Твердыня ислама в осаде вестернизации

Основатель современного Египта Мухаммед Али в ходе своих реформ подчинил государственной политике и ортодоксальное духовенство, и суфийские тарикаты.  Огюст Кудер. Мухаммед Али-паша. 1841. Версаль

Реформы Великого паши

Основатель современного Египта вице-король Мухаммед Али (1769–1849) в ходе своих реформ подчинил государственной политике и ортодоксальное духовенство, и суфийские тарикаты. Разумеется, без внимания Великого паши не могло остаться и руководство Аль-Азхара, в котором готовились проповедники для главных мечетей и преподаватели медресе Египта и соседних стран. В целом улемы сохраняли лояльность к вице-королю как к носителю верховной государственной власти. Пятничные проповеди в мечетях последовательно внедряли идеи лояльности в сознание мусульманского населения. Традиционное подчинение суннитского духовенства главе государства не позволяло игнорировать новую государственную политику модернизации и сближения с Европой. Процессы обновления управления и образования начались и в старейшем университете исламского мира.

В первой половине XIX века доходы исламского университета от его собственности (эндоументов) сократились с 500 тыс. египетских фунтов до 4 тыс. , и он оказался в зависимости от платы студентов за обучение и государственных субсидий. Неудивительно, что шейх Аль-Азхара Хасан аль-Атта (1831–1835), а затем муфтий Александрии Мухаммед аль-Инбаби (1850–1851) издали фетвы, в которых одобряли реформы Великого паши, в том числе самую спорную – реорганизацию вооруженных сил по европейским образцам. В частности, шейхи утверждали, что пророк Мухаммед и праведные халифы ввели военные тренировки и изучали стратегию своих противников для того, чтобы одерживать победы в священной войне. Соответственно мусульмане в Египте могут изучать христианские военные науки, заимствовать их вооружение, униформу и т.д.

В 1864 году новый вице-король (хедив) Исмаил (1830–1895) назначил шейхом Аль-Азхара представителя шафиитской богословско-правовой школы Мустафу аль-Аруси. Новый правитель Египта поставил задачу восстановления государственных светских школ и соответственно модернизации религиозного образования. Аль-Аруси сразу же вступил в конфликт с консервативными преподавателями, требуя заменить архаичные методики, основанные на устных диспутах, современными педагогическими системами, включающими письменную отчетность и формализованный контроль учебного процесса. Шейх начал высылать своих противников из Каира в отдаленные города Верхнего Египта. После многочисленных петиций-протестов улемов к хедиву в 1870 году Исмаил назначил шейхом Аль-Азхара Мухаммеда аль-Аббаси аль-Махди, впервые заменив шафиита ханифитом – представителем другой школы исламского права. Кроме того, этой отставкой было нарушено неформальное правило пожизненного назначения главы университета.

Аль-Аббаси продолжил модернизацию учебного процесса. В 1872 году он ввел порядок избрания преподавателя, учитывая не только его возраст, но и профессиональные качества. Был регламентирован порядок выдачи шахад – свидетельств о присвоении трех видов ученых степеней. Вместо формального получения документов о прослушанных лекциях (иджаз) выпускники были обязаны сдавать экзамены по богословию (таухид), Преданию (хадисам), текстам Корана (тафсир), арабской грамматике, синтаксису, логике, риторике и мусульманскому праву.

В 1870-х годах в университете преподавали 314 шейхов – 143 шафиита, 95 маликитов, 70 ханифитов и 4 ханбалита, а обучались 9423 студента. Ханифиты представляли 22% преподавателей и 12% (1113) студентов, шафииты соответственно 46 и 48% (4570), маликиты 30 и 39% (3710). Четверо шейхов-ханбалитов обучали 30 студентов из Аравии, где распространена эта богословская школа. Таким образом, интеллектуальные и материальные ресурсы в процессе обучения концентрировались на подготовке молодежи из Турции, Сирии, а также отпрысков османского нобилитета (дхават) в Египте. В декабре 1881 года Мухаммед аль-Аббаси был смещен собранием алимов и студентов Аль-Азхара как приверженец османского ханифитского ислама и политический консерватор. Вместо него Аль-Азхар возглавил более радикально настроенный шейх аль-Эмбали.

Как учили и учились в Аль-Азхаре

Американский консул Фрэнсис Пенфилд отметил непопулярность у европейских туристов в Каире университета, который был намного старше Оксфорда, Кембриджа и Сорбонны и представлял собой одну из главных достопримечательностей египетской столицы. Дипломат за 15 минут прошел из отеля вдоль квартала Муски, а затем по узкой улочке книготорговцев добрался до учебного заведения. Аль-Азхар располагался в комплексе зданий с центральной площадью, разделенной на отдельные участки. 300 мраморных колонн с художественной резьбой поддерживали портики, защищавшие от солнца. В университете проживало множество кошек, но запрещался доступ «нечистых» собак. Во внутренний двор можно было попасть через семь входов, названных в соответствии с конгрегациями студентов (риваками) различных национальностей. Сакральным центром комплекса была соборная мечеть Аль-Гами аль-Азхар («Блистательная мечеть цветов»).

В 1870–1890-е годы университет функционировал за счет пожертвований и платы за обучение. Преподаватели не получали жалованья, но могли рассчитывать на льготное питание и добровольные пожертвования учеников. Свой главный доход шейхи Аль-Азхара получали за счет частных уроков и выполнения религиозных обрядов при рождении и обрезании детей, на похоронах и т.д. На занятиях царил дух равенства: сын богатого нотабля в шелковой одежде находился рядом с феллахом в холщовой робе, и в конце урока они оба целовали руку учителю в знак благодарности.

В Аль-Азхаре шейхи до последнего отстаивали свои привилегии. Все помнили, что в старом Египте их встречали на улицах с царскими почестями. Молитва шейха на семейном празднике считалась особым благословением. Если улем из Аль-Азхара заходил в лавку, торговец никогда не называл цены на свои товары. Он полагал, что любые деньги, которые заплатит шейх, будут справедливой платой и большой честью. Учитель мог выразить недовольство нерадивым слушателем, хлестнув его пальмовой ветвью, которую обычно держал в руке и которая заменяла березовую розгу в западных школах. Однако Пенфилд подчеркнул трудолюбие, послушание и дисциплину учеников. Шейх вел занятия по рукописному Корану, замечая малейшие ошибки в его чтении и толковании. Если у него было слабое зрение, то он назначал чтеца-студента.

Беспорядочное движение студентов по двору университета сопровождалось таким же хаотичным метанием между текстами, без какого-либо плана или программы.    Иван Билибин. Двор мечети Аль-Азхар и университетский комплекс Каира. Рисунок 1921 года

Бытовые условия были довольно аскетичными: все питались простым овощным супом, финиками и чесноком. Для бедных студентов руководство выделяло 900 порций хлеба в день. Отдельные преподаватели обучали слепых учеников, для которых в восточном крыле была устроена особая молельня (Завийят аль-умьян). Знаменитый исследователь Египта первой половины XIX века Эдвард Уильям Лэйн, а впоследствии и Пенфилд обратили внимание на особый фанатизм и «турбулентность» этой группы, насчитывающей около 300 человек. Они с особой яростью отстаивали свои права при ухудшении питания и категорически протестовали против посещения Аль-Азхара христианами. Во время Мухаммеда Али их обучал слепой шейх аль-Кувайсини, и если они оставались голодными, то большими ватагами с поводырями грабили соседние лавки.

Между наукой и магией

Британский советник Альфред Милнер, занимавший во время «завуалированного протектората» должность заместителя директора Департамента финансов, считал, что основание Аль-Азхара стало одним из самых ярких проявлений экспансивной жизненности раннего ислама, которая основывалась на соответствии теории и практики. Арабский халифат в самую темную эпоху европейской истории сохранил «лампу науки», а в Каире Аль-Азхар всегда оставался центром исламского просвещения. Эта мечеть стала центром университетского образования за сотни лет до появления Сорбонны и Оксфорда и до сих пор сохраняла величайший престиж во всех мусульманских странах. Но даже после реформ аль-Аббаси и аль-Эмбали Аль-Азхар был если не в мертвом, то в дремлющем и бездействующем состоянии. Шейхи сохраняли мировое лидерство в преподавании арабского языка, но их схоластические методы в других науках находились «в последней стадии дегенерации».

Британский интеллектуал крайне низко оценил результаты усилий мусульманских реформаторов. По его мнению, «дряхлая теология и юриспруденция» основывалась на комментариях средневековых ученых и совершенно не годилась для современного мира. Корпорация улемов была своеобразным аналогом средневековой христианской церкви, выполняя функции посредника между Богом и человеком и без помощи таинств самым деспотическим образом контролируя сознание простых верующих. Движение шейха по ступеням религиозной иерархии зависело не от его интеллекта, а от механического зазубривания формул, созданных в Античности и раннем Средневековье.

В современном Египте авторитет Аль-Азхара основывался на «доверии невежественного населения к изуверскому фанатизму» духовенства. «Стерилизованные» учителя из этого университета в начальных школах (куттабах) не могли научить детей осознанному пониманию и творческому развитию идей Корана. Ученики ограничивались запоминанием священных формул, которые затем повторяли при рождении ребенка, во время свадеб, похорон или в других обрядах. Точно так же в английских начальных школах дети не могли понять язык Чосера и Шекспира, но перед ними затем были открыты дороги в Оксфорд и Кембридж, а в Египте был только Аль-Азхар. Милнер считал целью и смыслом современного образования «интеллектуальную гимнастику», а не «монотонное пение» и «затуманивание рассудка».

Аль-Азхар сохранял квинтэссенцию архаического мусульманского образования с его хаотическим взаимодействием учителей и учеников. Беспорядочное движение студентов по двору университета сопровождалось таким же хаотичным метанием между текстами, без какого-либо плана или программы. Преподаватели не контролировали присутствие или отсутствие учеников, игнорировали их успехи или неудачи в усвоении учебного материала, даже не думали о его повторении и закреплении. Шейхи не вели регулярного наблюдения за своими слушателями, не оценивали их результаты, не поощряли и не наказывали. В отличие от Ланкастерской системы в Великобритании главной формой преподавания в мусульманских школах была не лекция, а диспут. Во время беседы с учениками учитель и сам продолжал учиться, слушая их мнения и размышляя над текстами. Шейхи Аль-Азхара до реформ 1870-х годов никак не заботились об упорядочении и повышении качества учебного процесса, о централизованном структурировании кода информационных обменов.

Вся исламская педагогика сводилась к случайным неопределенным дискретным коммуникациям один на один. Это не позволяло установить взаимосвязи между теоретическими знаниями и практическими навыками. Студенты двигались от изучения к комментированию Корана в хадисах, расширяя религиозную доктрину в ее интерпретациях. Они начинали с механического заучивания сур, необходимых для молитв, оригинальных текстов (matn), а затем переходили к рациональным комментариям (sharh). Следующими ступенями были глоссарии, то есть замечания к комментариям (hashiya) и их объяснения (tahrir). Как правило, тексты хадисов, использовавшиеся в Аль-Азхаре, были испещрены пометками между строк и на полях.

Порядок изучения мусульманской догматики, ритуалов и юриспруденции был основан не на единой учебной программе, а на логике интерпретации в различных мазхабах. В Аль-Азхаре шариат преподавали не как правовую систему, а как ремесло, обеспечивавшее повседневный заработок. Будущие лидеры городских и сельских общин, проповедники или судьи получали знания не в организованном учебном процессе, а в совокупности практических действий. Правильно произнесенное и/или написанное слово Корана превращалось в главный ресурс социального влияния и политической власти. Выпускники Аль-Азхара, не сумевшие занять должности в мечетях или судах, зарабатывали изготовлением амулетов. Пергамент с цитатой из Корана для любого египтянина был надежной защитой от «злого глаза», болезней и неудач. Чтецы Корана обязательно присутствовали при рождении детей, на свадьбах и похоронах в качестве носителей и трансляторов слов Аллаха, защищая правоверных мусульман от внешнего таинственного и страшного мира. Присутствие улема при заключении коммерческих сделок было лучшей гарантией выполнения партнерами своих обязательств.

Традиционная британская исламофобия помешала Милнеру и его последователям увидеть и понять сущность процессов, происходивших в главном университете исламского мира. Модернизация учебного процесса в Аль-Азхаре шла параллельно с развитием исламского Просвещения (Нахды). Шейхи понимали, что развитие рыночной экономики, строительство железных дорог и телеграфных линий, количественное увеличение и усиление влияния европейских специалистов и христианской компрадорской буржуазии требовали качественного повышения квалификации мусульманского духовенства. Обучение студентов больше не могло ограничиваться механическим зазубриванием Корана и хадисов. Чтобы сохранить влияние на верующих, алимам предстояло познакомиться с достижениями современной европейской науки. Но это уже была следующая глава истории Аль-Азхара. n