Валерий Вяткин  |
| Первым президентом
Российского библейского общества стал князь Александр Голицын. Карл Брюллов. Портрет члена Государственного совета князя А.Н. Голицына. 1840. ГТГ |
Одолев Наполеона, Россия не закрыла «окно в Европу», и в декабре 1812 года по примеру Англии возникло Российское библейское общество (РБО), нацеленное на распространение Священного Писания. По сути, это был первый межконфессиональный проект в истории страны. Просвещение народа казалось тогда осуществимым. Сам монарх был вдохновлен просветителями. Но надежда сохранялась недолго. Начались интриги ревнителей православия. В нынешнем апреле исполняется 190 лет со дня закрытия первого Библейского общества, действовавшего во всей Российской империи.
Просветительский Ренессанс
Масштабы деятельности РБО действительно впечатляют. Все началось с Петербургского библейского общества, на базе которого и было создано РБО. Первое заседание российского общества состоялось в январе 1813 года. Историк Степан Рункевич писал: «Собрание было торжественное, присутствовало множество духовных и светских сановников».
При участии Министерства духовных дел и народного просвещения отделения РБО открылись по всей России. Сотрудники его появились даже в небольших селениях. Наряду с 57 отделениями РБО включало 234 сотоварищества. Руководящую роль играли комитеты. Всех сотрудников на разном уровне насчитывалось 2900 человек.
Первым президентом РБО стал Александр Голицын – будущий министр духовных дел и народного просвещения. В Комитет РБО входили известные и авторитетные лица: ректор Петербургской духовной академии архимандрит (будущий митрополит Московский) Филарет (Дроздов), сановники Михаил Сперанский и Виктор Кочубей, католический митрополит Станислав Богуш-Сестренцевич, евангелический епископ Захария Сигнеус и другие. Значимую роль в делах РБО играл и другой служитель официальной Церкви – архиепископ Августин (Виноградский).
Нашлось место и женщинам, например, княгине Софье Мещерской, даме «весьма усердной к распространению слова Божия». Она распространила до 400 тыс. различных брошюр, вкладывая в это дело и личные средства. Благодаря таким, как Мещерская, открывались перспективы в решении женского вопроса.
Как бы то ни было, Общество сплотило разных людей. Иначе быть не могло, ведь ставилась цель объединить элиту – политическую и духовную.
Общество располагало немалым имуществом. В Петербурге у него было два здания на Екатерининском канале близ Летнего сада. Располагал собственным зданием и московский комитет. Имущество всего РБО оценивалось в сумму до двух млн руб. Денежные средства складывались из взносов членов Общества и различных пожертвований, число которых было велико. Жертвовали с большим воодушевлением, надеясь на скорые перемены в стране.
Вице-президент РБО Захария Корнеев писал в 1815 году: «Доныне не представлялось мне столь надежного средства быть полезным моим соотчичам, как теперь по вступлении в члены Российского библейского общества…» Корнеева вдохновляла замечательная возможность – «распространять слово Божие между всеми племенами и языками», что «в короткое время… произвело удивительные успехи во всех частях обитаемого мира». Он призывал: «нужно приглашать людей… духовных и светских, ибо вера в Иисуса есть всем общая».
 |
| Первое заседание РБО состоялось
в доме князя Голицына в Петербурге. Фото Александра Савина |
Василий Попов, другой энтузиаст, восклицал: «Дело не останавливается и идет-идет с успехом. Тысячи экземпляров книг слова Божия отпечатаны и многие… печатаются. Пусть до всех достигнет чрез сии книги свет истинный, который просвещает более, нежели все философические умозрения… О, я верю, что меч обоюдоострый победит! Недавно мы были в типографии… как сердца наши радовались, видя такое полезное заведение…» И действительно, типографии не останавливались. Одних переводов библейских книг было напечатано около 800 тыс. экземпляров, причем на 26 языках.
Энтузиазм сотрудников способствовал освоению нового направления деятельности. Общество помогало в открытии школ по ланкастерской системе, воспринятой из Великобритании, развернуло широкую благотворительность.
Некоторые сотрудники одновременно были масонами, поддерживали учение о «внутреннем христианстве», отвергая необходимость «видимой Церкви», чем и были ненавистны клерикалам. Мистический настрой вообще преобладал в этом заведении. Став президентом РБО, Голицын назвал Общество «апокалиптическим ангелом». Хотя клерикалам это не нравилось, но хоть чем-то они могли быть довольны, ведь Общество противилось антирелигиозным веяниям, получившим развитие в XVIII веке.
Не следует забывать и зарубежное влияние. Об открытии Библейского общества в России ходатайствовал английский пастор Джон Патерсон, специально приехавший в Петербург в марте 1812 года. Руководители РБО изучали опыт Британского библейского общества, состояли в связи с ним. Что до западных христиан, то у них в отношении России были большие планы. Глава методистов Ричард Уотсон заявил в 1817 году: «Мы можем быть уверены, что в сем пространном государстве (России. – «НГР») религия восстановится во всей ее чистоте…» Планы Уотсона состояли в том, чтобы вызволить восточное христианство «из состояния упадка» и достичь этого популяризацией Библии.
Но было бы ошибкой связывать возникновение РБО только с влиянием Европы. Просветитель Николай Новиков еще в XVIII веке строил планы распространения Библии в России, намереваясь продавать Священное Писание по 1 руб. за экземпляр.
Удар из-за угла
Уже первые шаги Общества вызвали недовольство некоторых иерархов господствующей Церкви. Епископ Чигиринский Ириней (Фальковский) заявил в 1818 году о «вечной невозможности» для него быть членом Библейского общества. Надо отдать должное Фальковскому, это была принципиальная позиция, невыгодная для епископа, ведь РБО тогда было в фаворе.
Самым активным недоброжелателем РБО стал митрополит Петербургский Серафим (Глаголевский). Сначала он воздействовал на Александра I. 11 декабря 1824 года Глаголевский внушал монарху: «Нельзя не согласиться… что всеобщее обращение Библии, без других средств посеяния в народе благочестия, может содействовать… расколу». Полагая, что одним этим монарха не переубедить, Глаголевский обозначил еще одну «опасность»: России грозит «всеобщая религия». Монарху как бы напоминали: защита православия – одна из главных его задач.
К тому времени Глаголевский был уже президентом РБО, придя на смену смещенному Голицыну. Так что его «разъяснительная работа» с императором была своего рода предательством.
В новых веяниях Глаголевскому не нравилось чуть ли не всё: «Со времен создания в России Библейского общества… проник какой-то дух своеволия и мистического мудрствования…» Но за словом «какой-то» не видится веских аргументов. Суть дела была простой: иерархи почувствовали серьезную конкуренцию со стороны межконфессионального проекта, вызов своему исключительному положению.
Глаголевский настоял на вызове в столицу своего единомышленника митрополита Киевского Евгения (Болховитинова), с которым стал готовить удар по РБО, не ставя в известность его членов. 28 декабря последовала очередная попытка заручиться поддержкой монарха. Заявив о невозможности для него совмещать присутствие в Синоде с председательством в Обществе, Глаголевский просил Александра: «Повели ныне же прекратить деятельность библейских комитетов и закрыть их во всей империи, дабы священные обряды богослужения не совершались святотатственно мирянами вне Церкви...» Болховитинов его поддерживал.
Наконец, свое мнение о РБО митрополиты выразили в развернутом тексте, назвав Общество ненужным и вредным. Ненужным потому, что Библию Елизаветинского издания (перевод с греческого 1751 года) перепечатывали не раз до появления РБО и, как утверждали иерархи, запас этих книг «для снабдения (именно так в рукописи. – «НГР») российского народа» у Синода имелся. Вот только не упомянули, что Елизаветинская Библия вышла на церковнославянском языке, малопонятном большинству россиян.
Митрополиты коснулись и финансовой составляющей, заявив, что продажа книг не окупает расходы, которые несет РБО, хотя, со слов иерархов, в распространении книг применялось принуждение, фактов которого, однако, не привели.
Объяснили и вред от присоединения иноверных к Обществу «в соблазн многим православным», которым запрещалось совершать богослужение вместе с приверженцами другой веры, что случалось в рамках РБО. Причастность иноверных к руководству Обществом тоже критиковалась как путь к смешению религий, чего откровенно боялись.
Досталось также «неразумным и злонамеренным» читателям Библии, которые самовольно толковали сакральные тексты. Общество выпускало Библию без толкования, не желая давать изданию конфессиональную окраску, подчеркивая абсолютную значимость Священного Писания. Иерархи обвинили РБО и в издании Библии с комментарием инославных, заведомо неправильным для авторов «Мнения», для которых монополия на истину принадлежала православию.
«Простонародный» язык, предпочтенный РБО, иерархи категорически отвергли, утверждая, что народ привык к церковнославянскому, а простонародные выражения будто бы «унизили важность древнего перевода». Однако РБО издавало текст и на церковнославянском языке, как гласят архивные документы. Библия по-церковнославянски печаталась 22 раза. Одиозными ниспровергателями традиций функционеров Общества отнюдь не назовешь. Хотя акцент все же ставился на издании русскоязычного текста.
В довершение ко всему противники РБО взяли в оборот переводчиков Библии, работавших по заданию Общества. В переводе пророческих книг, сделанном протоиереем Герасимом Павским, нашли «протестантский дух». Вот что сказал об этом обвинении сам Павский, избранный в академики за филологические труды: «Найдется довольно людей, которые на каждой странице усмотрят или умышленно отыщут по нескольку еретических мыслей; если же не усмотрят прямо, то предположат по своим дальновидным соображениям». «Предполагали» и два митрополита. Другому переводчику Библии на русский язык, архимандриту Филарету (Дроздову), посчастливилось больше, громкого обвинения в свой адрес он не услышал.
Не лишним будет напомнить, что против перевода Библии активно выступала и Католическая церковь, упорно защищая латынь.
Что до «Мнения», то оно завершалось приговором иерархов: Общество упразднить, а книги, им изданные, передать в распоряжение Синода.
Между тем доносы продолжались. Общество винили в угрозе не только православию, но и царскому престолу. Некоторые вельможи присоединили свой голос к хору критиков, например, адмирал Александр Шишков. В создании РБО он видел «потрясение единодушия и спокойствия народов», стремление истребить веру в Христа, внушение в сердца «лютости и свирепости».
Но при Александре I Общество не закрыли, лишь ограничили его полномочия. Издательские труды продолжались до ноября 1825 года, когда не стало Александра.
С «Мнением» иерархов пришлось знакомиться и Николаю I, вступившему на престол после смерти брата. В феврале 1826 года император рассмотрел бумаги РБО, передав 12 апреля Глаголевскому: «Повелеваю приостановить его (РБО. – «НГР») во всех его действиях без исключения».
Но победа иерархов пока что была неполной. Монарх не возбранил продажу библейских книг, изданных Обществом, повелев доложить о наличных средствах. Все имущество Общества передали в распоряжение Синода, где первоприсутствовал Глаголевский.
Так или иначе, инициатива РБО оказалась не напрасной. Во второй половине XIX века на простонародном языке издали всю Библию.
«Посмертная»
реабилитация
В Отделе рукописей Российской национальной библиотеки хранится любопытный документ (Ф. 313. Ед. хр. 9), представляющий неофициальный взгляд на РБО. Автор его архиепископ Иннокентий (Борисов) был одним из самых образованных и почитаемых иерархов за всю историю Российской православной церкви, ярким богословом. Документ не датирован. Но из текста ясно, что он появился после апреля 1826 года, когда РБО уже не существовало.
По мнению Борисова, РБО казалось добрым делом не только Александру I, но и «всем лучшим людям того времени». Этим и объясняется возникновение Общества. Но «лучшие» сделались «противниками и уничтожителями». Борисов задается резонным вопросом: «Ужели все ошибались столько лет… содействуя ему?» Причем, удивлялся Борисов, никто не скажет, почему РБО признали бесполезным и вредным для России, никто не приводит убедительных аргументов против Общества, в ликвидации которого Борисов нашел явные происки недоброжелателей. «Падение его было глухо, совершилось впотьмах», – констатировал он. Тем более что никаких документов, изобличающих РБО, критики так и не выставили. И «наблюдателям» пришлось гадать, почему закрыли это «истинно христианское учреждение».
Возможно, Борисов не читал весь обвинительный текст митрополитов, упомянутый выше. Но был знаком с запиской, оформленной тем, кто стоял во главе действователей Общества. Выводы из записки он одобрил. Во-первых, то, что «расследования беспристрастного… при закрытии Общества не было никакого». Функционерам его так и не дали слова в свою защиту. Во-вторых, аргументы оппонентов Общества были «весьма неверны, взяты извне, а не из самого существа» дела. В-третьих, решающую роль сыграло не убеждение, а личностный фактор вкупе с силой интриги – несомненной силой зла.
Борисов считал, что отказ возрождать Общество был бы делом «против совести, против христианства, против человечества». Возврат к РБО он счел бы воскресением Библии.
Так и случилось. В 1869 году возникло «Общество для распространения Священного Писания в России», которое в какой-то мере можно считать преемником РБО, хотя организовано оно было отечественными протестантскими деятелями.
Дарья Гармоненко