Владимир Попов
Пресвитер Василий Иванов – вдохновитель и организатор благотворительных акций во время войны.
В начале Первой мировой войны население России охватил прилив патриотических чувств. Волна патриотизма не обошла и русских протестантов. Способные к военной службе отправились в большинстве своем на поле брани. У оставшихся в тылу осознание гражданского долга выразилось в активизации дел милосердия и широкой христианской благотворительности. Сложность положения русских протестантов заключалась в том, что по другую сторону фронта сражались армии, чьи солдаты исповедовали преимущественно западное христианство.
«Братья-сектанты встрепенулись со всем русским народом»
В первый месяц войны баптисты Петрограда организуют «Фонд милосердного самарянина». Лидер русских протестантов Иван Проханов в специальном воззвании отмечал: «Нужды увеличиваются, приток же средств за отбытием членов общин в действующую армию уменьшается. А посему мы обращаемся к тем, кто еще не изнемог окончательно, кто в состоянии хоть что-нибудь пожертвовать». В течение четырех месяцев было собрано почти 15 тыс. руб. на разные нужды. Проповедник Вильгельм Фетлер, сотрудничая с Красным Крестом, при баптистском Доме Евангелия открывает лазарет для раненых. Латышские баптисты наладили пошив и отправку теплой одежды на фронт. Специальные сборы для нужд Красного Креста проводились баптистскими общинами в Тифлисе, Житомире, Риге.
В Баку десятки раненых, привезенных с турецкой границы, принимали в госпитале, который развернули тамошние баптисты совместно с членами молоканских общин. Помещения для больничных палат, медперсонала, пищевого и хозяйственного блока пожертвовали зажиточные баптисты и молокане. Балашовская община баптистов прямо в молитвенном доме организовала за свой счет швейную мастерскую по изготовлению необходимого белья и одежды для госпиталей и военнослужащих на фронте.
Один из организаторов благотворительных акций, баптистский пресвитер из Баку Василий Иванов в ноябрьском журнале «Баптист» за 1914 год писал: «При первых кликах военной брани наши братья-сектанты встрепенулись со всем русским народом. Разница в вероучении перестала отделять от нас великую русскую семью. Почуяв грозную опасность порабощения нашей Родины немцами – вышли мы в рядах армии против вторгшегося неприятеля, а дома – на помощь воинам по заготовке теплого белья для отсылки на позиции и по организации лазаретов. Наша скорбь, однако, заключается в том, что до сих пор нас искусственно выделяли из родной нам русской семьи, подвергали преследованиям, ограничивая в правах».
Поиски пятой колонны
Мало кто тогда в России ожидал, что война примет затяжной, изнурительный для армии и экономики страны характер. Потери в живой силе, включая погибших и взятых в плен, значительно превышали потери союзников. При поражениях и неудачах в крупных военных кампаниях у крайних национал-патриотов, как правило, возникает зуд поиска виноватых, стремление раскрыть в стране некую пятую колонну. Борцы с религиозным инакомыслием увидели в войне лишний повод для ограничения и подавления духовных движений вне официального православия. По ходу войны с Германией активизировалась деятельность «антисектантских» миссионеров. С их подачи в общественное сознание внедрялась идея, что русские протестанты – тайные пособники кайзера Вильгельма, так как у баптистов и других неправославных христиан – вера «немецкая».
В сентябре 1914 года в Одессе неумеренные ревнители православия устроили целую манифестацию около баптистского молитвенного дома. Огромная толпа народа с флагами, хоругвями, портретами царя заполонила прилегающие улицы. Толпа, подстрекаемая черносотенцами, клеймила баптистов как иноверцев, предателей, немецких шпионов.
Известно, что в 1914 году в России были закрыты немецкие газеты, наложены запреты на использование немецкого языка при разговоре даже в домашней обстановке. А в 1916 году было запрещено преподавание немецкого во всех учебных заведениях Российской империи. В это время жертвами антинемецкой истерии стали 84 лютеранских пастора: 30 сосланы в Сибирь, 3 преданы военному суду, остальные были вытеснены из своих приходов и постоянных мест проживания.
Планомерную борьбу с русскими протестантами затеяли отдельные православные иерархи и высшие государственные чиновники в южной части Российской империи. По постановлению начальника Одесского военного округа генерала Эбелова в декабре 1914 года были закрыты баптистские церкви в Одессе, а также в Херсонской и Бессарабской губерниях. В феврале 1915 года епископ Таврический Димитрий (Абашидзе) направляет прошение губернатору: «В целях предупреждения зловредного влияния сектантства не только в церковном, но и в государственном отношении закрыть молитвенные собрания в Симферополе и его уезде, а если возможно, то и во всей Таврической губернии на все время военного положения».
Губернатор целый месяц колебался, но настойчивые просьбы иерарха склонили его к практическим действиям. 12 марта 1915 года он пишет донесение генералу Эбелову с предложением о закрытии в Таврии церквей протестантского исповедания. Ссылаясь на донесения начальника Симферопольского гарнизона, жандармерии, полиции и епископа Димитрия, он обосновывает свое предложение тем, что, несмотря на запреты, молитвенные собрания инаковерующих в Симферополе посещают младшие офицеры.
Генерал Эбелов не замедлил отреагировать на прошение губернатора самым решительным образом. Он издает специальное постановление и распространяет его по всем служебным инстанциям. Документ гласил: «Я, начальник Одесского военного округа и генерал-губернатор, рассмотрев представление Таврического губернатора от 12 марта 1915 г., постановил нижеследующих главарей сектантства за вредную для государственного порядка и общественного спокойствия деятельность выслать в Томскую губернию под гласный надзор полиции на все время состояния Таврической губернии на военном положении: наставника Астраханской общины евангельских христиан Ф. Балихина, проповедника той же общины в Бердянске мещанина Ивана Ветрова, руководителя Феодосийского отделения общины евангельских христиан Ф. Шенемана, председателя Совета Керчь-Феодосийского общины евангельских христиан Ивана Тарасенко, главаря адвентистов седьмого дня в Евпатории крестьянина Бердянского уезда Ф. Кожевникова, главаря евангельских христиан в Евпатории Алексея Масюту, главарей той же секты в г. Геническе Федора Мартыненко и Якова Козырева, телеграфиста железнодорожной станции Мелитополь, казака Полтавской губернии Григория Остапца».
Все перечисленные проповедники, означенные как «главари» и «сектанты», были высланы в Сибирь по этапу. Только Федору Балихину сделали снисхождение, ему позволялось добираться до места ссылки самостоятельно.
Спор о деньгах кайзера Вильгельма
Позже заботы по пресечению деятельности «зловредных сектантов» взял на себя протопресвитер русской армии и флота Георгий Щавельский. 2 февраля 1917 года он направил начальнику штаба Верховного главнокомандующего Ромейко-Гурко рапорт с обвинением неправославных христиан в политической неблагонадежности, представляя их как особо симпатизирующих Германии и эмиссаров кайзера Вильгельма. «Еще задолго до войны с Германией знакомым с литературой по вопросу о русском сектантстве известно было, что русское сектантство имеет большую склонность к немецкой литературе и немецкому народу, что оно окормляется немецкими проповедниками, немецкими семинариями и немецкими деньгами, – писал Щавельский. – Известно, что император Вильгельм из собранного в день юбилея Фонда значительную сумму отделил на распространение баптизма в России. Еще раньше на эту же цель дал много денег Бисмарк из какого-то военного фонда».
Копия этого рапорта попала в руки издателей баптистского журнала «Слово истины». Его текст полностью был размещен на страницах журнала. Там же, по соседству, были опубликованы комментарии «патриарха» русского баптизма Василия Павлова. «Сектанты виноваты в симпатиях к немецкому народу? Пусть так. Тогда тех же самых упреков должны заслуживать наши цари, великие князья и другие высшие сановники, которые столетиями роднились с немцами, – рассуждает Павлов. – А духовенство? Русская богословская наука всегда была в плену у Запада, и особенно у немцев. Это не мое замечание, а профессора Петроградской духовной академии Бронзова. Целое поколение пастырей воспитывалось на немецком богословии. У нас же нет пока своей богословской литературы, а православная не может полностью удовлетворить дух «сектанта», и он, естественно, обращается к более близкой ему по духу немецкой и английской духовной литературе, которая создана корифеями наук со времени Реформации и продолжает умножаться».
Противников религиозного разномыслия обычно мало интересуют духовные мотивы инаковерующих. Они стараются прежде всего отыскать либо финансовую подоплеку, либо какие-то другие, чисто корыстные или узкоидеологические устремления. Неслучайно и Георгий Щавельский так акцентировал внимание на отыскании источников материального обеспечения деятельности баптистских общин. «Мы утверждаем, что никогда со дня появления русского баптизма в России и доныне ни русские, ни немецкие баптисты не получали никаких денег от германского правительства для распространения баптизма в России, – отметил Павлов. – Собранные в 1913 году в день 25-летия кайзера суммы назначены им для распространения христианства не в России, а среди язычников в Африке, в Камеруне. Откуда же заимствовал свои сведения Щавельский о немецких деньгах для русских баптистов?»
Вскоре в редакцию журнала пришел краткий ответ от Георгия Щавельского. Протопресвитер объяснял, что его письмо в главный штаб армии было вызвано постановлением съезда духовенства в Киеве в январе 1917 года и опиралось на данные доклада протоиерея Саввы Потехина. Щавельский указал и литературу, откуда черпались сведения о «щедрых субсидиях» русским баптистам. А источником «разоблачительной» информации оказались брошюры Михаила Кальнева, антисектантского миссионера-черносотенца. Павлов очень хорошо знал его по Одессе. Этот человек инициировал судебные преследования многих баптистских проповедников.
Несмотря на то, что донесения миссионеров, военных капелланов, представителей высшего духовенства носили явно надуманный характер, власти их предложениям давали ход, ужесточая меры против носителей религиозного инакомыслия. Военнослужащим, от рядового до офицера, запрещалось посещать богослужения вне православных храмов. На молитвенных собраниях протестантов устанавливалось дежурство сотрудников полиции, которые тщательно проверяли посетителей, следили за содержанием проповедей, могли прерывать и закрывать собрания. В некоторых губерниях служителям протестантских церквей предписывалось ставить в известность православных миссионеров о совершении богослужений.
 |
| Верующие шьют белье для фронтовиков в молитвенном
доме баптистов (город Балашов Саратовской губернии). 1914 год. Фото из архива автора |
Срок за «совращение православных»
Антипротестантская кампания, не всегда и не везде последовательная, подогреваемая черносотенными кругами и православными миссионерами, продолжалась на всем протяжении войны. Уже в декабре 1914 года был арестован и сослан в Сибирь редактор журнала «Слово Истины» Михаил Тимошенко. Через год проповедник Вильгельм Фетлер, построивший в Петрограде Дом Евангелия, где во время войны заботились о лечении раненых, был также приговорен к ссылке в Сибирь, но благодаря ходатайству княгини Натальи Ливен и генеральши Елизаветы Чертковой, близких к царскому двору, ссылка в Сибирь была заменена выдворением его за границу пожизненно. Оказавшись через некоторое время в Америке, Фетлер организует межконфессиональный «Комитет по работе среди русских военнопленных в Европе». Тысячи Новых Заветов, множество христианских брошюр, переведенных на русский язык, шли непрерывным потоком через Швецию в Германию. Книгоноши-добровольцы усердно распространяли духовную литературу в лагерях. Многие русские солдаты с жадностью набрасывались на книги, изданные на родном языке. В лагерях отводились специальные бараки для проведения духовных собраний. По ходатайствам Фетлера и его помощников там удалось даже открыть краткосрочные библейские курсы. Окрыленный успешной миссией в немецких лагерях, Фетлер говорил друзьям: «Если из России выдворили только одного миссионера, то я пошлю туда тысячи миссионеров». Немало военнопленных после освобождения возвращались в Россию с этими Новыми Заветами в карманах. На родине часть из них становилась проповедниками и организаторами христианских групп и общин протестантского направления.
В начале 1916 года за «совращение православных» был приговорен к заключению в крепость Василий Павлов. В том же году Ивана Проханова обвинили в создании «революционного» союза. Организованная им в 1913 году первая в истории России протестантская богословская школа была закрыта еще в начале войны. По запрету властей в 1915 году Проханов приостановил издание журнала «Христианин».
Тогда же репрессии прокатились по баптистским общинам Сибири. Православные миссионеры и местные власти во всеуслышание заявляли, что баптисты – «противогосударственная секта, имеющая тесную связь с воинствующим германизмом». Пресвитер Омской баптистской церкви Дей Мазаев был предан окружному суду. Все молитвенные дома баптистов в Омской и других губерниях Сибири были закрыты, включая даже села, где совсем не было православного населения.
На бедственное положение баптистов обратили внимание депутаты либерального и левого крыла в Государственной Думе. В феврале 1916 года Павел Милюков докладывал на заседании Думы о частых случаях недостаточно обоснованных преследований верующих евангельско-баптистского исповедания. В июне того же года группа депутатов от левых партий направила петицию в МВД с просьбой расследовать причины закрытия баптистского молитвенного дома в Омске. По депутатскому запросу чиновники из МВД начали проверку, но дело затянулось, и молитвенный дом был вновь открыт только после Февральской революции.
Василий Иванов, видный баптистский пастырь, положивший много сил в деле организации гуманитарной помощи фронту по линии Союза русских баптистов и Красного Креста, в начале войны был настроен весьма патриотично и оптимистично. Обращаясь к единоверцам через журнал «Баптист», он писал: «Будем надеяться, что война, которая ныне потрясла Европу и коснулась своей кровавой рукой России, пронесется над нашей родиной не опустошительным ураганом, а освежающей грозой, после которой наступит мир, тишина и свобода для духовного преуспеяния нашего Отечества».
К сожалению, столь желанные «мир, тишина и свобода» остались лишь в прекраснодушных мечтаниях. Война обострила межрелигиозные конфликты, классовую борьбу, раскрыла головотяпство чиновников во властных структурах, ослабила монархию и стала одной из причин тяжелых потрясений внутри страны. Народ России и русских протестантов ожидали новые испытания в атмосфере сильнейших общественно-политических катаклизмов.
