Покатилось Красное колесо

Постановление Совнаркома объясняло террор необходимостью защитить республику от белогвардейцев и их «прихвостней». Фото 1918 года

Смертная казнь в революционной России 1917 года отменялась дважды. Уже летом она была восстановлена после первой отмены - за воинские преступления, убийства и разбой в армии. II Всероссийский съезд Советов 28 октября отменил ее вновь. Однако вскоре она понадобилась и рабоче-крестьянской власти. На этот раз – в связи с объявленной большевистским правительством 5 сентября 1918 года политикой красного террора. «Обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью», – гласило опубликованное в этот день постановление Совета народных комиссаров РСФСР, предписывавшее защитить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях и расстрела всех лиц, причастных к белогвардейским организациям. К ним относили и духовенство.

Постановления о терроре против гражданского населения реализовывали как исполнительные комитеты рабоче-крестьянской власти всех уровней, так и Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем – ВЧК. И уже через несколько месяцев политика террора развернулась в полную силу. В Курске, например, после входа в город Красной армии в декабре 1918 года на митингах прямо зазвучали призывы перерезать всех священников. В Белгороде ораторы призывали разрушить все церкви, а насельники Свято-Троицкого мужского монастыря направлялись на самую тяжелую и неоплачиваемую работу – от очистки выгребных ям до рытья окопов. Этим руководил лично начальник уездной ЧК Васильев, заявивший наместнику монастыря игумену Митрофану (Худошину), что сказавшиеся больными монахи под угрозой ареста должны быть немедленно заменены здоровыми. Протестовавший против этого епископ Никодим (Кононов) был арестован в Рождество 7 января 1919 года (по новому стилю) и расстрелян. При приближении к Белгороду деникинцев среди жителей, взятых большевиками в заложники, были пятеро священнослужителей; двое из них впоследствии были убиты. Взятие священников в заложники вообще широко практиковалось: например, в Щигровском уезде, писал историк Павел Субботин, оглашавших послание патриарха Тихона (Белавина) клириков заключали в тюрьму и отпускали за выкуп от 500 до 1 тыс. руб. А в Тимском уезде после волостного схода, на котором верующие отказались сдавать церковное имущество, в поле за церковью были прилюдно расстреляны церковный староста, псаломщик и трое выступивших на сходе крестьян. Жертвой террора стала даже жена учителя Закона Божьего Белгородской мужской гимназии, священника Василия Кияновского, начальница женской гимназии Мария Кияновская. В Ставропольской епархии за 1918 год были казнены 37 священнослужителей.

Но убийства духовенства начались задолго до до того, как большевики взяли власть. Еще в июле 1917 года священник 175-го Батуринского полка Николай Петровский был убит неизвестными солдатами – по всей видимости, ради грабежа. Правда, это был единичный случай – а вот унижение капелланов в армии стало делом частым. Еще до октября команды кораблей Балтийского флота прогнали 25 из 36 назначенных на них священников. Подвергшийся суду за раздачу листовок с молитвами пророку Илии, в которых упоминался и низвергнутый царь (листовки были изданы до революции), священник Николай Вешкельский был вынужден оставить часть, к которой был прикомандирован. В декабре 1917 года священник 2-й Латышской стрелковой бригады Андрей Янсон писал главному священнику армий Северного фронта протоиерею Иоанну Покровскому о резолюции, которую солдатский совет принял в отношении его и двух его коллег: «Трех святых воронов-дармоедов необходимо в течение трех дней, считая с 4 декабря, выселить из бригады». А протоиерей Василий Криницкий вернулся в Великий Новгород вместе с направлявшимся на расформирование 85-м Выборгским полком в таком состоянии, что нервы священника не выдержали - он застрелился. А в ноябре 1917 года был зверски убит «прикосновенный к белогвардейским организациям» царскосельский протоиерей Николай Кочуров, проповедовавший во время боев красногвардейцев с казаками.

Принцип революционного террора, провозглашенный СНК, еще не был сознательной антирелигиозной политикой, но на местах, в голодных губерниях, раздираемых на части начинающейся Гражданской войной, он породил волну беззакония и безразличия к человеческой жизни. В 1919 году в Воронеже было убито 160 священнослужителей, среди которых был и архиепископ Тихон (Никаноров). 25 января 1918 года, день гибели первого из погибших в годы революции и Гражданской войны архиерея, митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского), стал и днем поминовения российских новомучеников – и одной из первых памятных дат, провозглашенных РПЦ после восстановления патриаршества.

«Моральный капитал» гонений, который церковь «заработала» за годы богоборческой власти, в постсоветские времена позволил духовенству восстановить во многом тот уровень присутствия в обществе, который отмечался к началу красного террора. Однако путь к церковному возрождению, хотя и в специфических формах, начался еще при советской власти – с «соглашательских» деклараций патриарха Тихона и митрополита Сергия (Страгородского), тоже в последующем ставшего патриархом Московским и всея Руси.