Священная война: от патриарха Гермогена до Сталина

Спустя восьмь дней после приема у Сталина Сергий (Страгородский) был провозглашен патриархом. Фото 1943 года из книги Михаила Одинцова «Патриарх Сергий»

Дата 4 сентября может считаться двойным торжеством для Русской православной церкви. С разницей в четыре столетия церковь дважды доказала свою верность Отечеству и стойкость в борьбе с врагами. Поздним сентябрьским вечером 1943 года Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин принял в Кремле митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). На следующий день «большевистскими темпами» началось восстановление Московского патриархата из лагерной пыли. Спустя несколько дней после совещания у Сталина состоялся Архиерейский собор, для чего из ссылок и лагерей были возвращены выжившие епископы, и духовный авторитет церкви, который так и не сумели изничтожить пропагандой и, главное, репрессиями, был направлен советской властью на дело борьбы с гитлеровскими захватчиками.

За три с лишним века до судьбоносной встречи с большевистским вождем, 4 сентября 1611 года, Московский патриарх Гермоген в своей грамоте подверг проклятию вдову Лжедимитрия Марину Мнишек и ее сына, претендовавших на российский престол. «И бояром бы говорили и атаманье безстрашно, чтоб они отнюдь на царьство проклятого Маринкина паньина сына … не благословляю… Да и во все городы пишите, чтоб из городов писали в полки к бояром и атаманье, что отнюдь Маринкин на царьство не надобен: проклят от святого Собору и от нас», – писал предстоятель Русской церкви. В это время потерпело поражение от польских захватчиков Первое русское народное ополчение, и вскоре собралось в Нижнем Новгороде Второе ополчение, войско князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, в конце концов освободившее Россию от иноземного владычества.

Здесь можно было бы поставить точку, подвести итог: в трудные для Отечества дни церковь всегда со своим народом, разделяет его горести и вдохновляет на подвиги. Так было и в Смутное время, и в годы Великой Отечественной войны.

Однако у любых исторических событий, даже самых вдохновляющих, есть не только глянцевая сторона. Отлично известны обстоятельства, которые привели в кабинет Сталина трех митрополитов – в тот же день, когда им сообщили о желании вождя видеть уцелевших иерархов. Впереди была Тегеранская конференция, на которой в качестве условия для участия в антигитлеровской коалиции западные союзники выдвигали требование прекратить репрессии против священнослужителей в СССР. Кроме того, по другую сторону фронта Гитлер осуществлял свою программу по возрождению православных приходов на оккупированных территориях, чтобы убедить верующих поддержать его в войне с СССР. И многих убедили! Выбить это мощное оружие из рук гитлеровцев могло только воссоздание полноценного патриаршества в Москве.

Гермоген предпочел смерть в узилище согласию на государя-иноверца. Павел Чистяков. Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту. 1860

Спустя 300 лет власти Романовых появился патриотический миф, согласно которому русский мир во время Смуты разделился на верных Отчизне и изменников. Однако это всего лишь красивая реконструкция, потому что в XVII веке ни восставшие посадские люди, ни бояре, ни русские иерархи не мыслили национальными категориями. Тогда у стен Москвы перемешались люди и народы, бояре и священнослужители перебегали из стана Василия Шуйского в стан Лжедимитриев и обратно. Скажем, Филарет Романов, отец будущего основателя царской династии, был в числе послов Гермогена в Варшаву, но митрополитом был наречен при одобрении Лжедимитрия I, а затем Лжедимитрием II провозглашен патриархом. Что касается Гермогена, то он проявил стойкость не ради государства или народа, а ради своей церкви.

Так в отечественной истории возвышенные патриотические порывы отдельных деятелей, народных масс и целой церкви тесно переплетены с политическим расчетом. На войне, как говорится, все средства хороши. Знаковые события, случившиеся по воле великих мира сего 4 сентября 1611 и 1943 годов, вписаны золотыми буквами в эти золотые слова.