Из армии Антонова – в армию Христа

Гаврила Болтнев в 1924 году. Он уже баптист  и политический беженец.

Семья, в которой появился на свет Гаврила Алексеевич, была большая, трудолюбивая. Плодородный тамбовский чернозем и умелые хозяйские руки приносили богатый урожай. Настал день, когда хутор Гришино, принадлежащий Болтневым, осадили жаждущие поживиться чужим добром. Разгоряченная толпа облепила большой амбар. К вечеру он был пуст. Да и сам амбар весь раскатали по бревнышку.

«В начале 1919 года начали появляться по селам и деревням отряды красных войск по выкачке продовольствия, – вспоминал Гаврила Болтнев. – Эти отряды уже не считались с социальным вопросом, был ли это середняк или бедняк, к каждому заглядывали в амбар и брали, что им нужно было. Такие действия начали вызывать ропот и недовольство и у самых бедняков, с которыми большевики уже не считались».

Агитаторы и проповедники

В мемуарах Болтнева есть свидетельство о том, как массовое недовольство крестьян аграрной политикой большевиков перерастало в организованное вооруженное восстание: «Население Тамбовской и соседних губерний знало, что население других частей России: в Сибири, на севере под Петроградом, на юге под водительством генерала Юденича, Корнилова, Деникина, Врангеля и других уже целый год ведет вооруженную борьбу против большевизма. Созрел и революционный дух тамбовского крестьянства: оно не могло дальше терпеть большевицкого произвола, и в конце августа 1920 года вспыхнуло вооруженное восстание крестьян. Большевики в ответ стали высылать в строптивые села хорошо вооруженные карательные отряды. Несмотря на дикую расправу с невинным населением, народ начал вступать в ряды повстанцев и организовывать свою армию».

Важную роль в развитии повстанческого движения играли одаренные агитаторы. Их ряды пополнили братья Болтневы – Гаврила и его старший брат Герасим. Герасим был официально назначен замом командира по политчасти 14-го полка, которым командовал Иван Матюхин. Гаврила стал командиром эскадрона того же полка. На сельских сходах братья Болтневы объясняли народу программу Союза трудового крестьянства: «Мы за власть Советов. Но мы против коммунистов. Наш крестьянский Союз борется за свободу слова, совести, печати, собраний. Мы за Учредительное собрание».

Принято считать, что основная причина восстания – ограбление крестьян продотрядами, так называемая политика военного коммунизма. Причина эта основная, но не единственная. Можно ли, к примеру, отрицать религиозный фактор? А он тоже возбуждал сильное недовольство крестьянского населения. Ведь крестьянская среда была намного религиознее, нежели городской пролетариат. Грубые антирелигиозные кампании прокатились по всей стране – вскрытие мощей, шумные вакханалии в виде комсомольских «пасхи» и «рождества», запрещение преподавания Закона Божьего в школах. А в Тамбовской губернии начиная с 1918 года, ко всему прочему, совершались по селам групповые расстрелы церковнослужителей.

Здравомыслящее крестьянство мечтало об установлении такой власти, которая не будет стеснять никакую веру. На крестьянских съездах, где обсуждались планы и программы устроения народовластия, звучали голоса: «Раз народ будет свободным и при своем правительстве, то каждый человек может свободно молиться Богу и принадлежать к любой вере».

Гаврила Болтнев в детстве лелеял мечту – стать священником. Каждое воскресенье и по праздникам ходил с другими членами семьи в храм, читал Псалтирь, любил петь. Обостренное чувство справедливости, навеянное религиозно-нравственной атмосферой в семье, подтолкнуло Гаврилу вступить в ряды повстанцев. Ради общего дела пришлось многим пожертвовать. Гаврила прошел курсы агрономов, имел хорошую работу, семью. А теперь он только временами тайком наведывался в родной хутор Гришино. Как только от доверенных лиц доносился слух, что к хутору приближается какая-то конница, Гаврила тут же далеко уходил за околицу. Часто укрытием служили кустарники и камышовые заросли у пруда. Когда уйти из дома не успевал, то скрывался в специально оборудованном тайнике за печкой. Там у него хранились браунинг и два патрона – один для возможного налетчика, другой для себя.

Укрываться постоянно было очень трудно. Красные прочесывали леса и поля, проверяли избы, надворные постройки, стога сена, огороды. И во время одного из набегов красных Гаврила и его родственник были захвачены в плен. Ночью, когда конвойные не удержались от сна, пленникам удалось бежать.

Отряды красноармейцев и отряды повстанцев постоянно гонялись друг за другом. Во время боевой стычки Гаврила был ранен в руку. Рана оказалась не очень тяжелой. Пуля прошла через предплечье, не задев кость.

К осени 1921 года от имени Полномочной комиссии ВЦИК и красных командиров по селам и деревням оглашались указы: кто добровольно сдастся, тому гарантируем жизнь. Гаврила и два его друга явились к властям и сдали оружие. Были отпущены домой. Но только на три дня. А что дальше? Гавриле тайно сообщили, что всем троим грозит расстрел.

Гаврила и его товарищи решили уносить ноги куда подальше. Отмахали 40 километров пешком до Тамбова. А там на вокзале, посреди огромного столпотворения, смогли кое-как примоститься на крыше первого отходящего поезда. Кочуя из поезда в поезд, пересекли польскую границу. Заснув после бессонных ночей в каком-то ангаре, попали в руки к польским пограничникам.

Беглецов возили из тюрьмы в тюрьму и, наконец, доставили в лагерь для военнопленных в местечко Счалкув, примерно в ста километрах от Варшавы. Бараки были переполнены, заключенных почти не кормили. Люди умирали от болезней или кончали жизнь самоубийством. Гаврила решился было на побег, но его вскоре изловили и вернули в тот же лагерь. Гавриле пришла мысль свести счеты с жизнью. Один знакомый, заметив, что Гаврила раздобыл где-то наган, почуял неладное. Уговаривая его не лишать себя жизни, не брать греха на душу, дал совет познакомиться с верующими, которые в бараке вместе молятся и читают Библию.

Блуждающий пастор

В бараке оказалось две группы верующих. В одной стороне собирались православные, а напротив устраивали собрания баптисты. Воскресным утром Гаврила слышит хорошо знакомое, берущее за душу пение православных. А слева от православных баптисты читают и толкуют Библию. Долго раздумывал Гаврила – кому отдать предпочтение? После внутренних колебаний решил все-таки посещать собрания баптистов.

Настал день, когда Гаврила был освобожден и получил право политического убежища. Оказавшись в Варшаве, он принимает крещение в баптистской церкви и начинает служение в качестве библейского книгоноши от христианского издательства «Компас». Множество белорусских и украинских сел и деревень, подвластных тогда Польше, обошел Гаврила с тяжелой сумкой, распространяя Новые Заветы и другую духовную литературу.

Крещение новообращенных. В центре —  пастор Болтнев. Белосток. 1935 год.  Фото из архива автора

Много хлопот стоило, чтобы вызвать жену Елену и сынишку Евгения из России. После семилетней разлуки и мытарств семья наконец смогла воссоединиться. Белосток для всей семьи стал своеобразной духовной родиной. Но в 1939 году они были вынуждены оставить этот город. 27 сентября в Белосток пришла Красная армия на основании известного пакта Молотова–Риббентропа, заключенного 23 августа 1939 года.

Семья Болтневых успела покинуть Белосток буквально за день до входа советских войск. Прямо на второй день к дому, где проживали Болтневы, подъехал «джип» с советскими офицерами. Дом и надворные постройки обследовали тщательно. Но офицеров-сыщиков постигло разочарование. Пастора на месте не оказалось.

Болтневы нашли укрытие в Лодзи. Но здесь, на немецкой территории, вовсю орудовало гестапо. «У Мюллера под колпаком» оказался и Гаврила Болтнев. Агенты гестапо выявляли перемещенных лиц, которые казались им подозрительными. Болтнева предупредили, что ему может грозить заключение в концлагерь Освенцим. Избежать концлагеря помог Болтневу один немецкий офицер-баптист. К тому же обстоятельства тогда сложились так, что баптистские пресвитеры пригласили Болтнева на учебу в Гамбург, в баптистскую семинарию. Проучившись два года в семинарии, Болтнев вернулся в Лодзь, к семье. В июне 1944 года с приближением Красной армии Болтнев с женой и двумя детьми вынужден был перемещаться вглубь Германии, найдя приют в семье единоверцев города Бергнойштадт.

После капитуляции Германии для семьи Болтневых наступила полоса тяжелейших испытаний. Тогда на основе известного Соглашения глав союзнических государств на Ялтинской конференции 1945 года советские органы приступили к операциям по проведению массовой репатриации. «Наша семья и я сам пережили эти рейды, и никогда забыть это не смогу, – вспоминает младший сын Болтнева Георгий Гаврилович. – Зеленые военные грузовики с огромными красными звездами наводили на нас страх и ужас. Они носились по улицам, неожиданно подкатывали к домам, солдаты хватали людей, заталкивая их в кузов. Мы прятались в лесах, убегали в горы. Без какого-либо преувеличения могу сказать, что тысячи русских покончили жизнь самоубийством, лишь бы не попасть в руки похитителей. Только позже, когда до американцев дошло, что на родине русских ожидает страшная участь, они стали открывать лагеря для перемещенных лиц».

В один из таких лагерей, в город Люденшайд отправилась семья Болтневых. Это был польский лагерь, расположенный в английской зоне, в одной из огромных немецких казарм. Несмотря на тревожную обстановку, Гаврила Болтнев сформировал там славянскую баптистскую общину. Были даже организованы хор и оркестр. Болтнев и его помощники посещали другие лагеря и города. Через год все обитатели лагеря были переведены в город Фрилле. Там семья Болтнева разместилась в более комфортных и безопасных условиях. По приказу оккупационных властей немцев обязывали предоставлять половину своего жилья для перемещенных лиц. Здесь баптистская община, организованная ранее Болтневым в Люденшайде, продолжила миссионерское служение. Пастор Гаврила Болтнев нес духовное попечение над общинами в соседних городах, совершал крещение новообращенных. А также ему удавалось посещать лагеря, где находились молодые люди, угнанные немцами с оккупированных территорий СССР в Германию. Славянский баптистский союз, образованный в 1944–1945 годах, насчитывал в своих рядах 5 тыс. членов. В городе Фрилле открылась Библейская школа, в которой учились 40 студентов из английской и американской зон. В штат преподавателей входил Гаврила Болтнев.

В 1949 году семья Болтнева вновь оказалась перед необходимостью сделать жизненно важный выбор. Куда переселиться на постоянное место жительства? Были приглашения из Бельгии, там много славян. Но глава семьи колебался. Бельгия – часть Европы, и советские органы без особого труда могли бы дотянуться и туда, а Гаврила Алексеевич был уже «пуганой вороной».

В это время среди соотечественников прошел слух, что президент США Гарри Трумэн на основании Закона «О перемещенных лицах» от 25 июня 1948 года, по усиленному ходатайству евреев из Германии распорядился принять в Америку 200 тыс. беженцев. Решение американских властей распространялось в первую очередь на евреев, а также на лиц, которых американцы считали гонимыми за убеждения, в частности на баптистов. И тогда Гаврила Алексеевич принимает решение отправиться за океан. Вскоре нашлись люди, которые помогли это решение осуществить. Одним из них был Харитон Шибанов, человек незаурядной судьбы. В России в начале века он занимался революционной деятельностью, встречался со Сталиным в ту пору, когда тот был революционером-подпольщиком Иосифом Джугашвили под кличкой Сосо. Затем разочаровался в большевистских идеях, сбежал в Америку. На американской земле, в городке Фрихольд, штат Нью-Джерси, завел большую куриную ферму. В порядке компенсации за разрешение построить автотрассу через ферму получил от властей солидную сумму денежных средств. На эти средства Шибанов помог многим соотечественникам-беженцам независимо от их вероисповедания как-то обустроиться в США. Ходатайство в американское консульство в Германии о предоставлении возможности семье Болтневых эмигрировать в США направляла и дочь Льва Толстого Александра, основательница Толстовского фонда в Америке.

Когда бывший военный пароход, нагруженный до отказа беженцами, после десятидневного плавания причалил в гавань Нью-Йорка, пассажирам открылся вид на величественную статую Свободы. Переселенцы смотрели на этот символ американской демократии широко раскрытыми глазами. Их охватило чувство надежды на лучшую жизнь. Но, когда вышли на берег, мнение об Америке изменилось. В воздухе летали обрывки газет, на улицах громоздились кучи мусора. Словом, обычный портовый город.

В июне 1950 года Гаврила Болтнев был приглашен в Кливленд, штат Огайо, чтобы организовать там баптистскую церковь. А через месяц Кливленд стал местом проведения Всемирного конгресса баптистов. Участвовать в этом форуме пришлось и семье Болтневых. Открытие конгресса, по традиции, началось с «парада национальностей». Колонны делегатов готовились к торжественному шествию по полю огромного стадиона в национальной одежде и с национальными флагами. Сыновьям Болтнева, Александру и Георгию, предложили надеть русские рубашки и взять в руки советский флаг. Молодые люди замешкались, испытывая резкое внутреннее беспокойство. Советская власть лишила их родины, обрекла на мытарства по миру, и они должны нести государственный символ этой власти? Американцы были искренне удивлены тем, что Болтневы отказались нести советский флаг, а взяли в руки американский.

В Кливленде Гаврила Алексеевич сразу погрузился в духовную работу. Малая горсточка верующих существенно умножилась, выросла в солидное церковное сообщество. Через девять лет Болтнев продолжает свой пастырский труд в Детройте, организуя там славянские баптистские церкви.

18 мая 1963 года пришел конец земным скитаниям Болтнева. Тяжелая болезнь подкосила пастора. По стопам отца пошел его младший сын. Георгий Болтнев многократно избирался председателем Русско-украинского союза евангельских христиан-баптистов США и Канады, много лет служил во Всемирном союзе баптистов в качестве советника по странам Восточной Европы. Начиная с 1974 года он ежегодно бывает в России, не забывая посещать и родину предков – Тамбовщину.