себе в этом отчет, автор все же поддается соблазну прикоснуться к этой теме слегка и поверхностно, будучи спровоцированным на такие действия почти одновременным выходом в свет трех книг, в которых буквы, слова или даже целые страницы ведут себя тем или иным нестандартным образом.
Непослушные игрушки
Дмитрий Авалиани. Лазурные кувшины. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2000. Дизайн Д.М. и С.Д. Плаксины.
Книга эта сделана вполне традиционно в частях, содержащих традиционные же - во всяком случае, по форме - стихотворения. Но текстовые развороты время от времени перемежаются тем, что на первый взгляд кажется иллюстрациями, на самом же деле является произведениями не графики, но литературы - знаменитыми уже листовертнями.
Или это все-таки графика?
Для легкого ответа на этот вопрос в книге недостаточно материала. Литератор Авалиани работает во множестве жанров, сопоставление которых помогло бы проследить его путь от текста - к слову, от слова - к букве, от смысла - к изображению; дало бы возможность уловить тот роковой момент, когда он начинает играть не в свои игрушки. И играть не по правилам.
"В его (Авалиани) "языковых" стихотворениях это разнообразие возможностей находит свою форму. Очень странную форму, потому что закономерность ее развития - множественность вариантов." (Илья Кукулин, из послесловия.) Но для слова множественность вариантов естественна, естественна до такой степени, что иногда приходится прилагать особые усилия, чтобы избавиться от нее там, где необходима однозначность. А буква, создание косного человеческого разума, множественности вариантов не предполагает. Ее форма обладает некоей принципиальной жесткостью: она почти безболезненно выдерживает любые декоративные нагромождения, но взрывается от малейшей попытки заигрывания с ее сутью, не только отказываясь приобретать новое значение, но и теряя первоначальное.
Изменяя слова и смыслы по законам языка, поэт отказывается признавать существование не менее строгих законов письма. Именно это заставляет его придавать буквам извилистую, нарочито невнятную форму, не просто размывающую их структуру, но маскирующую ее отсутствие. Это становится особенно заметно, когда в такую конструкцию включается буква, обладающая естественной симметричностью, как "О" или "Н": в этих случаях окружающие ее имитации конструктивных форм становятся пугающе-агрессивными, как заголовок газеты "Завтра".
Впрочем, добросовестное экспериментирование с формой никому не заказано. У святых Кирилла и Мефодия, например, результат получился вполне убедительный.
Take it easy
Иннокентий Анненский. Разно-Чтения. Серия "Букварь отражений". Сост. и комм. В.Ладогина. - СПб.;М.: Летний сад, 2000. Художник M.Verte.
В конце концов со своим собственным текстом автор волен проделывать все, что угодно; если же речь идет о текстах чужих, к тому же классических, эксперимент грозит обернуться святотатством.
Удивительно, но "Букварь отражений", несмотря на, казалось бы, немыслимые манипуляции, творимые им с поэтическим текстом, вовсе не агрессивен. Он ни на чем не настаивает, а разве что задает возможность разнообразия игр - звуковых, смысловых, структурных и, наверное, каких-нибудь еще неподсказанных, но тоже возможных. Эти игры как раз вполне естественны: насколько буква не терпит вмешательства в свою внутреннюю структуру, настолько же провоцирует использовать ее как структурную единицу, каковой она, собственно, и является. Легкость, необязательность этих игр задана вполне внятно: мелким, ненавязчивым курсивчиком авторского комментария, огромными полями, приглашающими читателя к собственному творчеству, шрифтом буквенных конструкций - очень прозрачным, светлым, а кое-где даже специально высветленным, будто карандашным: можно прочесть, а можно и не читать, можно стереть ластиком, а можно и оставить, а можно и дописать, дорисовать, додумать... Игра становится тем более интересна и заманчива, именно оттого, что она не навязана, а предложена - на то она и называется "разно-чтения". Да, в конце концов это ведь не единственное издание Анненского.
Без конца и без наЧала
Михаил Медведев. АТАКАЗАКАТА. Музыка палиндрома. - СПб.: Красный Матрос, 2001. Дизайн автора.
Михаил Медведев к проблеме словесных игр в книге подходит глобально; на мелочи, вроде шрифтовых конструкций на полях или вставных разворотах, он не разменивается. Поворачивая боком книгу Авалиани, чтобы после десятка "правильно" набранных стихотворений прочесть очередной листовертень, все же чувствуешь, что совершаешь некое насилие над книжной формой. У книги Медведева правильного положения нет и быть не может: каждая ее страница должна быть прочитана слева, справа, сверху и снизу. К тому же все эти понятия совершенно условны, так как первая и последняя стороны обложки совершенно одинаковы, стало быть, ни первыми, ни последними не являются. Самое сложное - не перепутать, с какой стороны вы начали читать; можно было бы, скажем, каждый разворот читать строго по часовой стрелке, но и так тоже не выходит: осью симметрии для своих палиндромов Медведев делает не только центр разворота, но и обрез страницы, так что читатель на каждом втором (четвертом) повороте книги неизбежно вылетает на страницу следующую (она же предыдущая)... В словесном описании эта конструкция выглядит как издевательство над читателем; при чтении же она оказывается до такой степени органичной, что кажется, наоборот, странным - почему все издатели палиндромов до сих пор с унылым прилежанием пытались впихнуть симметричную литературную форму в принципиально асимметричную форму книжную; почему, будучи столь свободными в обращении со словом произнесенным, написанным и даже нарисованным, они впадают в священный трепет перед словом изданным; почему, наоборот, дизайнеры, вполне способные веселиться, например, в рекламном жанре, становятся столь убийственно серьезны перед жанром поэтическим.
Книга Михаила Медведева, объединившего в своем лице поэта, дизайнера и издателя, как раз и служит доказательством, что играть всем вместе - гораздо веселее.
