Андрей Мартынов Зинаида Шаховская. Таков мой век. – М.: Русский путь, 2006, 672 с.
Пожалуй, больше всего непохожи друг на друга родственники. Особенно братья или братья и сестры. Очевидно, от Каина с Авелем пошло это различие. Вот и с автором книги все непросто. Княгиня Зинаида Шаховская (1906–2001) – писательница, мемуаристка, известный журналист. В годы Второй мировой участвовала во французском и бельгийском движении Сопротивления, была удостоена наград.
И ее старший брат – князь Дмитрий Шаховской, будущий архиепископ Иоанн Сан-Францисский. 29 июня 1941 г. в русскоязычной пронацистской берлинской газете «Новое слово» появилась статья тогда еще архимандрита Иоанна «Близок час». Основной мыслью владыки была идея о грядущем возрождении России. Власть большевизма обречена. Но опасности безвластия не будет, ибо «Промысел избавляет русских людей от новой гражданской войны, призывая иноземную силу исполнить предназначение. Кровавая операция свержения III Интернационала поручается искусному и опытному, в науке своей, германскому хирургу... Кровь, начавшая проливаться на русских полях с 22 июня 1941 г., есть кровь, льющаяся вместо крови многих и многих тысяч русских людей, которые будут скоро выпущены из всех тюрем, застенков и концлагерей Советской России». Символично, писал Иоанн, что «новая страница в русской истории открылась... в день празднования русской Церковью памяти Всех святых – в земле Русской просиявших. Не ясное ли это, даже для слепых, знамение того, что событиями руководит Высшая Воля? В этот чисто русский (и только русский) праздник, соединенный с днем Воскресения... началось внутреннее Воскресение», которое «зависит от сердца человеческого... Это будет... Пасха среди лета... Лето пришло, близка русская Пасха».
Такой вот семейный круг получается. Героиня Сопротивления и ее, скажем помягче, противоположность.
Мемуары Зинаиды Алексеевны написаны по-французски и обращены в первую очередь к западному читателю: дореволюционная жизнь, Гражданская война, эмиграция показаны сквозь призму европейского мышления. Все эти этапы интересны. Ведь она была дочерью статского советника, камергера двора его императорского величества и поэтому, например, еще ребенком участвовала в похоронах английского короля Эдуарда VII. Правда, излишней детализации, характерной для ее русских воспоминаний «Отражения», здесь нет. И это не последнее достоинство книги. Вместо описания цвета носков Сергия Булгакова, обвенчавшего Шаховскую и графа Святослава Малевского-Малевича, непривычнее, а потому интереснее узнать, как деятельность Русского зарубежья воспринималась со стороны. Со стороны европейской культуры.
Неожиданны ее зарисовки известных литераторов. Вот Владимир Набоков, которого «монпарнасцы недолюбливали». Может быть, потому, что он требовал безоговорочного восхищения своим талантом. А «без этого непременного условия он и сегодня никого не стал бы считать другом». Шаховская вспоминает, как до начала войны она, будучи в Берлине, остановилась у Набоковых. «Происходившее в Германии раздражало Набоковых вдвойне – во-первых, из-за неприязни ко всякой диктатуре, а во-вторых, из соображений личных: Вера Набокова была еврейкой. Советский режим они любили не более, чем любили русский народ, – а я, конечно, вставала на защиту последнего: мне было непонятно, как можно в одном случае осуждать расизм, а в другом подобный же расизм исповедовать».
А вот взгляд на героя Сопротивления, поэта и антрополога Бориса Вильде, а точнее – его собственное признание. «На русском Монпарнасе Вильде был фигурой своеобразной. Как литератора он себя всерьез не воспринимал, о чем сказать не лишне. Он был скорее человеком дела и мысли, чем поэтом». Кстати, авторство термина «Сопротивление» (Резистанс) принадлежит именно Борису Вильде.
Мир эмиграции органично сплетен с миром европейской культуры. Вот на банкете по случаю окончания конгресса Пен-клуба в 1937 году Шаховская (или уже Жак Круазе – ее псевдоним для франкоязычных вещей) сидит рядом с «таинственным Андре Мальро». «Несмотря на мою болтливость, я заставляла себя молчать, чтобы вслушиваться в его быструю речь, и старалась угадать, что таилось за его странными глазами, которые ни на ком не останавливались». После войны Мальро, будучи министром культуры в правительстве генерала де Голля, вручит орден Почетного легиона за заслуги в области культуры Шаховской (теперь уже точно Жаку Круазе)...
Таков ее век. Точнее, два века – европейский и русский.
Дарья Гармоненко