Был ли князь Оболенский «пастором Шлагом»

Союзники маршируют по улицам освобожденного Рима. Фото 1944 года

Здесь, в самой высокой точке Ватикана и итальянской столицы, где никого больше сейчас нет, можно пообщаться спокойно. И безопасно. К тому же прекрасен вид на Рим сверху, с площадки купола собора Святого Петра.

Теплый осенний ветерок шевелил полы гражданского пиджака первого секретаря посольства Германии в Ватикане Альбрехта фон Кесселя. Чуть колыхались под ветром и черные сутаны двух священников: русского эмигранта, иезуита Сергея Николаевича Оболенского и его товарища, имени которого мы до сих пор не знаем. В сводках американской разведки этого третьего называли «Источник W.O. Black». (Вероятнее всего, этот агент Управления стратегических служб был ватиканским священнослужителем довольно высокого уровня.) Должен был прийти на встречу и четвертый участник разговора – секретарь посольства Германии в Ватикане Сигизмунд фон Браун, но его не было. Скорее всего он слишком поздно прочитал записку о переносе места встречи в переданном ему через секретаря запечатанном конверте. А может, и вовсе не успел этого сделать.

– Раз так получилось, начнем без нашего коллеги, – предложил фон Кессель. – Вчера я тайно встречался с представителем вооруженных сил нашего противника, США. Расскажу вкратце. Это был офицер с полномочиями вести переговоры на таком уровне. Я сказал ему, что целью недавнего покушения на Гитлера, да, неудачного, но состоявшегося – так вот, целью его был в первую очередь мир. Прекращение войны. После чего можно будет обсуждать создание постнацистского правительства в Германии… Да, очень жаль, что наши товарищи по борьбе не все просчитали… Ну что ж, будем продолжать искать подходы к американцам и англичанам, тем более что сейчас они в Риме.

Он помолчал и закончил:

– Этой информацией делюсь строго только с вами и через вас – с вашим руководством, важным участником переговорного процесса. Извините, что напоминаю об этом в очередной раз.

В разговор вступил князь Оболенский, его аристократическое лицо и нос с горбинкой гармонично смотрелись с одеянием священника:

– Завтра я встречаюсь с фон Брауном, который не смог почему-то прийти. Скорее всего я увижусь с ним раньше, чем вы, господин Кессель. Могу ли я ему передать то, что вы нам сейчас рассказали?

– Да, конечно, можете, – согласился фон Кессель. – Делайте это смело. Он наш единомышленник, проверенный человек.

– Позвольте задать вам вопрос, который я задал недавно фон Брауну: почему бы вам не бросить все и не перейти к американцам или англичанам?

– …в качестве частного лица, – уточнил вопрос Оболенского W.O. Black.

Они прошли по высотной площадке несколько шагов. Кессель резко повернулся к Оболенскому:

– Ну и что ответил вам Сигизмунд?

– Примерно так: «Нам ведь предлагают безоговорочную капитуляцию. И поэтому я не могу оставить свою родину в таком положении».

– Ну вот видите, – слегка развел руками Кессель. – Мне к этому добавить нечего. Разве лишь то, что никто не хочет с высоты своей должности становиться, как ни крути, пленным. Пусть даже привилегированным… Да, вот еще что. Вы обещали свести меня и фон Брауна с важной персоной из Международного католического агентства, когда тот прибудет из Вашингтона. Этот контакт нам будет полезен.

– Этот человек скоро прибудет в Рим, – заверил W.O. Black. – У нас сложились с ним хорошие отношения.

Стараниями W.O. Black этим же вечером подробности встречи под ватиканским куполом стали известны в римском отделении Управления стратегических служб (УСС) США, а через несколько часов – и в головном офисе американской разведки в Вашингтоне. W.O. Black подготовил обстоятельный отчет.

Но не менее обстоятельный отчет об этой беседе лег через несколько часов и на стол руководителя внешней разведки СССР, генерал-лейтенанта Павла Фитина.

Как в Москве узнали подробности этого разговора? От кого? Уж не от князя ли Оболенского? Не он ли был «пастором Шлагом», памятным многим по фильму «Семнадцать мгновений весны»? Не ему ли советская разведка поручила сбор информации об операции Sunrise/Crossword? Давайте и мы попытаемся разгадать этот кроссворд. Рассекреченные документы ЦРУ и мемуары участников событий нам в этом помогут.

В поисках сепаратного

мира

Разговор под куполом собора, который мы реконструировали на основе документов, состоялся осенью 1944 года.

Рим и большая часть южной части Италии к тому времени уже освобождены от нацистов. Но север страны остается под германскими нацистами и итальянскими фашистами, там провозглашена так называемая Итальянская социальная республика, пресловутая марионеточная Сало во главе с освобожденным из плена Бенито Муссолини.

Итальянское (законное, римское) правительство объявило, что страна переходит на сторону антигитлеровской коалиции и объявляет войну Германии и странам Оси. При этом сохраняются дипломатические отношения с Германией – и со стороны Италии, и со стороны Ватикана.

Немцы ищут подходы к союзникам по антигитлеровской коалиции в надежде на заключение сепаратного мирного договора в обход СССР. Переговоры на уровне Вольф–Даллес начнутся лишь весной 1945 года, а пока идет подготовка, в которой участвуют и немецкие дипломаты. Глава дипломатической миссии Германии в Ватикане Эрнст Вайцзеккер вспоминал в своих мемуарах «Посол третьего рейха»:

«Нам же, членам германского посольства в Ватикане, также удалось вступить в контакт с союзниками. Когда в Риме оказался архиепископ Спеллман из Нью-Йорка, я отправил ему короткий меморандум для президента Рузвельта, составленный нами в посольстве. В нем рекомендовалось принять новую демократичную федеральную Конституцию для рейха; предполагалось, что для ее реализации только английские и американские войска оккупируют Германию. В политическом смысле, как я отмечал, являлось нежелательным, чтобы союзные войска, начав наступление, вместе вошли в Берлин. Меморандум передал архиепископу, позже ставшему кардиналом, германский священник. Мне неизвестно, как поступили с этим меморандумом. <…>

Наши связи с Германией практически свелись на нет, и мы почти полностью должны были полагаться на собственные ресурсы. Среди прочих вещей я занимался тем, что составлял для союзников наброски по организации будущего мира».

Таким образом, сепаратные переговоры готовятся к переходу на высший уровень.

По римским улицам шагают колонны американских военнослужащих. Вилла бывшего посольства Сиама (Таиланда) превращена в базу вышедших из подполья итальянских и советских партизан. Эта опорная база партизан и подпольщиков вошла в историю как «Вилла Тай». Помощь своим соотечественникам, ставшим партизанами после побега из нацистских концлагерей, оказывал, вместе со своими друзьями и соратниками, Сергей Николаевич Оболенский («Падре Серджио»). Снабжение советских солдат и офицеров продовольствием и медикаментами шло под эгидой Comitato di protezione degli ex-prigionieri dell’esercito dell’URSS (Комитета защиты бывших военнопленных армии СССР). В этом комитете, созданном по решению Восточной конгрегации Ватикана, Оболенский пользовался большим авторитетом и влиянием, был его председателем.

Сергей Николаевич был представителем знаменитого княжеского рода Оболенских, внучатым племянником Льва Толстого. Детство он провел в имении в Ясной Поляне. В 1925 году вместе с семьей эмигрировал во Францию. Как и его отец, принял католичество и решил связать свою судьбу с церковью. Был послушником в бенедиктинском монастыре, после чего изучал философию в Папском институте Святого Ансельма в Риме. В 1935 году поступил в «Руссикум» – католическое учебное заведение в Риме, готовившее священников византийского обряда, в основном для дальнейшей службы на западе Советского Союза, в первую очередь в Украине. После окончания «Руссикума» Оболенский был рукоположен в 1940 году в священники византийского обряда. Был видным деятелем Русского католического апостолата – миссии Католической церкви, обращенной на СССР и русское зарубежье.

Могла ли советская разведка привлечь русского князя к работе на СССР?

Советский дипломат и резидент внешней разведки Николай Горшков вспоминал в своих мемуарах: когда он прибыл на «Виллу Тай», его встретил там князь Оболенский – «в сутане и круглой шляпе ордена доминиканцев». Правда, это был просто головной убор Оболенского, который был иезуитом, а вовсе не доминиканцем, – но Горшкову, видимо, понравилась и запомнилась эта деталь.

Горшков прибыл в Рим в середине июня в составе советской делегации, куда входили военные, дипломаты, сотрудники НКВД. Часть делегации обосновалась на «Вилле Тай». Комитет был переименован в Комитет по возвращению советских людей в СССР. Оболенский принимал активное участие в его работе и под новой вывеской, часто спорил с членами делегации, настаивал на том, чтобы желающим остаться в Италии на постоянное проживание было предоставлено такое право. Но в конце концов победила установка на полную репатриацию.

Первая страница рассекреченного рапорта агента с позывным «Black», где упоминается о роли Оболенского в сепаратных переговорах. Документ с сайта www.cia.gov

В другом интервью, радиостанции «Голос России», незадолго до своей кончины Константин Мельник отметил: «Руссикум» является основным разведцентром Ватикана, столь преуспевшим в сборе сведений, что, по определенным источникам, информацию у него закупает даже ЦРУ».

Эти слова, что важно, принадлежат профессиональному разведчику, ведь Константин Мельник при президенте генерале де Голле фактически руководил французскими спецслужбами.

Сергей Оболенский работал, по всей видимости, не на советскую, а на американскую разведку или по крайней мере помогал в организации встреч агента (того самого «W.O. Black») с немецкими дипломатами.

Но кто в таком случае передал в Москву информацию о встрече фон Кесселя с представителем антигитлеровской коалиции?

Семнадцать мгновений Зайца

Ответ на этот интригующий вопрос дает недавно обнародованный документ ЦРУ, раскрывающий детали работы нашей разведки. Да, так тоже бывает. Пока в России документы по этому поводу напрочь засекречены, американцы взяли и раскрыли в переводе на английский язык переписку нью-йоркской резидентуры советской разведки с Москвой. (Это сделано в рамках проекта «Венона» – секретной программы контрразведки США по расшифровке перехваченных советских донесений; она проводилась с 1 февраля 1943 года до 1 октября 1980 года.) Обнародована (рассекречена она была ранее) шифротелеграмма резидента нашей разведки в США, в которой помимо прочего говорится:

«Из Нью-Йорка

В Москву

№ 1213 25 августа 1944

ВИКТОРУ

ЗАЯЦ докладывает:

<... > Согласно информации представителя СТРАНЫ в Ватикане, первый секретарь посольства Германии в Ватикане КЕССЕЛЬ с разрешения посла беседовал с офицером-союзником. Он сказал, что целью недавнего государственного переворота (неудавшегося. – «НГР») было создание правительства, которое попыталось бы добиться мира с союзниками, включая СССР, и которое состояло бы на 50 % из консерваторов и на 50 % из социал-демократов. Первоначально государственный переворот планировался после СТАЛИНГРАДА, но было принято решение союзников о безоговорочной капитуляции. КЕCСЕЛЬ сказал, что предложения по расчленению Германии снижают накал антигитлеровской работы его группы, которая предпочла бы, чтобы Германия была полностью оккупирована даже советскими отрядами, нежели расчленена…»

В конце документа – расшифровка псевдонимов и кодовых наименований. СТРАНА – это США. ВИКТОР – это генерал-лейтенант, руководитель советской внешней разведки Павел Фитин. МЭЙ – резидент советской разведки (под прикрытием должности вице-консула СССР в Нью-Йорке) Степан Апресян. А ЗАЯЦ – это советский агент Морис Гальперин. Можно сказать, что он был частью «коллективного Штирлица», поставлявшего советскому руководству информацию о подготовке сепаратных переговоров.

Гальперин был незаурядным человеком: писателем, профессором, дипломатом. Специалист по Южной Америке, он в конце лета 1941 года получил предложение работать в УСС, где возглавил латиноамериканский отдел. Советским агентом он стал в самом начале войны; детали его вербовки до сих пор засекречены. Известно лишь, что под кодовым именем Заяц он стал членом сети «Голос», которую возглавлял наш разведчик Гайк Овакимян.

Об уровне допуска Гальперина к высшим государственным тайнам говорит, например, рассекреченное письмо в его адрес от председателя Межамериканского совета обороны (МСО) генерал-лейтенанта Эмблика. (В 1942 году Вашингтон, опасаясь возможного роста пронацистских настроений в странах Латинской Америки, выступил инициатором создания МСО в составе представителей всех стран Америки под председательством США.) Генерал Эмблик благодарит Гальперина за его выступление на сессии МСО о межамериканском промышленном сотрудничестве, которое будет «чрезвычайно полезным для рассмотрения многих проблем, тесно связанных с военной защитой полушария».

Или возьмем письмо заместителя помощника секретаря по экономическим вопросам Госдепартамента США Эдварда Мейсона на имя Уильяма Донована. В нем идет речь о том, что Морис Гальперин консультировал важных чинов Госдепартамента по вопросам рабочего движения в странах Латинской Америки и о его противодействии идеям коммунизма, социализма и фалангизма. Мейсон просит Донована содействовать продолжению и углублению сотрудничества Гальперина с сотрудниками Госдепартамента США.

Морис Гальперин предоставил советской разведке много ценной сверхсекретной информации, в том числе и о подготовке операции Sunrise/Crossword. Всю поступившую в штаб-квартиру УСС информацию о ней он немедленно передавал нашему резиденту Степану Апресяну. В тот же день соответствующая шифрограмма поступала в Москву.

Когда в 1953 году по «Веноне» были расшифрованы донесения Зайца и его псевдоним, Гальперин бежал в Мексику. Умер он в Канаде в 1995 году.

Оболенский после войны переехал в Париж, где преподавал русский язык в интернате Святого Георгия в Медоне. В 1974 году вернулся в Рим, продолжил преподавательскую деятельность, занимался научной работой в области богословия и, как ни странно, экономики. До самой своей кончины в Бельгии в 1992 году он привлекался к работе в штаб-квартире НАТО в качестве эксперта-советолога.

Из расшифрованных документов видно, что он как минимум помогал агенту УСС налаживать связи с представителями посольства Германии и тем самым содействовал подготовке сепаратных переговоров, которые начались весной 1945 года. Да, он не был «пастором Шлагом». Но он не был и врагом своей исторической родины, он вносил посильный вклад в окончание смертоносной войны. Вносил через посредничество, органично присущее всем священникам, о чем, кстати, упомянул все тот же незабвенный Штирлиц в книге и фильме «Семнадцать мгновений весны».