О ФСБ теперь можно говорить кому угодно, но не ветеранам?

Когда приказ о так называемой «защите профессиональной тайны» только готовился, ещё можно было услышать какие-то мнения «за» или «против». А сейчас молчок. А между тем приказ подписан директором ФСБ Александром Васильевичем Бортниковым 19 декабря прошлого года, зарегистрирован с Минюсте 22 января этого года и с ним уже знакомят не только действующих сотрудников, но и многих ветеранов. Помните старый советский плакат 1950-х со слоганом: «В письме домой, смотри, случайно не разболтай военной тайны!»? Это, можно сказать, краткое содержание приказа.

Документ не секретный – опубликован в открытом доступе. Появился он по объективным причинам: многих бывших сотрудников, действительно, порой заносит в рассказах о подвигах.
Не то, чтобы неправду рассказывали. Правду. Но порой так подробно, что случайно сообщали лишние детали о том, как именно работают спецслужбы.
Дела давно минувших дней? Подписку о неразглашении не подписывали? Разумеется, но многие методы работы сохраняются десятилетиями и преступникам совершенно не обязательно знать, как именно «Альфа» за 8 секунд нейтрализует террористов в самолете с заложниками. Это реальные цифры, из реальных операций, они не секретны. Но вот технология штурма должна оставаться тайной. Чтобы террористы не знали и не могли подготовиться.
«Заслон от болтуна», конечно, необходим. Но вот каким именно он должен быть – вопрос, на мой взгляд, требующий обсуждения.

От своих коллег я порой слышу замечания по поводу своего творчества.
«Алексей, у тебя в клипе на песню «По высокой траве» неправильно штурмуют самолет. Ты же знаешь, что не так делается…» - говорят мне участники подобных операций.

Или про фильм «Обмен». «Переговоры велись не совсем так, ты что!»
Всё очень просто! Когда я снимаю кино или клип, я не инструкцию для террористов делаю, а стараюсь вызвать эмоцию у зрителя и слушателя. Искусство – это не факты и документы, а эмоции. Удалось мысль и состояние передать – значит не зря старались.
Книги – другое дело, но там каждая строчка десять раз обдумывается и лишнего – ни слова.

Или в экспертизах, когда ко мне обращаются за комментариями журналисты, я сообщаю выводы, не вдаваясь в профессиональные детали. Уверен, крайне важно, чтобы о работе спецназа могли говорить люди, которые знают эту работу.

Но теперь есть приказ… И любое высказывание о работе ФСБ со стороны ветерана фактически исключено. Регламент согласования выступления в СМИ предусматривает дни и недели. То есть, теперь о работе органов безопасности без согласований может говорить кто угодно, но не бывшие сотрудники, которые знают, о чем говорят.

Когда в очередной раз начнется накат на «Альфу» по темам Буденновска, Норд-Оста или Беслана, когда польются дезинформация и неверные оценки… Чтобы ответить надо будет получать специальное разрешение и время может быть упущено. Люди уже «съедят» фейки.

Бороться с разглашением профессиональной тайны необходимо. Но стоит ли ради этого лишать самих себя (а ветераны – не чужие для органов люди) голоса? В этом я не уверен…

Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции «Независимой газеты»;