Подельник тамбовского волка

Владимир Савченко. Санитар, или Маскарадные маски Евно Азефа. - М.: Детектив-Пресс, 2005, 448 с.

В воспоминаниях Бориса Савинкова, известного социалиста-революционера, поборника индивидуального террора, герой книги Владимира Савченко описывается так: "К нам в комнату вошел человек лет тридцати трех, очень полный, с широким, равнодушным, точно налитым камнем лицом и большими карими глазами. Это был Евгений Филиппович Азеф". У Савченко в романе портрет достопамятного провокатора выглядит чуть проще: "толстогубое лицо, маленькие руки"┘ Да, красотой "Иван Николаевич", он же "Валентин Кузмич", он же "Толстый" не отличался. Проще говоря, он был даже весьма уродлив. Впрочем, это не мешало ему проворачивать серьезные революционные дела и даже влюблять в себя очаровательных певиц в театре "Аквариум". Без зазрения совести жить полной жизнью. Была у него и жена Люба, и дети, и любовница, и целая Боевая организация, полная "юношей бледных со взором горящим"┘

По прочтении несколько театрализованной, насыщенной диалогами версии жизни исступленного провокатора удивительное складывается впечатление. Жизнь некрасивого Азефа похожа на лесной пожар: только загасишь в одном месте, сразу вспыхнет в другом. Даже и не вспыхнет - рванет! Юноши бледные просто пачками бросаются под колеса карет министров и великих князей, бегают ряжеными по все городам России-матушки, продают булочки, сидят на козлах, с опасностью для жизни изготавливают чудовищные бомбы, чтобы только порешить наконец всех кровопийц-власть имущих. Да и не только юноши - милые барышни тоже не сдаются. Одна революционерка эсерка Дора Бриллиант, сошедшая позже с ума в Петропавловской крепости, чего стоит! А террористка Мария Беневская с Евангелием наперевес! "Почему я иду в террор? - открыла книгу, прочла. - "Иже бо аще хочет душу свою спасти, погубит ю, а иже погубит душу свою Мене ради, сей спасет ю"┘ Вот так, оказывается, было. Мечутся бледные барышни и юноши по русской земле, швыряются бомбами, и все - с идеей!

"4 февраля 1905 г. в Москве, когда великий князь Сергей Александрович проезжал в карете из Николаевского дворца Кремля на Тверскую┘ неизвестный злоумышленник бросил в карету Его Высочества бомбу. Тело великого князя оказалось обезображенным, причем голова, верхняя часть груди с левым плечом и рукой оторваны и совершенно разрушены, левая нога переломлена с раздроблением бедра, от которого отделилась нижняя его часть"┘ "Плеве действительно убит, растерзан бомбой, брошенной террористом. Террорист схвачен. Он жив, но ранен". "Екатерина Измайлович┘ явилась во дворец Чухнина под видом просительницы и несколько раз выстрелила в адмирала из револьвера, тяжело ранив его. Ее схватили матросы из охраны дворца и тут же на месте прикончили"┘ Да, пригождаются рассуждения о душе пламенной молодежи начала века.

И среди всего этого безобразия волком рыщет один из главных основателей партии, ее вождь, ее учитель и по совместительству провокатор и полицейский агент - "Толстый" Азеф. Ведь сколько всего нужно успеть: там подсуетиться, чтобы не грохнули министра, вовремя настрочить донос, а там и прикрыть убийство - что делать, иначе ведь разоблачат "свои"! И всюду - сплошные красные флажки-заграждения: налево пойдешь, голову потеряешь, да и направо то же самое. И при этом истинно звериная хитрость: даже разоблачение Азефа в 1908 г. ничего не дало партии - "санитар леса" переиграл всех. Он исчез. Растаял. Ушел из дома ночью накануне последнего суда и не вернулся. Осел в Германии, играл на бирже, "жил в любви и согласии с дамой сердца, бывшей кафешантанной певицей Эдвигой Клепфер"┘

Автор романа воспроизводит скромные волчьи размышления после всех тягот: "Совесть его была спокойна. Он жил по законам своего времени. Делал, как мог, ту работу, какую судьбою было ему назначено делать. Судьбе угодно было, чтобы он служил одновременно двум противоборствующим сторонам. Он и служил┘ Конечно, от его, Азефа, работы страдали люди. Одни кончали жизнь на виселице, других убивали бомбы его боевиков. Иные теряли рассудок в застенках. Что ж, эти люди сами готовили свою судьбу"┘ Очень удобно и ладно выходит: у одних убийц Евангелие, у других - судьба.

Всю жизнь быть "вроде Володи, наподобие Кузьмы" - это же куда как маетно┘ Ан нет: выручает актерская сноровка - волчья закваска. Пусть непривлекателен, зато - многообразие личин. Только вот ежели снимать маску за маской и в итоге добраться до "начала всех начал", каким-то будет лицо?

"Эдди похоронила его на кладбище в Вильмерсдорфе. На могиле его нет ни памятника, ни таблички с именем, только кладбищенский паспорт - дощечка с номером места 446. Так решила Эдди. Она боялась, что посетители кладбища, русские, прочтя фамилию Азефа, чего доброго, могли бы осквернить могилу".