Провокация «джинсового батюшки»

По версии советской стороны, Николас Данилофф организовывал в Риге семинары для отказников. Фото © РИА Новости

Дружеская встреча и душевный разговор с приятелем, неким Михаилом Лузиным, с которым они прогуливались вдоль Москвы-реки неподалеку от Ленинских гор, закончились для корреспондента американского информагентства UPI Николаса Данилова настоящим шоком: едва он попрощался с «другом Мишей», как услышал скрип покрышек затормозившего рядом микроавтобуса, из которого выскочили крепкие ребята и мгновенно надели наручники на запястья журналиста.

«Рафик», популярный в 1986 году советский микроавтобус, вскоре уже стоял у ворот Лефортовской тюрьмы. За железной дверью камеры СИЗО оказался потомок русских дворян Данилов, в англоязычной транскрипции – Данилофф. Предкам Данилова в жизни выдались испытания. Прапрадедом Николаса был декабрист Александр Фролов, подпоручик Пензенского пехотного полка, член Общества соединенных славян. За участие в восстании он получил 20 лет каторги и бессрочное поселение в Сибири. Позднее приговор был смягчен до 10 лет каторги, но предписанное судом бессрочное поселение осталось в силе. Александр II в 1855 году, взойдя на русский трон, освободил всех оставшихся в живых к тому времени декабристов. И прапрадед Данилова вернулся сначала в Крым, а оттуда в Москву, где и умер в 80-х годах XIX века.

Дед Николаса, генерал Юрий Никифорович Данилов, в годы Первой мировой войны командовал боевыми частями, служил в ставке верховного главнокомандующего, а затем возглавил штаб Северного фронта. Ему довелось стать свидетелем отречения Николая II. В марте 1918 года генерал Данилов возглавил группу военных экспертов при делегации большевистского правительства на переговорах с Германией в Брест-Литовске. Позже он вступил в Вооруженные силы Юга России под командованием барона Врангеля. После поражения в Гражданской войне вместе с войсками эвакуировался в Турцию, потом поселился в Париже, где и умер в 1937 году.

Не менее интересная личность – отец Данилова, Сергей. Он воспитывался в Пажеском корпусе, к началу Первой мировой войны носил погоны поручика. В середине октября 1917 года был прикомандирован к российской делегации, которая отправилась в Рим на переговоры о закупке боевых аэропланов. Но Октябрьская революция перевернула все планы. Сергей решил не возвращаться в Россию, остался в Европе, а осенью 1919 года перебрался в Америку.

В КГБ знали славную родословную задержанного Николаса Данилова, поэтому в Лефортове с корреспондентом агентства UPI говорили по-русски сложно и быстро, стараясь не облегчать фразы для понимания. Во время первого допроса полковник КГБ СССР Сергадеев заявил ему:

– Господин Данилов, мы считаем, что вы занимаетесь шпионажем против нашей страны.

Сергадеев молча подкрепил свои слова действиями: взял конверт с материалами, переданный Данилову во время прогулки тем самым Мишей, с которым журналист познакомился в отеле и который пообещал снабжать корреспондента интересными материалами о советских среднеазиатских республиках. Внутри конверта (его Данилов не успел осмотреть) оказались любительские фотографии, сделанные советскими солдатами в Афганистане: люди, бронетехника, посты. А самое главное – фотокопия военной карты с грифом «совершенно секретно».

Начались допросы. Помимо имени Михаила Лузина всплыло еще одно – православного священника, некоего отца Романа.

Потемкин в джинсах

10 декабря 1984 года в бюро UPI позвонил незнакомый Николасу человек, представившийся русским православным священником Романом Потемкиным, и попросил о встрече. Журналистов нередко донимают всякие чудаки, и Данилов решил мягко от него отвязаться, попросил позвонить на следующей неделе.

Но тот позвонил ровно через неделю. Не пригласить православного священника в офис Данилов счел невежливым. Молодой (не более 30 лет на вид) человек появился в бюро UPI утром 18 декабря в джинсах и лыжной куртке. Данилов знал, что советские власти не очень приветствовали появление священнослужителей на публике в церковном облачении, и не удивился.

Чтобы избежать вездесущей прослушки, решили поговорить на улице, заодно прогуляться. Вышли на центральную пешеходную дорожку на улице Косыгина. Отец Роман рассказывал Данилову о том, что считает своим долгом работать над тем, чтобы в церковь шла советская молодежь. И на это направлена деятельность Ассоциации русской православной молодежи, в которой он состоит.

Чтобы развеять естественные сомнения в том, что к нему пришел не провокатор, Данилов попросил рассказать о его службе в церкви. Тот ответил не очень внятно: мол, часто выполняю обязанности дьякона, замещаю священников в разных отдаленных храмах. Дал понять, что он не в фаворе у церковных иерархов, так как по ложному, как он считает, обвинению в краже был осужден, отсидел два года в колонии в Коми, работал вначале на лесоповале, потом в канцелярии.

Данилов продолжил прощупывать все более казавшегося ему странным священника в джинсах. Спросил о религиозных диссидентах Юлии Эдельштейне и Александре Риге, но священник даже не слыхал о них. Тогда Данилов поинтересовался, откуда Роман узнал номер его телефона. На этот раз гость ответил уверенно:

– Я давно хотел связаться с иностранным корреспондентом, говорящим по-русски. Вот и попросил помочь в этом одного своего друга. У него есть знакомая секретарша из отдела печати МИДа, она посодействовала, посоветовала связаться с вами.

Ни к чему не обязывающий разговор подходил к концу. Перед тем как распрощаться, Роман оставил журналисту свой номер телефона.

Николас сдержанно поблагодарил, но решил для себя, что нет смысла продолжать это знакомство. Но Роман снова напомнил о себе 22 января 1985 года: передал через секретаря корпункта, что хотел бы поделиться с Даниловым интересной информацией, связанной с православной церковью. Секретарь (предупрежденный Даниловым) сослался на крайнюю занятость журналиста и попросил звонить позже или воспользоваться почтой. И через два дня утром Николас достал из почтового ящика вместе с ворохом газет и писем увесистый конверт без почтового штемпеля, адресованный по-русски «лично г-ну Данилову».

Оказалось, что конверт был с секретом: внутри него находился другой, адресованный послу США в СССР Артуру Хартману. Заподозрив во всем этом попытку провокации со стороны КГБ, Данилов собрался было сжечь письмо, но решил, что это будет неправильно, так как оно адресовано послу. И странный конверт надо отвезти по назначению.

В посольстве США этим вопросом занялся Рэй Бенсон, старший сотрудник отдела печати и культуры. Когда конверт вскрыли, то обнаружили в нем бумаги, исписанные от руки малоразборчивым почерком. Но в целом было ясно, что речь идет о каких-то ракетах. Бенсон пообещал Данилову, что отныне все это будет его «головной болью», и журналист с облегчением выдохнул.

Но прошло еще два месяца, и Данилову вновь пришлось вспомнить о письме и о Романе. Журналиста пригласили в посольство двое: Курт Камман, человек номер два в американском посольстве, и Мурат Натирбофф, советник по региональным проблемам (а на самом деле сотрудник американской разведки). Данилов удивился, когда услышал, что то самое письмо написано предположительно советским ученым-диссидентом, пожелавшим связаться с ЦРУ. В свою очередь, журналист высказал свои подозрения: мол, ряженый отец Роман может быть сотрудником или агентом КГБ.

Тем временем «джинсовый батюшка» продолжал названивать Данилову, чем все больше его раздражал. Во время одного из разговоров журналист перешел на жесткий тон:

– Роман, я надеялся получить от вас материалы о церкви и религии, но вы их мне так и не прислали. Других вопросов у меня к вам нет. Прошу больше не беспокоить.

А вскоре на Ленинских горах случилось задержание, наручники, а потом тюремная камера.

«Я друг Николая»

– Николай Сергеевич, – обратился на русский манер к американскому журналисту полковник Сергадеев. – Вы знакомы с сотрудником ЦРУ господином Стомбау?

– Да, знаю немного о нем. Но мы никогда не встречались.

– А вот у нас другая информация, – продолжил офицер КГБ. – Нам достоверно известно, что Пол Стомбау звонил по телефону отцу Роману и свой разговор с ним он начал так: «Я друг Николая...»

Заметив удивление в глазах Данилова, Сергадеев пояснил:

– Этот разговор мы записали... Вывод: вы знакомы и работали вместе. Или нет?

Данилов заподозрил ловушку. С чего бы это офицер ЦРУ (под дипломатическим прикрытием) Пол Стомбау звонил Роману? И зачем при этом упоминал имя журналиста? Ведь ему ли не знать о прослушке? Как-то не похоже на правду… Но Сергадеев порылся в своей папке и продолжил:

– Мы перехватили письмо от Стомбау отцу Роману, в котором фигурируете и вы, Николай Сергеевич. Послушайте отрывок: «Дорогой и уважаемый друг! Мы хотели бы уведомить Вас, что письмо, которое Вы отправили нам с помощью журналиста 24 января, дошло по назначению – туда, куда Вы указали. Мы высоко ценим Вашу работу...» Ну и так далее…

– Это фальшивка, – не очень уверенно возразил Данилов.

– Вовсе нет! – с некоторой похвальбой сказал Сергадеев. – Оно подлинно. В нем даже есть грамматические ошибки, характерные для пишущих по-русски американцев. Вот, взгляните на подпись.

Имя Михаил было написано неправильно – через «й»: «Михайл».

– Но при чем тут какой-то Михаил... – недоуменно пробормотал Данилов, – ведь Стомбау зовут Полом, а не Михаилом.

– Ну, он же профессионал, зачем ему подписываться собственным именем? – усмехнулся полковник.

Много позднее Данилов узнал, что разведчик Пол Стомбау действительно звонил отцу Роману и говорил, что он друг корреспондента UPI, хотя лично они не были знакомы. Таким образом, резидентура ЦРУ использовала имя журналиста, даже не поставив его в известность.

Данилова под удар подставили сами американцы. Но зачем?

Геополитические игры

Сотрудника ЦРУ Пола Стомбау советские власти вскоре обвинили в шпионаже и объявили персоной нон грата. Он спешно покинул Москву. В ЦРУ его работа в СССР была признана непрофессиональной и «неряшливой»: ведь можно было, если работать аккуратно, выйти на источник информации по советской ракетной программе. Но, как ни парадоксально, эта «неряшливость» пригодилась в большой игре.

В это время, когда отношения СССР и США переживали потепление, шли переговоры об освобождении советских диссидентов в обмен на провалившихся в Америке агентов Первого главного управления КГБ СССР (разведки). И вот сюрприз: неожиданно появилась еще одна «карта в колоде» советской стороны – американский провалившийся шпион под личиной журналиста Николас Данилов (во всяком случае, он так был представлен).

В октябре 1986 года Данилова обменяли на сотрудника представительства СССР в ООН Геннадия Захарова, арестованного и обвиненного в шпионаже на территории США.

Данилов вернулся в Америку с грузом обид. В многочисленных интервью и публикациях он подчеркивал, что был «чистым» журналистом, не имевшим отношения к американской разведке и попавшим в лапы КГБ по недоразумению или скорее всего с помощью агентов КГБ Миши и фальшивого, как он считал, священника Романа Потемкина. Данилов писал:

«Я вполне допускаю, что Горбачев посчитал арест Захарова очередной американской провокацией и решил ответить на нее тем же. КГБ, как мне кажется, использовал все возможности, чтобы «дело Захарова» получило зеркальное отражение в моем деле. Начиная со способа ареста.

Разумеется, КГБ всячески отрицал, что мой арест имеет что-либо общее с «делом Захарова». Как они полагали, это дает лучший шанс для будущих переговоров об обмене. Неуклюжая возня ЦРУ с «отцом Романом» была им только на руку.

Для чего же московская резидентура ЦРУ связалась с этим человеком, когда все говорило о том, что он провокатор? Думаю, дело тут в давлении, которое оказывал директор ЦРУ Уильям Кейси на своих подчиненных в СССР и Восточной Европе, побуждая их вербовать как можно больше новых агентов».

Автор злополучного письма, где упоминались некие ракеты, так и не был установлен американской стороной. Скорее всего, считает поныне здравствующий Данилов, он был одним из конструкторов хитроумной ловушки, агентом или сотрудником КГБ. А Данилов, получается, – невинный страдалец. Но так ли это на самом деле?

В книге российского писателя Александра Севера «Мост шпионов. Реальная история Джеймса Донована» приводятся любопытные документы и свидетельства. Вот выдержка из служебного дневника 1-го секретаря МИД Латвийской ССР Арийса Янсонса за 8 января 1985 года, под грифом «Секретно»:

«Согласно существующей практике связался с ответственным за пребывание в республике инкорров и дипломатов сотрудником КГБ Латв. ССР тов. Неваро Анат. Анат. (тел. 294–662) для консультации по поводу ожидаемого приезда в Ригу инкорров США и Англии Н. Данилоффа и И. Фрэнкленда. Тов. Неваро сообщил, что данной поездкой занимается его непосредственный начальник (тел. 294–506), к которому я и обратился.

Сотрудник КГБ Латв. ССР, выслушав информацию МИД республики, связался с соответствующим участком аппарата КГБ СССР в Москве, после разговора с Москвой сообщил в МИД Латвийской ССР следующие рекомендации.

Органы госбезопасности относительно общей линии приема данных инкорров сообщают, что не следовало бы организовывать для журналистов встречи и беседы на относительно высоком уровне. Однако в то же время не следует создавать у них впечатление об ограничениях в их поездке. Относительно встречи в Госплане органы госбезопасности высказывают мнение об организации встречи журналистов со специалистами среднего уровня по занимаемой должности, знающими свою область, но не разглашающими секретную информацию и имеющими определенный опыт в этой области (работники отделов, референты и т.п.). Не следует подчеркивать ограничений в выдаче цифрового материала».

О самом Данилове (Данилоффе) в книге приводится комментарий компетентного сотрудника КГБ Латвийской ССР в 1980-е годы (имя не названо), который отслеживал деятельность американского журналиста на территории республики:

«Основной целью поездки Николаса Данилоффа в Ригу (он посещал город неоднократно) были еврейские «отказники»-секретоносители, которым было отказано в выезде за границу, обычно на пять лет. Он – кадровый разведчик, офицер ЦРУ США. Среди журналистского корпуса – обычное дело. В сферу его интересов в Москве прежде всего входила координация сообществ «отказников», сбор через них интересующих разведку данных. Они фактически были его агентами. Из числа этих «отказников» под руководством спецслужб США, в том числе Н. Данилоффа, организовывались так называемые ульпаны и семинары. Если «ульпаны» занимались в основном изучением еврейских культурных традиций и языка, то «семинары» под прикрытием так называемой научной деятельности координировали и исполняли работы по научным программам зарубежных государств в советских научно-исследовательских учреждениях в рабочее и нерабочее время с использованием наших технических возможностей. А также занимались научно-технической разведкой.

В числе прочих лиц Николас Данилофф во время своих регулярных визитов в Ригу встречался с бывшим заместителем генерального директора ПО «ВЭФ», заслуженным деятелем науки и техники Латвийской ССР Александром Марьясиным, которому было отказано в выезде в Канаду. Через Марьясина, контролировавшего несколько тематических технических «семинаров», добывалась важная интересующая США информация.

Информация, полученная в Латвии, была использована при принятии решения об аресте Данилоффа в Москве…»

Куда делся «батюшка»?

А был ли священник? Или «отцом Романом» именовал себя выпускник краснознаменного института, отличник боевой и политической подготовки? В конце концов, Данилов никогда не видел его в церковном облачении.

Но он никуда не пропал. Оказывается, Роман Потемкин, или человек, который себя так называл, уже после отъезда Данилова из СССР появился в бюро еще одного агентства, Associated Press, и попросил разрешения просмотреть репортажи, где упоминается его имя. Глава бюро, Эндрю Розенталь, отказал гостю в его просьбе. С аналогичной просьбой тот обратился в бюро газеты Washington Post, но и там получил от ворот поворот.

В интернете на православных сайтах есть упоминание о некоем катакомбном священнике, епископе Мануиле. Утверждается, что его настоящее имя – Роман Потемкин, который поменял паспорт и стал Платовым. Родился в 1960 году в Москве. В 70-х годах четырежды привлекался к уголовной ответственности за кражи, хулиганство и хранение оружия, но каждый раз признавался «невменяемым».

Очень многое совпадает с образом «джинсового батюшки». Но так как документов на руках у нас нет, утверждать на 100% процентов, что речь идет об одном и том же человеке, было бы некорректно.

Что касается среднеазиатского «друга Миши», то он напомнил о себе в 2001 году. Сначала оставил сообщение на телефонном автоответчике Николаса, потом прислал электронное письмо, в котором сообщал, что давно уехал из России, живет в США и не прочь «посидеть за стаканом доброго старого вина и повспоминать былое». В письме «Миша» назвал свое настоящее имя: Алекс Яцковский. Данилов по телефону предложил ему прежде всего извиниться за подставу 15-летней давности. На что то ли агент, то ли бывший сотрудник КГБ ответил: «Не вижу повода для извинений. В конце концов, каждый из нас делал свое дело». На этом общение бывших приятелей, некогда гулявших вдоль берега Москвы-реки, прекратилось. А вот «отец Роман» попыток возобновить общение с американским журналистом больше не предпринимал. И скорее всего он в свое время тоже «делал свое дело», свято веря в то, что это необходимо в интересах государственной безопасности.