Наталья Баландина Наталья Трауберг. Невидимая кошка. Сборник статей. – М.; СПб.: Летний сад, 2006, 304 с.
Когда читаешь подряд статьи Натальи Трауберг, известной переводчицы с английского, французского, испанского, португальского и итальянского (она переводила, в частности, Ионеско, Вудхауза, Честертона, Кортасара, Лорку и Пиранделло), написанные в разные годы и по разным поводам, мир становится ясным и отчетливым. Рассказывать о болезненном духе времени, не погружая в него читателя (зрителя) с головой, как в болото, мало кому удается и почти никто не ставит перед собой такой задачи (для Трауберг, кстати, идеалом писателя, умеющего «всегда указывать на зло, не погружая в него», был Честертон). Хотя «Невидимая кошка», как сказано в коротеньком «Вместо предисловия», – это сборник статей, касающихся словесности, ее сюжет далеко выводит за пределы литературы, имея прямое отношение к реальной жизни, нашему времени (и временам вообще), истории и человеку.
Представляя ту или иную книгу, того или иного персонажа, разбирая ошибки современных переводов, Трауберг всегда рассказывает историю (вот они киношные корни, Трауберг – дочь известного режиссера), которая почти наверняка окажется притчей, причем и история, и притча, и само превращение по-житейски естественны и неприхотливы. Навязчивому пафосу, от которого автор предостерегает сам себя, в этом повествовательном пространстве просто нет места.
Из первой главы, посвященной вопросу этичности мемуаров, например, можно узнать много важного о самом авторе, из второй – о ремесле переводчика, из четвертой, описывающей состояние человека «на грани тысячелетий», – обо всем понемногу, из пятой и шестой – об одном помногу – о Вудхаузе и о Честертоне.
Для меня сердцевина «Невидимой кошки» – это третий раздел, который аккумулирует импульсы, идущие со всех концов сборника. В главе «Крепче меди» собраны послесловия и предисловия Трауберг к детским книжкам (и статья «Современные сказки»), построенные как размышления о природе ребенка и взрослого: «...такие книги написаны для того, чтобы девочка навсегда запомнила мир, где милость еще важнее, чем правда».
Казалось бы, парадокс, но речь идет о том, что хорошо бы научиться жалеть людей, даже тех, чьи поступки нам очень неприятны. Мир, где красота и милость неотделимы друг от друга, Трауберг рекомендует вспомнить всем, берущимся за перо (особенно тем, кто пишет мемуары или рецензии), его законы торжествуют в произведениях Вудхауза и Честертона.
В книжке есть такие куски, которые, как соты, можно резать ломтями и потом долго рассматривать на просвет, любуясь янтарным слоистым рисунком. С одной стороны, кажется, что Трауберг пишет для «посвященных», что ее стиль ориентирован на тех, кто понимает, тех, кто с удовольствием пробьется сквозь сгустки парадоксов, прослойку ассоциаций, наконец, сквозь лавину ее эрудиции. Но это не совсем так. Контекст и подтекст – действительно важные составляющие этого стиля. Однако в самом построении ее фраз, в пластике письма просто воплощен способ видения мира, который сам по себе необыкновенно притягателен. И он позволяет легко соединять различные жанровые слои – литературоведческое исследование, мемуарные заметки, «учебник» для родителей, «пособие» по переводу и, может быть, самое главное – просто разговор по душам. Все эти срезы связаны, как корабельным канатом, глубокой верой автора, его христианством, которое каждодневно осмысливается и применяется к жизни.
О чем бы ни рассуждала Трауберг: о подводных камнях мемуаристики или о беде, случившейся с Вудхаузом во время Второй мировой войны, – все пронизано личной болью и внутренними сомнениями, которыми она делится с читателем. Ее ранит безжалостность, с которой англичане отнеслись к больному, умирающему в нищете Уайльду и к старому Вудхаузу, наивно согласившемуся вести передачи на радио в гитлеровской Германии. Она раскрывает в судьбе человека (писателя) образ, похожий на евангельскую притчу, действие Божьего промысла. Поэтому о любимых героях своих переводов она рассказывает просто и непринужденно, как о друзьях или общих знакомых. Порой тебе кажется, что так оно и есть. В этом, наверное, есть подсказка, ответ на вопрос, как писать мемуары. Почему бы не писать их так, как рассказывает о своих англичанах Наталья Леонидовна Трауберг, увидевшая их глазами любви.
