Нелли Поспелова Дмитрий Архангельский. Дорогой мой Борька! – М.: БОНФИ, 2006, 79 с.
Борис Жутовский – всемирно известный художник. В 70–80-х годах прошлого века, когда выставляться за рубежом (не под патронажем государства) советским художникам не рекомендовалось, у него прошли десятки выставок в галереях и музеях мира, его работы хранятся в музеях Австрии, Германии, Италии, Польши, США, Франции, Японии...
А вот первая большая персональная выставка в Доме художника в Москве состоялась только в 1990 году, после начала перестройки, на подходе к шестидесятилетию. Причина проста: на выставке, посвященной 30-летию МОСХА, в Манеже в 1962 году, когда его работы не понравились лично Никите Сергеевичу Хрущеву, художника прочно причислили к диссидентам, формалистам, представителям «неофициального» искусства. Как жил, работал художник – первая его профессия иллюстратор книг, и проиллюстрировал он их больше двух тысяч – все это время, когда его отлучили даже от книг, отдельный разговор. Сейчас он востребован, как никогда. Заказы на его картины: рельефы, лаки, графические портреты и циклы, слепые рисунки, – написанные техникой, в которой работает, пожалуй, только Жутовский, – поступают из многих стран мира.
Была у художника мечта – опубликовать несколько своих книг. Сейчас она начала реализовываться. Одна из главных книг – в память о «Главном Учителе в ремесле и жизни», который учил «любить цвет, линию, пространство, деревья, небосвод – все, на чем остановился глаз и что захотелось оставить на бумаге, в душе памяти... И что надо хвалить. И что надо дарить. И любить. Заразно любить. Чтобы после тебя они уже не могли не любить».
И вот эта книга опубликована. Жутовский выступает в ней в роли составителя. Называется она «Архангельский Дмитрий Иванович. Дорогой мой Борька!» с подзаголовком «Письма Учителя Дмитрия Ивановича Архангельского и его жены Надежды Павловны о Любви, Мастерстве, Ремесле, Небе, Цвете, Воде, Весне, Травах, Земле, Благодарности и многом другом, из чего складывается Жизнь и Предназначение ученику Борису Жутовскому в L–LXX-е годы ХХ века».
Это письма двоюродного деда – «Деди» художника Дмитрия Архангельского, известного акварелиста (ученика П.И. Пузыревского, в свою очередь, ученика М. Клодта) и педагога (курсы преподавания рисования Петербургской Академии художеств). Преподавал он сначала в родном Симбирске, затем, в 30-х годах, в школе-колонии в Обнинске для детей-правонарушителей. Воришки и беспризорники в дырявых башмаках гоняли за ним по весенним лужам и буеракам, водили посиневшими пальцами по обрывкам старых обоев – писали этюды. Романтический лозунг колонии «воспитание трудом и искусством» сделал из них людей и героев: больше десяти из них стали Героями Советского Союза и погибли в войну. До смерти звал он их по именам и плакал. В конце тех же тридцатых, после того, как друга посадили за то, что поздоровался с приятелем на другой стороне улицы взмахом руки – фашистское приветствие, он бежал из родного города в неразбериху подмосковных поселков. Укрылся там и жил до смерти, окруженный влюбленными в него учениками, претерпевая нужду привезенной ими колбаской, охрой, ультрамарином и «хорошей бумажкой» для акварели да участием в нечастых археологических экспедициях степных низовий Волги. Потом пришло относительное признание – доклады в МОСХе, выставки в художественных салонах, персональные выставки в Москве в Доме художника к 75- и 90-летию, приобретение работ художественными музеями страны и, наконец, посмертно, переименование улицы им. Жданова в родном Ульяновске в улицу имени Д.И.Архангельского.
О чем же пишет внуку Архангельский? Ненавязчиво учит внука, его друзей, знакомых, знакомых знакомых: «Оказывается, вы идете ощупью. Ну берегитесь!.. В следующий раз мы засядем за разбор работ и их обсуждение. И так будем делать с каждым этюдом. А главное, надо будет усилить работу с натуры», «Отмечу один технический недостаток, который получился из-за горячности твоей обычной (которую считаю твоим достоинством) в работе и радости перед явным успехом...». Понимая, что внук «отличный фотограф-художник», объясняет, что и как нужно снимать. «Хорошо начинать с уголков и улиц старого Свердловска, а то поди горожане и забыли, каков он был раньше. Снимай дома с литьем – общий вид отдельно, крыша, парапет (решетка) на крыше, ворота и калитка, водосточные трубы и навершия на печных трубах. На снимках надо указывать улицу и № дома...».
О себе же пишет: «Что я делаю? Пишу, конечно. Пишу «зверски», перевожу бумагу, как хлеб» – и так, без преувеличения, во всех письмах, все 25 лет. Художник, который «писать по заданию не привык», делает календарь по ленинским местам Ульяновска, в основном для того, чтобы писать гончаровские места в Ульяновске и делать пейзажи и интерьеры по «Обрыву». Просит присылать журналы польские, чешские, немецкие, любые, хотя бы старые. И только единственный раз: «Боря, не в службу, а в дружбу, привези сыра и мягкой колбасы. Баба это очень любит. Не забудь привезти журналы».
Замечательны в письмах приметы времени: «Ребятки, приезжайте. У нас еще осталась картошка». «У нас распоряжение на улице картошки не сажать, а сеять цветочки». «Календарь сдал. Обещали 2.III оплатить часть, но перед этим числом прислали телеграмму, что оплата перенесена на другое число». «Теперь о «хлебе едином». Я на днях получил 50% за календарь и теперь чувствую себя чуть что не Крезом». «Надо было справиться там, как мои дела. Оказалось, зарплаты нет и не предвидится». Описывает нравы художественных салонов – как отбирают работы, как оформляют.
Книга иллюстрирована акварелями и рисунками Архангельского и Жутовского, фотографиями из личного архива Бориса Жутовского.
