Непротивленцы в Красной армии

Толстовец Владимир Чертков убедил сначала Временное, а затем советское правительство в необходимости освобождать верующих пацифистов от военной службы. Михаил Нестеров. Портрет В.Г. Черткова. 1935

Павел Павлов, один из духовных лидеров Союза баптистов СССР, выступая 21 июля 1923 года на III Всемирном конгрессе баптистов в Стокгольме, сделал сообщение: «Изданный советским правительством Декрет об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям является выдающимся по своему значению актом в области религиозной свободы, не имеющим прецедента в законодательстве других стран». Павлов имел в виду декрет СНК РСФСР от 4 января 1919 года, согласно которому лица, не желающие нести военную службу по религиозным мотивам, получали право заменить ее «санитарной службой преимущественно в заразных госпиталях или иной общеполезной работой по выбору самого призывника».

Армии не нужен «чуждый элемент»

На заре советской власти большевики испытывали некоторые симпатии к протестантам в связи с тем, что верующие протестантских исповеданий наравне с социал-демократами были гонимы при царском режиме и представали оппозиционерами по отношению к официальному православию. А православие, как известно, было опорой и скрепой самодержавия. Однако нет достаточных оснований для того, чтобы данный декрет рассматривать как проявление особого благодушия к протестантским деноминациям.

Инициаторы и разработчики декрета руководствовались главным образом чисто практическими соображениями. Создавая Красную армию, Владимир Ленин и Лев Троцкий считали, что в ней не должно быть «чуждого элемента». Они полагали: если какая-то часть солдат несет военную службу против своей воли и совести, это может ослабить боевой дух. Не случайно в более раннем декрете ВЦИК от 22 апреля 1918 года «Об обязательном обучении военному искусству» предписывалось верующим вменять только те обязанности, которые не были бы связаны с применением оружия. По распоряжению Троцкого, таковых зачисляли в санитарную армейскую команду.

Большевики также не хотели портить отношения с «сектантами» по причине наличия в их среде основательного хозяйственного потенциала, опыта по созданию сельскохозяйственных и трудовых коммун, пригодных для становления социалистической экономики. Управляющий делами Совета народных комиссаров и исследователь штундистов Владимир Бонч-Бруевич характеризовал сектантов как «утопических социалистов в идеологии, но образцовых рабочих на практике». Бонч-Бруевич и Михаил Калинин ратовали за то, чтобы использовать сектантов во всех кооперативах и совхозах. Среди коммунистов даже бытовало ироничное определение сектантства как «партийной фракции с религиозным уклоном».

К тому же Ленин придерживался теории, что по мере укрепления советской власти пацифистские настроения среди верующего народа сойдут на нет. По мнению вождя мирового пролетариата, действие декрета будет носить временный характер.

По статистике, в период от начала Первой мировой войны до апреля 1917 года за отказ от воинской службы было осуждено 837 человек. Из них: 256 – евангелисты, 114 – баптисты и штундисты, 70 – адвентисты седьмого дня, 28 – молокане, 27 – малеванцы, 18 – толстовцы, 16 – духоборы и 59 – другие религиозные общины. Остальные 249 осужденных не указали свою религиозную принадлежность.

Во время Первой мировой войны солдат-отказников приговаривали к расстрелу, но расстрел заменяли пожизненной каторгой. После переговоров толстовца Владимира Черткова с Александром Керенским Временное правительство объявило амнистию осужденным и подготовило указ об учреждении альтернативной службы, но он не успел вступить в силу.

Согласно декрету, изданному советской властью, процедура освобождения включала в себя судебное разбирательство. Суд изначально работал в тесном контакте с Объединенным советом религиозных общин и групп. Совет проводил экспертную проверку отказников на то что «данное лицо действует искренне и добросовестно», и на то, что «определенное религиозное убеждение исключает участие в военной службе». Этот совет фактически уже существовал до выхода декрета. Еще в октябре 1918 года его отцом-основателем стал друг и соратник Льва Толстого Владимир Чертков. По уставу, совет был создан в целях защиты свободы совести в связи с отказами от воинской повинности. Предтечей совета было Бюро защитников противников насилия, образованное при Обществе истинной свободы.

Добившись приема у Ленина в декабре 1918 года, Чертков изложил вождю цели и задачи совета. Тогда же от наркома юстиции Петра Красикова и управделами Совнаркома Бонч-Бруевича Ленину поступило предложение по освобождению «сектантов» от военной службы.

После выхода декрета председателем совета был избран Чертков. Кроме толстовцев, в него входили представители баптистов, евангельских христиан, меннонитов, адвентистов, трезвенников. К 1920 году совет имел 117 своих уполномоченных в губерниях, уездных городах, крупных селах, где значительная часть населения принадлежала к религиозным течениям, представленным в совете. Уполномоченные собирали сведения о лицах, арестованных за отказ по религиозным убеждениям от военной службы, направляли к ним экспертов.

Декрет работает

Известно письмо-ходатайство Ленину уполномоченного совета баптистского пресвитера Ивана Шилова в защиту верующих военнослужащих, имеющих на руках положительное решение нарсуда, но тем не менее содержавшихся под арестом, под угрозой расстрела, и подвергавшихся разного рода насилию. «По этому вопросу есть много братьев, которые заявляют мне, что они не могут оставаться в команде, и готовые лучше подвергнуться расстрелу, чем оставаться служить против совести. Никакие насилия и смерть не могут нас заставить отказаться от убеждения в Евангелие Господа нашего Иисуса Христа», – писал Шилов. В конце он делает приписку, беря на себя миссию пророка: «В настоящее время вы являетесь в руках Господа и чрез вас Он совершает свой суд над всеми верующими в Его святые законы и не покоряющимися Его истине. Смотрите и вы не возгордитесь, как Навуходоносор, который, после того как вознесся против Всевышнего, был низвержен и питался травою. Я не желаю льстить Вам, но говорю искренно и честно, как понимаю».

Ознакомился ли с посланием Ленин, неизвестно, но письму Шилова был дан ход через коллегию Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции и петроградское Бюро жалоб при этой инспекции. 3 марта бюро выносит постановление: «Просить Петроградский Губвоенком в самом срочном порядке на точном основании телеграммы заместителя председателя Реввоенсовета Республики тов. Склянского от 29 апреля 1919 года сделать распоряжение об освобождении от ареста гр. Тюшина, Александрова, Иванова и Хорева».

На основании декрета с заявлением об освобождении от военной службы обращался в Народный суд Москвы известный проповедник и общественный деятель Владимир Марцинковский. Состоявший в совете экспертом баптистский пресвитер Павел Павлов представил суду огромную кипу афиш с объявлениями о библейских, научно-популярных, исторических лекциях, прочитанных в течение 10 лет Марцинковским. Эксперт доказал, что содержание этих лекций направлено на расширение культурного кругозора, укрепление морально-этических норм жизни и содействие духовному просвещению различных слоев населения. Другие свидетели рассказывали о самоотверженной работе Марцинковского с детьми-сиротами и в кружках молодежи, где он трудился в качестве организатора-методиста.

19 сентября 1919 года суд выносит решение: «Рассмотрев дело по ходатайству гр. Марцинковского В.Ф. об освобождении его от военной службы по религиозным убеждениям, нашел, что означенное ходатайство исключает всякую возможность сомневаться в полной искренности и убежденности просителя, как твердо стоящего на пути заповеди Христа о любви и стремящегося многолетними работами заронить своими проповедями среди молодежи и детей улицы ту искру любви, которая только и может обогатить духовную жизнь народа вообще, а в частности молодежи в период ее неокреплости и неустойчивости, обуреваемой современной разрухой. Суммируя доводы экспертизы, суд определяет: гр. Марцинковского В.Ф. от несения военной службы во всех ее видах, как активной, так и вспомогательной, освободить, предоставляя ему право работать на пользу молодежи и детей улицы, оставаясь организатором и проповедником всюду, где нищета духовная ищет и просит подаяния и пищи духовной».

Содержание этого документа, изложенное в форме тяжеловесного византийского красноречия, показывает, что в случае с Марцинковским ленинский декрет и вся технология его правоприменения сработала объективно, учитывая интересы конкретной личности и особенности исторического момента. Но с нарастанием градуса красного террора декрет то и дело нарушался на местах самым грубейшим образом.

Поначалу Рабоче-крестьянской Красной армии ни к чему были «чуждые элементы».  Изображение © РИА Новости

Поворот Красного колеса

В августе 1920 года в Воронежской губернии из двухсот арестованных баптистов и евангельских христиан 34 расстреляны, 100 получили тюремные сроки, а остальные приговорены к ссылке. Были случаи, когда арестованных во время допросов в так называемых уездных политбюро избивали до потери сознания. В том же 1920 году в Смоленской губернии 10 толстовцев из села Демидово Ревтрибунал осудил как дезертиров и приговорил к расстрелу. И это несмотря на положительные экспертизы и ходатайства совета.

В сентябре 1920 года Чертков попадает на прием к Ленину с материалами по поводу неисполнения декрета отдельными представителями местной власти. По указанию вождя была образована комиссия под председательством замнаркома просвещения РСФСР Михаила Покровского для рассмотрения жалоб совета.

Сверху делу давался вроде бы законный вид и толк, но на практике ходатайства совета постепенно перестали приниматься в расчет. Совет со временем утратил функцию органа официальной судебной экспертизы, продолжая действовать только как правозащитная организация. Да и круг льготников по освобождению от военной службы последующие подзаконные акты существенно сужали.

Начиная с 1920 года между СНК и Объединенным советом религиозных общин и групп вспыхивали острые конфликтные ситуации. Власти усилили жесткий контроль за деятельностью совета. Назначенный властями специальный наблюдатель должен был утверждать экспертизу, предназначенную для суда. Суды обязывались тщательно проверять все дела. Если искренность веры и убеждений заявителей не имела достаточно основательной доказательной базы, ходатайства таких лиц отклонялись.

Контролирующие органы не могли не учитывать фактов, когда в списки отказников зачастую попадали лица, чьи религиозные мотивы были под сомнением. Не секрет, что после выхода декрета увеличился приток молодежи призывного возраста в религиозные общины. Часть из них принимали веру не в результате духовных поисков и по зову сердца, а ради того, чтобы избежать призыва в армию. Из-за этого духовная атмосфера во многих религиозных объединениях тогда оставляла желать лучшего. В сентябре 1923 года коллегия Союза баптистов вынуждена была разослать циркулярное послание с рекомендацией при приеме в общину лиц призывного возраста устанавливать испытательный срок не менее года для строгой и тщательной проверки искренности их веры. Дело осложнялось еще и тем, что со временем в совет стало поступать множество заявлений от лиц, настроенных антимилитаристски, но не принадлежащих ни к каким религиозным течениям. Что очень сильно встревожило власти. В результате уже с 1922 года по указанию властей совет утратил статус действенного экспертного органа.

С 5 ноября 1923 года Народный комиссариат юстиции и Верховный суд вынесли постановление о том, что действие декрета распространяется только на те религиозные группы, которые и при царском режиме стояли на пацифистских позициях. А 18 сентября 1925 года был издан новый закон, подтверждающий, что правом на освобождение от воинской повинности могут воспользоваться лишь те лица, которые исповедовали пацифизм до революции. Этот же закон регулировал правоприменительную практику. Отказники в мирное время должны быть принудительно задействованы на работах по ликвидации последствий стихийных бедствий, эпидемий и на земляных работах. А в военное время нести невооруженную службу в подразделениях по материальному снабжению войск.

В период узурпации власти Сталиным между нормами закона и практикой постоянно углублялся и расширялся разрыв. Известно письмо Сталину Черткова от 5 февраля 1930 года о судьбе пятерых толстовцев, заключенных в Соловецкий лагерь. Это был, И.П. Баутин, личный секретарь Черткова, Б.В. Песков, И.М. Сорокин, Ю.А. Неаполитанский, А.И. Григорьев. Чертков сообщал вождю о бесчеловечных издевательствах и страшных пытках, которым подвергало лагерное начальство за отказ поступать против совести. Ответом на письмо было глухое молчание.

Закон от 1 сентября 1939 года о военной службе не предусматривал возможности отказа от исполнения воинского долга. Законодатели обосновывали это тем, что в предыдущие годы заявлений об отказе якобы вообще не поступало.

Баптистский лидер Павел Павлов, ранее оповестивший баптистское сообщество на Всемирном конгрессе о демократическом декрете, благоприятном для верующих, сгинул в ненасытном чреве сталинского ГУЛАГа в 1933 году. Такая же участь в те годы постигла и многих его пацифистски настроенных собратьев.