Христос против Гитлера в радиоэфире

Денис Сефтон Делмер виртуозно играл на религиозных чувствах католиков – солдат вермахта.  Фото Игона Штайнера из Федерального архива Германии. 1958

Дениса Сефтона Делмера знали в Великобритании как успешного журналиста. И мало кому было известно, что он был одновременно сотрудником MI5 – британской контрразведки. Журналистская деятельность служила ему хорошим прикрытием, она давала возможность общаться с людьми высокого ранга в разных странах и добывать нужную информацию.

Еще работая в Daily Express, Делмер в 1940 году получил предложение перейти из MI5 в только что созданную новую британскую cпецслужбу – Управление специальных операций (англ. SOE). Основными ее задачами были шпионаж, проведение агентурно-специальных или агентурно-боевых мероприятий (саботажа) на оккупированной гитлеровцами и их сателлитами территории Европы, а позднее и в оккупированной японцами Юго-Восточной Азии. SOE также занималось оказанием посильной помощи сторонникам и деятелям Сопротивления в Европе. Задействовать в этом деле предполагалось самое массовое и оперативное средство массовой информации того времени – радио.

Новый начальник Делмера в SOE, Леонард Ингрэмс, отвечавший за пропаганду и контрпропаганду, поручил ему составить концепцию работы будущих подрывных радиостанций. Вскоре генеральная идея родилась и была изложена в служебном рапорте. Суть ее можно сформулировать цитатой из документа, где Делмер рисует образ будущего слушателя: «Мы должны говорить с ним о его фюрере, его отечестве и всех этих вещах и одновременно закладывать в мозг какие-то факты, которые побуждают его, чтобы он думал и по возможности также действовал таким способом, который должен представлять угрозу военным усилиям Гитлера». Концепция работы пропагандистских радиостанций, направленных на Германию в рамках психологической войны, была утверждена.

Григорианское пение как позывной

В арсенале радиовойны у Делмера была станция «Христос-царь». Задачей ее было увеличить разрыв между германскими католиками (насчитывавшими в те годы около 40 млн) и их нацистскими правителями, разъяснив им противоположность христианских принципов и национал-социалистических практик. Требовалось противопоставить Христа Гитлеру, подчеркнуть контраст между идеей христианской благотворительности и узкой, глубоко эгоистичной концепцией нацистского «народного сообщества». Кроме того, перед станцией стояла задача поощрять сепаратистские устремления среди южногерманских и особенно австрийских католиков.

Аудитория радиостанции состояла из католиков в вооруженных силах и в тылу Германии: женщин на фабриках, эвакуированных, крестьян, священнослужителей, школьных учителей и, разумеется, солдат и офицеров.

Вел передачу священник, программа выходила пять или шесть дней в неделю. Ведущий утверждал, что говорит из Германии, хотя сигнал шел с территории Англии. Вещание велось из поселка Эспли-Гайз (графство Бедфордшир). Каждый эфир начинался с органной музыки или григорианского пения, что, помимо прочего, было сигналом идентификации станции, ее позывными. Потом следовала короткая цитата из Библии и проповедь длительностью от шести до девяти минут. Заканчивалась каждая трансляция молитвой.

Германский ас Вернер Мёльдерс после своей смерти еще «послужил» британской разведке. Иллюстрация 1941 года из Федерального архива Германии

Горячие блюда от «шеф-повара»

Заметным успехом Делмера была коротковолновая станция под названием «Густав Зигфрид Эйнс I». Ее концепция состояла в том, чтобы всячески подрывать авторитет Гитлера и его партии, маскируясь при этом под ярого сторонника нацизма. Практиковалась фальсификация новостей – ведь это важное оружие в работе пропагандистов.

В эфире звучали два голоса: один принадлежал главному спикеру, которого другой ведущий представлял как «шеф-повара». Здесь требовался немецкий язык без акцента, но манера говорить у ведущего должна была быть простой, грубоватой, понятной солдатской массе. «Шеф-повару» нужно было также всячески демонстрировать уверенность в том, что он владеет подлинной информацией.

«Шеф-поваром» был бывший берлинский журналист Питер Зеклеман, ему ассистировал Йоханнес Рейнхольц. Зеклеман играл роль эдакого «своего парня», которому есть что рассказать. Широко использовались разведданные, сплетни, цитаты из писем немецких солдат, перехваченные в нейтральных странах (настоящие и сфальсифицированные). Все звучало достоверно.

Работать приходилось тонко, смешивая правдивую информацию с полуправдой или полной дезинформацией. И сочувствовать «соотечественникам», если вести были нерадостными. Все передачи предварительно записывались, что было нормальным в годы войны. Делмер тщательно прослушивал запись и давал добро.

Так, утром 13 сентября 1941 года «шеф-повар» после обязательного «хайль Гитлер!» поведал печальную историю о том, как в нижнебаварском муниципалитете Шварцах 200 эсэсовцев с автоматами и примкнутыми к ним штыками ворвались на территорию местного монастыря. Настоятелю поставили ультиматум: или оплачиваешь свой долг в 27 тыс. марок (кому – непонятно, да и не важно), или убирайся вон со своими монахами, а монастырь перейдет в ведение гестапо для нужд Kinderlandverschickung (cлужбы по эвакуации детей из зон, находящихся под угрозой исчезновения). Монахам пришлось срочно покинуть обитель.

Немецкие солдаты, воевавшие в Западной Европе, были уверены в том, что слушают станцию германских оппозиционеров, вещавшую предположительно из Франции. История с гестапо и монахами должна была возмутить их. «Шеф-повар» продолжал свой рассказ: «Отец Винниболд был арестован, и больше его никто не видел. Из монастыря был сделан бордель для эсэсовцев и их шлюх. Спокойствие и нарядность в комнатах побудили этих отвратительных скотов к тому, что они стали изгаляться над предметами, священными для миллионов немцев на протяжении многих веков. Священные облачения используются в качестве простыней, а женщины надевают драгоценные кружевные туники (для церковного хора) прямо на голое тело… Вот свиньи какие! Им нравится заходить в часовню и пить там ликер из священных чаш, а что они вытворяют после… тьфу! Как же честные немецкие солдаты могут сражаться и рисковать своей жизнью в кровавой битве в то время, когда эти богохульники у них дома вытворяют все, что им нравится, и захватывают одну святую обитель за другой для своих грязных целей!» Сообщение о монастыре и гестаповцах было насыщено откровенным возмущением. Что и требовалось от альтернативного источника информации в Германии, который именно так и воспринимали слушатели.

Сефтон Делмер и его коллеги также использовали в своих передачах письма немцев с фронта. Самыми убедительными были послания, специально сфабрикованные англичанами для эфира. Показателен пример с полковником Мёльдерсом, известным боевым летчиком люфтваффе, который был по ошибке сбит своими же неподалеку от Бреслау. От попавшего в плен немецкого офицера британская контрразведка узнала и передала Делмеру данные о воззрениях Мёльдерса. Оказалось, что незадолго до гибели он, благочестивый католик, начал открыто критиковать враждебно настроенный к христианству национал-социалистический режим. Его особенно возмутило то, что власти настояли на том, чтобы конфисковать монастырь в Мюнстере и выселить оттуда монахинь, среди которых была также сестра Мёльдерса. Служба безопасности (СД) начала расследование «изменнических происков» Мёльдерса после его гибели.

Делмер вспоминал:

«Я твердо решил использовать этот инцидент всеми находящимися у меня в распоряжении средствами. С радиостанции «Густав Зигфрид I» «шеф» обратился с пламенной речью, в которой обвинял «большевистских мерзавцев Гиммлера» в том, что они трусливо убили этот светлый образец немецкой мужественности.

Затем я приказал составить якобы написанное Мёльдерсом письмо, в котором он высказывал волнующие его и его товарищей сомнения, могут ли они сражаться за атеиста Гитлера.

Адресатом якобы написанного Мёльдерсом письма мы выбрали католического настоятеля собора Штеттина, с которым, как намекало первое предложение письма, Мёльдерс некоторое время переписывался. Содержание «письма Мёльдерса», как его скоро стали называть во всей Германии, было пораженческим.

Мёльдерс, полный скорби, сообщал священнику, что все больше его товарищей гибнет. И письмо было бунтарским. Бунтарским против партии, представителей которой Мёльдерс называл не нацистами, а «безбожниками». Он ставил настоятеля собора в известность о том, что все больше его товарищей в люфтваффе отворачивались от «безбожников» и обращались к религии».

Делмер в своих воспоминаниях приводит концовку «письма Мёльдерса»: «Если в мой последний час ни один священник не сможет помочь мне, я покину эту землю в сознании, что я найду милостивого судью в Боге. Пишите мне побыстрее снова, мой дорогой друг, и молитесь за вашего Вернера Мёльдерса».

Ставилась задача подорвать боевой дух нацистов, вселить в них тревогу, раздражение, нервозность. Да, многое приходилось домысливать. Что поделать? На войне как на войне. Обман противника во время войны считается не обманом, а хорошо продуманным ходом, спецоперацией.

Строчка из литургии

Любопытен (возможно, уникален) эпизод, когда слушательница одной из пропагандистских радиостанций, вещавших на Германию, предложила в 1942 году необычное использование цитаты богослужебного текста. Уникально и то, что в американском Управлении стратегических служб (предтеча ЦРУ) на полном серьезе обсуждали… песню, о чем сохранились документальные свидетельства.

История такова. Жившей в США эмигрантке из Праги, психологу Маркете Моррис, было хорошо известно по своим исследованиям, как быстро цепляется к человеку песня с новым текстом на старую мелодию. Знал об этом и ее муж, работавший психоаналитиком.

Когда американская радиостанция WRUL объявила среди своих слушателей конкурс на сочинение песни для будущей свободной Германии, Моррис и ее муж решили использовать не что-нибудь, а произведение нацистского активиста, штурмфюрера СА Хорста Весселя – гимн под названием «Знамена ввысь!» («Die Fahne hoch!»). В 1930–1945 годах это был официальный гимн Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП). Он был, что называется, на слуху: ежедневно звучал из всех радиоприемников рейха, использовался на официальных мероприятиях. В обиходе гимн часто называли «песней Хорста Весселя».

Маркета Моррис и ее супруг сочинили в 1942 году новый текст и отправили его в редакцию WRUL, а копию – в Управление стратегических служб. Возможно, они не рассчитывали на внимание со стороны американской спецслужбы. Но им позвонил сотрудник УСС и пригласил на встречу. Поехала Маркета.

О содержании их разговора мы можем сегодня судить из рассекреченного доклада управления. Его автор (имени и фамилии нет в документе) отмечает, что Маркета Моррис и ее муж подошли к делу как профессиональные психологи и психоаналитики. Сотрудник УСС докладывает, что в беседе с ним Маркета отметила, что в нацистской системе образования с малых лет к людям обращаются, апеллируя к эмоциям, так что и в антинацистской пропаганде надо действовать теми же методами. Цитируем фрагмент документа, где рассказывается о концепции Маркеты Моррис по поводу того, как вести пропаганду, нацеленную на нацистскую Германию: «Нужно основываться на эмоциональном призыве, обращающемся к сентиментальной и мистической стороне немецкой расы (так в тексте. – «НГР»). Логика здесь не годится, потому что они слишком долго путались в ловкой логике «Майн кампф». Гитлер знал, как обращаться с их бессознательным, он просил их «думать кровью», и только с помощью такого подхода можно донести до них новые идеи. Дайте им сильные эмоции… »

Моррисы были уверены: музыка гимна Весселя – красивая, без сомнения, и она прочно засела в сознании многих немцев. Осталось только наполнить ее новым смыслом. Поэтому чешские эмигранты предложили песню, в которой вместо «Die Fahne Hoch!» будет звучать: «Die Herzen Hoch!» («Ввысь устремим сердца!»). Это – прямая цитата из текста службы канона католической (и вообще христианской) литургии: на латыни «Sursum corda», то есть «Воспрянем сердцами!».

Сильными эмоциями был наполнен гимн супругов Моррис. Вот его перевод на русский язык:

Ввысь устремим сердца!

Не бойся, хватит дрожать

От правления террора

и тирана.

Пусть правда жизни

нас возмутит.

Воспрянем! И вот человек уже

снова счастлив!

Факт того, что сотрудник УСС общался с госпожой Моррис, говорит о том, что в американской спецслужбе серьезно отнеслись к идее подмены гитлеровского гимна антинацистским стихотворением с отсылом к литургическому канону. «Ввысь устремим сердца» – то есть обратимся к небесам, к Богу, и в этом найдем поддержку и источник силы.

Однако на радиостанции к идее Маркеты отнеслись прохладно. В УСС давить на них не стали. Сам же новый текст на старый музыкальный лад оставался засекреченным в архиве ЦРУ 70 с лишним лет. Почему он не пригодился в 1942 году? Возможный ответ – в еще одном документе из архива ЦРУ, короткой служебной записке, автор которой также не обозначен: «Подруга миссис Моррис, которой она рассказала об этой идее, сказала, что, по ее мнению, это психологически совершенно неправильно, потому что члены партии прямо-таки разгневаются, услышав эту песню , а для людей, которые не были на сто процентов вместе с партией, мелодия песни Хорста Весселя может породить слишком много ужасных ассоциаций. Думаю, что такой (то есть адекватной, без страшных ассоциаций. – «НГР») может быть реакция изгнанных и преследуемых немцев, а не реакция рядового гражданина рейха».

Как видим, сотрудник УСС согласился с мнением неназванной подруги Маркеты Моррис. В пропаганде нужно было ориентироваться в первую очередь на вермахт и граждан Третьего рейха, а не на немецких беженцев.

Пропагандисты нагадали Хиросиму

На американских радиостанциях, вещавших из Китая на союзницу Гитлера – Японию, часто делалась ставка на оккультизм и магию.

Летом 1945 года сотрудница УСС Элизабет Пита Макинтош прибыла в Китай и начала работать в так называемом отряде 202. Имея в своем послужном списке опыт работы в журналистике, Бетти Макинтош помогала художникам и карикатуристам разрабатывать пропагандистские листовки. В ее обязанности также входила генерация для радиостанций слухов, способных надломить моральный дух японцев. В эфире одной из станций часто выступала некая «гадалка», которая «предсказывала будущее» по небесным светилам. Этот прием в информационной войне, как считалось, особенно эффективно воздействовал на простых японских солдат. С гадалкой связана странная история, поразившая в свое время многих.

…В кабинет, где работала Элизабет, вошел один из руководителей проекта, Гордон, и обратился к Макинтош:

– Бетти, нам в программе нужно нечто небывалое еще в нашем эфире. То, что потрясет китайцев и японцев.

Немного подумав, Элизабет предложила:

– Как вариант, сильное землетрясение в Японии.

Гордон возразил:

– Да ведь у них постоянно случаются землетрясения…

– А что, если сильная приливная волна?

– Нет, Бетти, это не то.

– Хорошо, я подумаю. И придумаю. Сценарий будет готов сегодня же, – пообещала Элизабет.

Вскоре «гадалка» вышла в эфир и грозно-торжественно объявила:

– Вскоре с Японией произойдет нечто ужасное. Звезды говорят о том, что мы боимся даже повторить. Это так ужасно… Будет уничтожена целая область Японии.

В тот же день американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму.

Когда полковник Ричард Хеппнер, который впоследствии станет мужем Бетти, спросил у нее, как в ее команде узнали о предстоящей совершенно секретной бомбардировке, Макинтош ответила: «Мы это придумали на ходу». Позже много раз Элизабет говорила журналистам, что это было чистым совпадением.