Законопроект был принят в рекордный срок, первое чтение прошло 11 января, третье ‒ уже 27-го. Это уже вторая поправка, касающаяся этой статьи: в августе побои были декриминализованы частично. При этом побои в отношении близких лиц (т.е. ведущих общее хозяйство) были переведены из частного обвинения в частно-публичное. Последнее считалось маленькой победой для борцов с домашним насилием: добиться наказания для домашнего насильника стало намного проще, т.к. жертва больше не должна была сама проводить расследование. Новая же поправка вернула побои (повторные эпизоды) в частное обвинение, переложив всю тяжесть поиска доказательств на жертву. Процедура частного обвинения предполагает, что потерпевшая сторона должна самостоятельно собирать все доказательства преступления (например, фотографировать синяки и получать специальную справку в травмпункте), опрашивать свидетелей, подавать заявление в мировой суд и защищать в нем свои интересы. Поскольку большинство людей не может сделать это самостоятельно, им приходится за свой счет нанимать адвоката. При этом обвиняемой стороне адвокат предоставляется бесплатно.
По официальной статистике МВД, в первые девять месяцев 2016 года в России было зарегистрировано более 14200 случаев побоев, из них более 9000 ‒ в отношении женщин. При этом в один только петербургский Кризисный центр ИНГО в 2016 году обратилось около 5000 женщин, из них около 2500 ‒ по поводу насилия. Совета о том, как подать заявление в суд, просит примерно половина, и только 20% подают заявление в полицию. Таким образом, нельзя сказать, что ситуация значительно ухудшилась с точки зрения жертв насилия ‒ она никогда не была хорошей или даже терпимой. Многочисленные истории жертв насилия, опубликованные в последние годы, говорят о том, что российская полиция часто плохо реагирует на жалобы граждан. Ноябрьская история в Орле, где полицейские отказались приезжать по вызову женщины, которую избивал мужчина (отказ сопровождался словами «Если вас убьют, мы обязательно выедем, труп опишем»), достаточно характерна: на похожее отношение жалуются и другие жертвы насилия. Бездействие полиции в Орле привело к тому, что от полученных травм женщина скончалась в больнице.
С другой стороны, жестокость российской пенитенциарной системы хорошо известна, и многие жертвы насилия сами не хотели бы отправлять своих обидчиков в тюрьму. В России, даже по данным ВЦИОМ, правоохранительным органам доверяет чуть больше половины граждан. Стоит ли удивляться, что конфликты – даже связанные с сексуальным насилием в отношении детей – многие предпочитают решать келейно. Яркий пример – недавние события вокруг 57-ой школы и «Лиги школ», когда пострадавшие от домогательств не пошли в суд, а добились ухода из школы учителей, которых считали виновными.
Существует мнение, что в своем обновленном виде закон позволит привлекать к ответственности большее количество домашних насильников, ведь привлечь к административной ответственности проще, чем к уголовной. Но существующая судебная практика этому противоречит. Приведем пример: муж избил жену, она вызвала полицию, которая составит протокол административного правонарушения, и насильник должен будет выплатить штраф. Другая мера наказания ‒ административный арест ‒ очень редко применяется в таких ситуациях, и в большинстве случаев дело заканчивается штрафом. При повторном эпизоде побоев приехавшая полиция откажется возбуждать уголовное дело, и жертва вынуждена будет идти в мировой суд, потому что побои ‒ это статья частного обвинения. У подавляющего большинства людей – тем более тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации – вряд ли найдутся время и силы на то, чтобы иметь дело с тяжелой процедурой сбора доказательств и общения с судом.
Другой аргумент сторонников декриминализации: статья 116 ‒ единственная, выведенная из УК. Такие статьи, как 115 (умышленное причинение легкого вреда здоровью) и 117 (истязание) сохранили статус уголовных. По словам спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко, «в российском законодательстве есть около 60 статей, по которым можно привлечь к ответственности за домашнее насилие». Можно было бы предположить, что жертвы домашнего насилия могли бы пользоваться ими ‒ однако на сегодняшний день российские суды склонны рассматривать большинство случаев домашнего насилия именно как «побои» ‒ даже если жертва жалуется на сотрясение мозга и многочисленные кровоподтеки, как это было в случае журналистки Анны Жавнерович.
В Думе законопроект называли «законом о шлепках», а декриминализация аргументировалась тем, что таким образом законодатели смогут защитить родителей от ареста «за шлепок». «Однако сторонники этой меры забывают, ‒ говорит адвокат Мари Давтян в личной беседе с автором, ‒ что в современной России органы опеки имеют право забрать ребенка из семьи и без возбуждения уголовного дела ‒ для этого достаточно одного подозрения в том, что против ребенка применяется насилие. При этом процедура административного обвинения выстроена не в пользу обвиняемого: в отличие от уголовного разбирательства, где обвиняемый имеет право на адвоката и где действует презумпция невиновности, в административном разбирательстве достаточно существования протокола, он сам по себе ‒ доказательство вины. Зафиксированное административное нарушение ‒ это достаточное основание для того, чтобы забрать ребенка из семьи».
В сложившейся ситуации жертвам насилия ничего не остается, кроме как пользоваться услугами кризисных центров, не замалчивать свои проблемы и обращаться за помощью к близким как можно раньше. К сожалению, российская полиция не способна своевременно оказать помощь жертвам домашнего насилия в силу недостаточной подготовки и нехватки нужных инструментов. Одно то, что статья «побои» относится к категории частного обвинения, а не частно-публичного, сильно усложняет работу полиции, которая могла бы эффективнее сдерживать домашних тиранов, самостоятельно возбуждая уголовные дела.
Единственный способ по-настоящему изменить ситуацию с домашним насилием ‒ принять профильное законодательство, которое ввело бы практику охранных ордеров и доступных убежищ. Также необходима квалифицированная полиция. Закон о домашнем насилии должен включать в себя не только побои, но и сексуальное насилие, угрозы, а также преследование (на сегодняшний день в российском законодательстве нет даже такого состава преступления, как преследование).
Законы о домашнем насилии во всем мире носят превентивный характер: они позволяют предотвращать такие преступления, как убийства, изнасилования или причинения тяжкого вреда здоровью. Связь между этими преступлениями и домашним насилием доказана в тех странах, где подобное законодательство существует: известно, что мужчины, убивающие своих супруг, часто сначала угрожают им убийством. 80% женщин, подвергавшихся преследованию, также пережили насилие со стороны преследователя. Более того, по некоторым данным, насилие в отношении близких может свидетельствовать о склонности к жестокости и за пределами дома, как это видно на примере террористов, устроивших бойни в Орландо и Сиднее.
Сегодня кризисных центров в России явно не хватает ‒ например во многих провинциальных городах жертвам домашнего насилия обратиться просто некуда. В больших городах ситуация лучше. Но даже там во многих приютах женщин не принимают без справок от врачей или местной прописки. Кому-то удается получить помощь удаленно (онлайн или по телефонам доверия), но можно предположить, что множество женщин оказываются совершенно беззащитными, особенно если оказались вынуждены срочно искать жилье.
Декриминализация побоев ‒ это своего рода каминг-аут российских законодателей, публичное признание неспособности и нежелания защищать своих граждан. Этот закон ‒ однозначный сигнал всему обществу, что насилие в отношении близких людей приемлемо. Вывод этой статьи из Уголовного кодекса означает, что законодательная власть России больше не считает домашнее насилие общественно опасным деянием.
Оригинал публикации на сайте
Комментировать
комментарии(0)
Комментировать