Ватиканская миссия зятя Хрущева

Устремления папы Иоанна XXIII примирить Запад и Восток получили признание мировой общественности и советского руководства. Обложка журнала Time от 4 января 1963 года

Встрече четы Аджубей и папы Римского предшествовало некоторое потепление отношений между Ватиканом и СССР. Его началом принято считать речь Иоанна XXIII в сентябре 1961 года, после Берлинского кризиса, связанного со строительством бетонной стены между ГДР и ФРГ. Понтифик выступил с обращением ко всем людям, как он выразился, «принадлежащим к Богу и Христу», и призвал их принять участие в политике разоружения, не допустить решения международных вопросов иначе как мирным путем. Советское руководство имело все основания увидеть в этом обращении Иоанна XXIII фактический отказ от декрета 1949 года, подписанного его предшественником Пием XII. Декрет отлучал от церкви коммунистов и людей, близких к ним по взглядам.

21 сентября 1961 года в «Правде» было опубликовано интервью с Никитой Хрущевым, который подчеркнул, что речь папы Римского читал с интересом и считает ее «добрым знаком», выражением настроения миллионов католиков во всем мире. Два месяца спустя в ЦК КПСС было решено поздравить понтифика с 80-летием: юбиляру направили послание лидера СССР с «искренним пожеланием доброго здоровья и успехов в его благородном стремлении содействовать сохранению мира на земле».

Отец католической разведки

22 октября 1962 года президент США Джон Кеннеди в своем телеобращении сообщил миру о том, что Советский Союз разместил на Кубе ядерные ракеты, способные достичь американской территории за считаные минуты, – а потому начинается блокада острова. Начался пресловутый Карибский кризис. Брат американского президента Роберт Кеннеди встретился с Георгием Большаковым, полковником ГРУ, работавшим в Вашингтоне под прикрытием должности атташе посольства СССР по вопросам культуры и редактора журнала Soviet Life Today. Большаков стал неофициальным посредником между Кремлем и Белым домом. Роберт Кеннеди сказал ему, что ради урегулирования кризиса политическим путем США готовы убрать свои ракеты из Турции, если СССР демонтирует свои ракеты на Кубе. Но Хрущев не спешил прислушаться к этим предложениям.

В те дни в Андовере, штат Массачусетс, проходила третья Дартмутская конференция – двусторонний диалог между делегациями американской и советской общественности (основатель этого формата диалога – Норман Казинс, журналист и редактор Saturday Review, антивоенный активист).

К миротворческому процессу присоединился представитель Ватикана, священник Феликс Морлион, президент Международного университета социальных исследований в Риме, ведущий доминиканский богослов. На конференции он был наблюдателем и формально не мог принимать участия в дискуссиях, так как встречи были сугубо двусторонние, но Норман Казинс, его давний друг, добился выступления Морлиона на одном из пленарных заседаний.

В речи священник спросил участников встречи, будет ли им и их руководству интересно мнение папы Римского о сложившейся вокруг Кубы ситуации. Участники ответили положительно, и Морлион удалился, чтобы позвонить в Ватикан. Вернувшись в зал заседаний, он сообщил, что обращение папы к лидерам США и СССР содержит призыв отозвать идущие на Кубу советские военные корабли и снять блокаду острова. Кроме того, папа призвал советских и американских лидеров к моральной ответственности, заявив, что Карибский кризис – это вопрос глобальный.

Феликс Морлион – личность примечательная. Он вошел в историю не только как священник, богослов, киносценарист (работал с великим Роберто Росселини), но и как очень ценный агент ЦРУ. После вступления США во Вторую мировую войну руководитель Управления стратегических служб Уильям Донован наладил плотное сотрудничество с Морлионом, который в то время уже создал европейскую католическую разведывательную службу Pro Deo (лат. «За Бога»). Резиденция этой католической спецслужбы находилась в Лиссабоне. По настоянию Донована Морлион перенес штаб-квартиру Pro Deo в Нью-Йорк, а после освобождения Рима в 1944 году – в Ватикан. Здесь было удобнее всего собирать информацию от католических священников. Самыми ценными кадрами для сбора разведывательных материалов были иезуиты, в ордене которых культивировались строгая дисциплина и субординация.

Сотрудничество ЦРУ и Pro Deo продолжилось и после войны, хотя долгое время официально это никем не подтверждалось. Но в недавно рассекреченных документах ЦРУ можно прямым текстом прочитать о кооперации ЦРУ и «ведомства» Феликса Морлиона. Например, в письме от 1 ноября 1952 года руководитель ЦРУ Аллен Даллес отмечает: «Отец Морлион, чей меморандум прилагается, работал со мной в Нью-Йорке в первые дни войны. У меня сложилось очень благоприятное впечатление о нем».

Но вернемся к рассказу о Карибском кризисе. К делу подключается КГБ СССР. 26 октября в Белый дом поступило сообщение от корреспондента телекомпании ABC News Джона Скали о его встрече в ресторане с резидентом КГБ в Вашингтоне Александром Фоминым (настоящее имя – Александр Феклисов). Офицер советской разведки передал озабоченность Кремля по поводу нарастания напряженности и попросил журналиста предложить своим «высокопоставленным друзьям в Госдепартаменте» искать дипломатическое решение кризиса. После чего Фомин–Феклистов передал через Скали предупреждение: в случае вторжения американцев на Кубу СССР может нанести ответный удар в другом районе мира. Через несколько часов Скали уже обсуждал с Фоминым вариант выхода из кризиса: удаление советских ракет с Кубы в обмен на снятие блокады с острова и публичный отказ от вторжения.

В ночь на 28 октября по заданию президента его брат Роберт Кеннеди вновь встретился с советским послом Анатолием Добрыниным. Говорили о ситуации, которая «вот-вот выйдет из-под контроля и грозит породить цепную реакцию». К счастью, никакой цепной реакции  не последовало – договорились. Мирно разошлись. Блокада со стороны США была снята, а советские корабли повезли ракеты домой.

В этом есть и заслуга папы Римского: его воззвание, прозвучавшее по радио 25 октября и адресованное всем людям доброй воли, имело широкий резонанс. Оно появилось в «Правде» в пересказе и цитатах. Хрущев высоко оценил миротворческие усилия Иоанна XXIII. Отношения между СССР и Ватиканом на фоне Карибского кризиса заметно потеплели.

«Сотворить что-то из ряда вон выходящее»

В СССР продолжалась работа по укреплению отношений с Папским престолом. В 1962 году Хрущев, желая усилить влияние Советского Союза на Западе, пошел навстречу пожеланию Иоанна XXIII о присутствии православных наблюдателей на Втором Ватиканском соборе. На Собор по просьбе понтифика пустили католиков из Литовской ССР, чего раньше не было. В качестве ответного жеста Ватикан сквозь пальцы смотрел на происшедшую в том же году странную историю с грекокатолическим священником Иоанном Корниевским, которого КГБ насильно вывез из Бельгии в СССР, так как тот считался невозвращенцем. Корниевскому попытались инкриминировать статью о шпионаже, но вскоре оставили в покое и позволили обосноваться в Запорожье. Был выпущен из тюрьмы лидер грекокатоликов Иосиф Слипый (о нем речь впереди).

В марте 1963 года произошел обмен телеграммами между Иоанном XXIII и Алексием I. Патриарх Московский и всея Руси поздравил папу Римского с присуждением ему Бальцановской премии, которой награждались борцы за мир и гуманизм во всем мире. Именно присуждение этой премии и стало официальным поводом для поездки в Ватикан Алексея и Рады Аджубей, которых пригласили на церемонию награждения. На высшем кремлевском уровне было решено, что советские посланцы попросят аудиенции у главы Римско-католической церкви.

Идея этих переговоров была по душе далеко не всем членам ЦК КПСС. Но ослушаться первого секретаря они не посмели. Похожее сопротивление пришлось преодолевать и папе Римскому.

Перед отъездом Хрущев вручил Аджубею личное письмо для понтифика. Зять и дочь первого человека в стране вылетели в Рим в марте 1963 года. Советский посол в Италии Семен Козырев «прикрепил» к ним собкора-разведчика Леонида Колосова. Впоследствии Колосов вспоминал о сказанных ему конфиденциально словах Аджубея после застолья в задымленном сигаретным дымом номере отеля: «Леня, говорю это тебе первому в Риме. Поручение, которое мне дал Хрущев, гораздо сложнее, чем вам сообщили. Необходимо не только выяснить возможность визита Никиты Сергеевича в Италию и его встречи с папой, но и договориться, если это удастся, о заключении межгосударственного соглашения с Ватиканом и взаимном открытии посольств в Москве и Риме. Позиции Хрущева в политбюро ухудшаются, ему нужно сотворить что-то из ряда вон выходящее».

В письме от 1 ноября 1952 года руководитель ЦРУ Аллен Даллес упоминает о сотрудничестве со священником Феликсом Морлионом.  Документ с сайта www.cia.gov

Перед торжественной процедурой награждения понтифика возникло новое осложнение: советские гости остались без переводчика, так как Колосова на встречу с папой Римским не пускали. На выручку поспешил сотрудник папского Восточного института священник Александр Кулик, иезуит, русский, родившийся в Италии в семье эмигрантов. Он и стал «толмачом».

Аудиенция главы Ватикана проходила в просторном Тронном зале. Стены зала были обтянуты серо-серебристым штофом, светились массивные люстры и бронзовые бра. Алексей Аджубей вспоминал в книге «Те десять лет»: «Иоанн говорил тихо и спокойно, без аффектации, скорее беседовал. Он даже подался вперед, чтобы быть ближе к слушателям, и казалось, вот-вот сойдет со своего трона и сядет рядом с нами…»

После завершения аудиенции должна была состояться встреча советских посланцев с папой Римским. Но опять случилась заминка, даже неловкость – Кулик настаивал на том, что необходимо преклонить колена при встрече с папой «хотя бы чуть-чуть, символически». Рада Никитична сказала иезуиту, что у ее мужа нет такого опыта и он боится выставить себя в плохом свете. Пришлось вместе с Куликом идти к кардиналам, ответственным за протокол. Но и те не знали, как быть. Пришли к выводу, что «все разрешится само собой». Кулик добавил: «Все будет так, как захочет Господь». Вполне выигрышный вариант.

Наконец Алексей и Рада Аджубей вошли через темную дубовую дверь в папскую личную библиотеку и почти нос к носу столкнулись с Иоанном XXIII. Тот как бы в смущении развел руками. Ни о каком преклонении колен уже не могло идти речи.

Аджубей передал понтифику послание советского руководителя. В тексте послания говорилось: «Искренне поздравляю вас с присуждением комитетом фонда Бальцана премии «За мир и гуманизм», что является свидетельством признания ваших усилий в благородном деле поддержания мира. Желаю вам доброго здоровья и сил для дальнейшей плодотворной деятельности на благо мира».

«Надеюсь, – сказал понтифик, – когда господин Хрущев посетит Рим, мы оба найдем время, чтобы побеседовать с глазу на глаз. Ведь я уверен, что и Хрущев не побоится такой встречи» (по воспоминаниям Аджубея).

Участники этой встречи были поощрены каждый по-своему. Александр Кулик, который был переводчиком не только четы Аджубей, но и наблюдателей от РПЦ во время Второго Ватиканского собора, был вскоре назначен настоятелем Русской католической церкви Святой Троицы в Париже.

За успешное сопровождение ватиканской миссии советских посланцев досрочно получил звание капитана КГБ Леонид Колосов. Но еще через пару-тройку дней случилось то, что, возможно, должно было помешать дальнейшим контактам между Хрущевым и Папским престолом. Аджубей собирался ехать в римский аэропорт в автомобиле Леонида Колосова. Но тот, как говорится, «рано расслабился» и на какое-то время оставил свой автомобиль около дома, а не в посольском гараже, как было положено инструкцией по безопасности. И это было серьезной ошибкой.

Много лет спустя сам подполковник КГБ в отставке Леонид Колосов рассказал, что случилось в тот злополучный день: «Я ехал вслед за посольской машиной со скоростью 130–140 км в час. Вдруг меня неожиданно потянуло влево, я ощутил сильный удар и куда-то полетел. Очнулся только в больнице. Ноги были все переломаны, множество ушибов. Ясно, что автокатастрофа готовилась не для меня. Наши технари, осмотревшие позднее мою машину, нашли в подрезанной покрышке левого переднего колеса специальную стальную шпильку. При большой скорости она проткнула камеру».

Алексей Аджубей не пострадал, так как в последний момент советский посол уговорил его сесть в свой Mercedes. Возможно, это спасло ему жизнь. Леонид Колосов считал, что авария его машины могла быть подстроена теми, кто не хотел сближения СССР и Ватикана, возможно, спецслужбами Италии.

Грекокатолический демарш

О дотоле неизвестном эпизоде ватиканской миссии четы Аджубей рассказывает недавно рассекреченный и обнародованный документ из архива ЦРУ. Имелось, оказывается, у Алексея Ивановича и Рады Никитичны еще одно задание, которое, безусловно, было инициировано или по крайней мере одобрено самим Хрущевым.

Во время встречи папа выдвинул такие требования для советского руководства: Хрущев приедет в Рим первым; в СССР должны дать большую свободу Русской православной церкви; необходимо освободить из заключения всех грекокатолических священников на Украине. Еще до аудиенции, в январе 1963 года, накануне Второго Ватиканского собора, был освобожден из лагеря советский политзаключенный, униатский митрополит Иосиф Слипый. Об этом попросили у советского руководства папа Римский и президент США Джона Кеннеди.

Никита Хрущев пошел навстречу папе, скорее всего преодолевая сомнения и антипатию к фактическому лидеру украинских грекокатоликов. Такое отношение к нему было объяснимо: Слипый провел в сибирских и мордовских лагерях без малого 18 лет. После освобождения он прибыл в Ватикан.

Хрущев, вероятно, для укрепления советско-ватиканских отношений и демонстрации доброй воли поручил своему зятю встретиться в Риме со Слипым. Но вот что рапортует сотрудник ЦРУ, ссылаясь на информацию агентов AECASSOWARY-2 и AECASSOWARY-3 (согласно таблице криптонимов и терминов в рассекреченных файлах ЦРУ, это украинские националисты – деятель ОУН Мыкола Лебедь и униатский священник, капеллан и публицист Иван Гриньох):

«По словам источника, когда Алексей Аджубей находился в Риме, он несколько раз пытался встретиться со Слипым. Как сообщается, митрополит отказался от встречи. На него продолжалось давление, и, наконец, в отчаянии Слипый позвонил советскому послу в Риме и, выразив протест, сказал, что за 18 лет, что он провел в тюрьме в СССР, Аджубей не приложил никаких усилий для того, чтобы поговорить с ним, так почему же он хочет пообщаться сейчас? Слипый якобы сказал послу, что он не желает видеть Аджубея, но все же если это станет необходимостью, то хотел бы, чтобы встреча прошла в советском посольстве в Риме в присутствии посла».

Встреча не состоялась. Ее срыв, был, несомненно, дипломатической неудачей советских посланцев, и об этом Алексей Аджубей предпочел не упоминать в своей книге, вышедшей в 1989 году. Это понятно даже просто по-человечески: отказ Слипого от встречи был помимо прочего просто по-человечески оскорбительным для Алексея Ивановича.

Если бы встреча все-таки состоялась, то это был бы со стороны советских властей жест одобрения и благодарности Иоанну XXIII за его действия на Втором Ватиканском соборе. Тогда понтифик сделал серьезное внушение униатам, которые устроили демарши и провокации против делегации РПЦ с обвинениями православных иерархов в единстве с официальными властями СССР в деле гонений грекокатоликов. Инициировал эти манифестации как раз Иосиф Слипый. Иоанн XXIII, не желая ссориться с Хрущевым и РПЦ по этому поводу, вынес униатам, затеявшим демарши, серьезное порицание.

Иоанн XXIII скончался 3 июня 1963 года. А в октябре 1964 года в результате кремлевской интриги был свергнут Никита Хрущев. Им не суждено было встретиться. И тогда не было подписано межгосударственное соглашение между Советским Союзом и Ватиканом.

Отношения между СССР и Ватиканом оставались сдержанно-холодными. Советский Союз еще несколько лет оставался одним из наиболее закрытых для Ватикана государств. И лишь в годы понтификата Павла VI случился прорыв: 30 января 1967 года в Ватикан впервые с официальным визитом прибыл председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный. И все же, хотя в зарубежной прессе и называли Подгорного президентом, это не была встреча на высшем уровне.

Первым советским лидером, которого принял папа Римский – а это был уже Иоанн Павел II, – стал Михаил Горбачев. Встреча состоялась 1 декабря 1989 года. И в марте 1990 года были установлены дипломатические отношения между Святым престолом и СССР.

Но запомним и эту дату: 7 марта 1963 года. Именно тогда руководитель центральной советской газеты, пусть и не имевший прямого отношения к управлению государством, но пользовавшийся большим влиянием, Алексей Аджубей и его жена Рада выполнили свою ватиканскую миссию, которая стала первым шагом к установлению дипломатических отношений между нашими странами.