Анна всея Руси

Великобритания

Elaine Feinstein. Anna of all the Russia"s. The life of Anna Akhmatova. - London: Weidenfeld & Nicolson. The Orion Publishing Group Ltd, 2005, 322 с.

Казалось, об Анне Ахматовой рассказано все. И вдруг - свежий и дотошный взгляд со стороны, пусть и на известные факты. Англичанка Элэйн Финштейн хорошо знает русских поэтов, до этого она писала о Пушкине и Цветаевой. К тому же - сама поэт и перевела многие строки Ахматовой, сохранив простоту формы и пронзительность содержания.

Финштейн переработала кучу архивов, современных публикаций на разных языках, поговорила с людьми, хорошо знавшими Ахматову. Поставив в заголовок экзальтированные цветаевские слова об Ахматовой - "Анна всея Руси", Элэйн Финштейн не только проследила судьбу поэта, "озвучившего страдания русского народа". Она рассказала о цене, которая была заплачена Ахматовой за верность своему поэтическому предназначению на Родине.

История начинается в имперской столице, где над Зимним дворцом развевается черно-желтый флаг, а по улицам разъезжают шикарные экипажи и немногочисленные пока автомобили. В витринах Невского выставлены деликатесы и предметы роскоши со всего света.

Этот искусственный город, Петербург, Ахматова любила больше всех других мест на земле. Она сознательно не оставила его после революции, когда друзья и любимые спешно эмигрировали. Вместе со всеми мерзла и голодала, годами донашивала платья, жила под страхом расправы. Присутствие быта в жизни Ахматовой было очень жестоким. Из этого самого быта, из сора и вырастали ее стихи.

Обладательница экзотической и - по сегодняшним меркам - модельной внешности (при росте под 180 сантиметров), она не отличалась целомудрием. Но мечтала о преданности и надежном семейном очаге. Почти всю жизнь она прожила по чужим углам, выбирая не тех мужчин.

Брак с Гумилевым был отравлен взаимной неверностью. Некоторые полагают, что она никогда и не любила своего первого мужа. Близкая школьная подруга Ахматовой говорила, что Анна после нескольких отказов все же вышла за него, чтобы попасть в круг петербургских поэтов, а заодно вырваться из унизительной для дворянки бедности.

Потом был ряд увлечений, глубочайшая любовь к Борису Анрепу, который навсегда уехал в Англию, и еще два мужа - Шилейко и Пунин. Оба были высокообразованными людьми, и Анна через них увлеклась сначала древними текстами, а затем - архитектурой.

Шилейко оказался домашним тираном, не желавшим делить ее с поэзией. Она почти не писала в те годы.

Жизнь с Пуниным трудно назвать обычным браком, так как Николай Николаевич не развелся со своей женой Анной Аренс. Ахматова пришла в их дом жить под одной крышей с семьей Пунина, делить с его женой и дочкой обеды и ужины.

Финштейн подчеркивает, что Ахматову нельзя считать ответственной за разрушение семьи: Пунин и до нее имел романы, в том числе с Лилей Брик. В его дневниках, впервые опубликованных по-английски (они были куплены Техасским университетом) видны не только блестящий ум и литературный талант, но и эгоизм, ничем не стесненная сексуальная предприимчивость. Другое дело, что Ахматова - при своей чувствительности к чужой боли и умению дружить, никогда не брала в расчет страдания соперниц. Анна Аренс, врач по профессии, стремилась работать в ночные смены, только бы не находиться в это время дома.

Приезд шестнадцатилетнего Льва Гумилева осложнил обстановку. Сын Анны приехал в Ленинград, потому что в Бежецке, где его воспитывала бабушка, не было возможности продолжить образование. Мальчика поселили в коридоре, и он выслушивал попреки куском хлеба. Ахматова, сама бывшая в те годы нахлебницей в семействе Пуниных (ее не публиковали), не могла заступиться за сына. Даже ее обвиняли в ничегонеделании. Она признавалась потом, что дух ее был надломлен именно в то время.

Отношения с сыном всегда были отмечены взаимной горечью, его упреками и ее чувством вины. Их взгляды расходились в такой, по мнению биографа, важной точке отсчета, как отношение к еврейскому вопросу. Ахматова была явной филосемиткой, у нее были романы с Модильяни, Лурье и Исайей Берлиным. Лев отличался антисемитизмом. Говорили, что это неприятие развилось в нем после общения со следователями в годы заключения.

У него были основания считать ее плохой матерью, и он так далеко ушел в своей обиде, что даже в зрелые годы не хотел верить в ее болезни и беспомощность.

Но наследником она назначила именно сына, хотя и шутила: "О каком наследстве можно говорить? Взять под мышку рисунок Моди и уйти". Льву пришлось судиться из-за ее литературного архива с семьей покойного Пунина.

Сама Ахматова никогда не цеплялась за материальные блага. Наоборот, во времена, когда ее издавали и она была сравнительно богата, раздавала деньги и подарки. "Это же надо! чтобы один человек предложил другому бутылку молока в феврале 1921 года!" - сказал про нее Чуковский. Она отсылала свои гонорары матери и говорила, что просто передает начисленную ей пенсию. Мать стала жаловаться, что дочь совсем не помогает, но Анна так и не раскрыла правду.

В составленном на нее секретном донесении подчеркивается, что она щедра, по-детски эгоистична, что у нее множество знакомых, но нет близких друзей. И, несмотря на свою славу, застенчива...

Как многие представительницы высших классов, Анна Андреевна была беспомощна в быту. Вдобавок у нее было слабое здоровье, хронический туберкулез. Любовь к водке не улучшала положения вещей. В том же секретном донесении говорилось, что заштопать чулок - проблема для Ахматовой, сварить картошку - достижение. Пунин платил их соседке Татьяне Смирновой за ведение домашнего хозяйства.

Но всегда находились и добровольные помощники. Дело было не только в обаянии Ахматовой. Люди чувствовали гений в этой величественной женщине с неустроенной жизнью. Лучше всех сказал Бродский: возвращаясь от нее в битком набитой электричке, он неожиданно понял - с кем или, вернее, с чем имеет дело...

Ахматова больше беспокоилась о посмертной славе, чем о прижизненной репутации. Она не любила, когда ее сравнивали с Цветаевой. Казалось, даже ревновала. Темпераменты двух великих женщин-поэтов были абсолютно различны. Ахматова сохраняла выдержку, Цветаева обнажала свои эмоции. Ахматова была статной красавицей, и в преклонном возрасте она увлекала сердца, Цветаева сама признавала свою невзрачность. Анна всегда отказывалась покидать Россию, Марина эмигрировала вслед за мужем. Элэйн Финштейн считает, что обе женщины были глубоко несчастны в результате сделанного ими выбора. Первая оказалась сильнее и смогла выдержать свою жизнь, конец второй известен.

Британские читатели восприняли печальную историю жизни Ахматовой как поэму. Критики уже строят догадки, какую реакцию вызовет в России этот портрет, полный восхищения и беспристрастных комментариев. Возможно, русские рассердятся, что иностранка перекопала биографию их великого поэта. Вряд ли разгневалась бы сама Анна Андреевна, говорят они. Ахматова гордилась своей русскостью, но не страдала национальной сверхщепетильностью. И вообще она теперь принадлежит не только России, но всему миру - как Шекспир, как Бернс.